Инна Бачинская - Вторая невеста

Полина рассмеялась:

— Вышибала-философ?

Федор обрадовался, что ему удалось рассмешить девушку.

— Философы — специалисты широкого профиля, Полина. Они принимают шишки и удары судьбы стоически, не падают духом, верят в победу разума в конце концов. А еще там поет романсы и аккомпанирует себе на гитаре одна славная девушка. Хотите, сходим послушать? Правда, там в основном напитки, а я что-то проголодался.

— Не обижайтесь, Федор, но не сегодня…

— Домой? Будете сидеть одна у телевизора и плакать?

Полина не ответила.

— У меня идея получше. Приглашаю вас к себе. Я приготовлю ужин, у меня есть мясо. Можем позвать Савелия, он вам понравится, вот увидите. Согласны?

Полина кивнула неуверенно.

— Не надо звонить вашему другу, — сказала Полина, когда они сидели на диване в гостиной (она же спальня) Федора. — И ужин не нужен…

— Хотите вина? — спросил Федор.

— Да, немного.

Федор принес из кухни два бокала белого вина, поставил на журнальный столик.

— Мое любимое, бордо.

— Белое? — слабо удивилась Полина. — Я думала, бордо бывает только красное.

— Белое тоже. Бордо — это местность.

Полина пригубила.

— Приятное.

Она не смотрела на Федора. Он взял бокал у нее из рук. Пауза затягивалась. Что-то повисло в воздухе, неопределенное, невысказанное… Хотя почему неопределенное?

Федор притянул девушку к себе, прикоснулся губами к виску, нашел губы.

Полина попыталась освободиться, но Федор не выпустил. Они целовались с закрытыми глазами…

— Вы мне очень нравитесь, Полина, я давно хотел позвонить, но не решался.

— Я тоже. Но я подумала, если вы что-то узнаете, то позвоните.

— Я ничего не узнал. Я искал предлог позвонить просто так, даже сходил в галерею, посмотрел выставку.

Полина рассмеялась.

— А если бы мы не столкнулись случайно, вы бы так и не позвонили?

Федор не ответил.

— Или… вы меня у салона ждали? — догадалась она.

— Ждал. Третий день подряд. Репетировал случайную встречу.

Полина рассмеялась.

— Ни за что не поверю, вы… вы… не похожи на человека, неуверенного в себе.

— Еще как похож! В присутствии красивых женщин я глупею и ужасно стесняюсь. Неужели не заметно? Вам просто меня жалко, признайтесь! — Федор молол всякий вздор, радуясь случаю отвлечь Полину.

Она только покачала головой, улыбаясь…

Утром Федора разбудила пронзительная сирена противоугонного устройства на машине соседа Вадика Хачатуряна. Он полежал немного, не открывая глаз, потом рывком сел, вспомнив о Полине. Девушки рядом не было. Федор, обмотавшись простыней, поспешил на кухню. Никого. На журнальном столике он заметил разноцветный рекламный листок какой-то косметической фирмы, на котором Полина наспех набросала несколько слов:

« Доброе утро, Федор! Я улетаю. Хорошего дня. Спасибо ».

Он стоял с листком в руке, босой, улыбаясь во весь рот…

Привел его в себя подавший голос мобильный телефон. Федор взглянул на часы — восемь. Кому это он понадобился ни свет ни заря?

Возбужденный голос в трубке был ему незнаком. Не сразу до него дошло, что звонит парень с парковки «Магнолии».

— Он здесь! Этот, в перчатках! Вы сказали, если что, сразу звонить! Только что зашел! Который был с пропавшей девушкой!

— Сейчас приеду! — сказал Федор, с трудом удержавшись, чтобы не добавить: «Заприте его пока в кладовке!»

Когда Федор добрался до «Магнолии», капитан Астахов был уже там. Он смотрел на подходящего приятеля с выражением иронии и скепсиса на лице.

— Еще не выходил, — прошептал распорядитель. — Он на старом «Порше», зеленом, вон стоит!

Капитан взглянул в сторону зеленого автомобиля и нахмурился. Федору показалось, что Коля хочет что-то сказать, но тут распорядитель произнес страшным голосом:

— Идет!

Из широких дверей торгового зала катила тележку с продуктами странного вида личность. В белом костюме — широких штанах и тунике, с черным длинным шарфом, обмотанным несколько раз вокруг шеи, один конец его волочился по земле. В черных перчатках и в красной бейсбольной шапочке, сдвинутой на затылок. В больших темных очках.

Коля застонал.

— Знаком? — спросил чуткий Федор.

— Это же… Рощик! — с досадой вырвалось у Коли. — Иркин босс… кутюрье! — Последнее слово в устах капитана прозвучало как ругательство.

— Пошли! — бросил Федор, направляясь к местной знаменитости. — Раз уж мы тут.

— Коленька, вы? — сердечно приветствовал их кутюрье, снимая темные очки. — За продуктами приехали?

— За продуктами. А вы тут часто бываете?

— Не очень, мне много не надо. Но завтра у меня гости… и вот приехал! Это ваш друг? — Он протянул руку Федору. — Рощенко! Очень приятно! Может, по кофейку в мужской компании, а, мальчики?

Коля выразительно посмотрел на Федора, тот кивнул. И они отправились пить кофе.

Модельер был большим рыхлым человеком с тонким голосом. Федору показалось, что у него накрашены ресницы. Рощик споро толкал впереди себя тележку, мел землю широкими штанинами и говорил при этом не переставая. У него была манера вздергивать голову, отчего казалось, что он смотрит на собеседника свысока. Федор понял, что имел в виду парень с парковки, когда сказал, что есть в нем что-то странное.

Косясь на угрюмое лицо капитана, Алексеев получал немалое удовольствие. Он никогда раньше не видел Рощика, но от Коли знал, что Иркин босс личность чудаковатая, с прибамбахами и необычными пристрастиями в одежде, как и полагается настоящему художнику. Несомненно, талантливая и не вредная. В свое время Коля ревновал Ирочку к Рощику, но, когда узнал, что тот нетрадиционал, успокоился.

Кутюрье рассказывал о своей последней коллекции, выставке замечательной художницы Майи Корфу, а также росте эстетического самосознания у жителей города. Коля напоминал человека, у которого болят зубы.

Увидев фотографии, кутюрье сразу же вспомнил девушку в белом платье и красном жакете.

— Мой ансамбль! — воскликнул он. — Я не мог не подойти! Представился! Очень приятная девушка. А… что? — Он переводил настороженный взгляд с Федора на Колю и вдруг выпалил: — Это она пропала?! Ирочка рассказывала, что вы ведете дело! Какой ужас! Какой кошмар! Что-нибудь уже известно?

— Работаем, — ответил капитан. — Вы не помните, пятнадцатого она была одна?

— Помню, конечно! Одна. Я проводил ее до машины, помог перегрузить продукты в багажник, и она уехала. Я еще пригласил ее заходить в наш бутичок, она обещала. Бедная девочка! Она была такая веселая, сказала, что у нее через две недели свадьба… Как печально! И что, совсем-совсем ничего? Никаких зацепок? — Он смотрел на них с радостным ужасом в круглых бледно-голубых глазах.