Инна Бачинская - Вторая невеста

Закончился день, закончилась ночь. Наступил новый день, и надежды оставалось все меньше. Полина не вернулась и не позвонила, не дала о себе знать, как надеялся Федор, которого поддерживал Савелий.

— Она могла встретить знакомого или знакомую, — говорил, заикаясь, Зотов молча внимавшему Федору. — Она могла пойти с ней… мало ли, может, у той что-то случилось, а батарейки мобильника разрядились, и вот. Так бывает… сколько угодно… Ты сам знаешь, сколько пропавших возвращается домой!

Оба знали, что Полина никуда ни с кем не пошла бы по своей воле, после убийства подруги она боялась и была настороже. Потому и согласилась так легко остаться у Федора. Ей было страшно…

Как же ему удалось увезти девушку? Он что, ударил ее? Схватил, зажал рот? И что он сделал потом? Применил электрошок? Хлороформ? И где она сейчас? Где Макс оставил машину, на которой увез ее?.. Почему никто ничего не видел? Как ему удалось остаться невидимкой? Почему она не кричала? Истеричный депрессивный парень с психическими отклонениями сумел проделать все четко и слаженно?..

И главный вопрос — куда он увез ее? И что сделал с ней? Или… делает?

К концу второго дня выдохся и Савелий.

Ночью прилетели братья Полины — Андрей и Роман, и дядя Глеб, брат матери. Федор приютил их у себя. Он и братья, здоровые накачанные парни, Андрей — тренер по плаванию, Роман — программист, спали на полу, дядя Глеб — бывший моряк, жилистый, молчаливый, просмоленный солнцем и высушенный ветром — на диване.

Хотя какое там спали… Шел третий день. Они ввалились усталые и голодные поздно вечером после прочесывания городских парков, водоемов, кладбищ, не доверяя полиции, и долго сидели за столом, обсуждая, что делать завтра. Дядя Глеб разливал водку, они глотали ее молча, не чокаясь. Водка была анестезией, обезболивающим, наркотиком.

Программист Роман подрался с охранником «Белой совы» — тот отвечал сквозь зубы на его вопросы, и капитан Астахов выговорил Федору за то, что родственники жертвы путаются под ногами у следствия.

Они вышли на тусовку Кристины, и Роман снова подрался — не воспринимал подобных персонажей.

— Какая драка? Не было драки! Ну, дал ему раз! — объяснил он происшествие.

Разозлившийся Астахов сделал Федору последнее предупреждение.

Утром четвертого дня Андрей побил папарацци, подстерегавшего их у дома Федора и резво заклацавшего камерой, когда они вышли из подъезда. Никто не успел вмешаться. Пролилась первая кровь, осколки камеры разлетелись по двору. К счастью, папарацци жаловаться не стал, а в местной прессе появились фотографии драки, снятые сидевшим в кустах его коллегой-снайпером.

Федор, похудевший, корчась от чувства вины — нужно было встретить Полину после работы, не отпускать от себя, — налетел на капитана и потребовал информации и действий.

Он бесконечно задавал себе вопрос: почему? Максим видел его с Полиной в ресторане, он видел его также с Майей Корфу в «Белой сове»… и что? Что происходило в его бедной голове? И где он прятался? Где он спрятал новую жертву? Кто помогал ему?

…Позвонил Леша Добродеев, захлебываясь от возбуждения, сообщил, что маньяк-убийца Максим Тур, он же дива Стелла, сводный брат… (драматическая пауза и выстрел!) Майи Корфу !! Всемирно известной художницы Майи Корфу! Твоей подруги, между прочим, не удержался он.

— А я чувствовал! — кричал журналист. — Старик Добродеев чувствовал — что-то здесь не так! Представляешь, Федорыч? Вся семейка с тараканами в голове! Недаром у нее такие картины! Этот сводный братишка в нежном возрасте убил мать и ее любовника! Десятилетний мальчишка застрелил мать! Уму непостижимо! Я узнал по своим каналам… это сугубо между нами, Федорыч, едет бригада из столицы, суперсекретное спецподразделение по борьбе с террористами, ребята опытные, похлеще Рэмбо, они этого выродка из-под земли достанут! Разве наши местные способны? Им только мелких жуликов по базарам гонять! Весь город на ушах!

Звонил Леша Добродеев не просто так, а по делу — хотел взять интервью у убитых горем родственников, которые, как доносит разведка, квартируют у него, Федора Алексеева.

— По старой дружбе, а, Федорыч? — кричал он. — Это будет бомба! Две девочки из одного города, обе исчезли, убиты маньяком-травести с уникальным голосом! Сводным братом мировой знаменитости! Безутешные родные приехали помочь поймать убийцу! И еще этот… Кристина, друг сердечный, еще одна жертва! За мной не пропадет!

Федор выругался сквозь зубы.

— Федор, извините, что беспокою…

Это была Майя Корфу. Бесцветный шелестящий голос. Вечер четвертого дня…

— Я совсем больна! То, что происходит… я ничего не понимаю! У меня в доме чуть ли не засада, какие-то люди… Слава богу, мне разрешили уехать! Ваш друг говорил, что нельзя, но Рыдаев обратился к итальянскому консулу, тот вмешался, и у меня самолет послезавтра утром. Я минуты считаю, даже хотела переехать в гостиницу. Я хочу попрощаться с вами, Федор.

Она замолчала. Ему показалось, что она плачет.

— Майя, это я должен извиниться, я давно не звонил.

— Я знаю! Федор, приходите ко мне, можно сегодня вечером, пожалуйста!

— Майя, боюсь, я не смогу…

Она перебила:

— Пожалуйста, пожалуйста, Федор! Кроме вас, у меня никого нет. Я никого не хочу видеть… Мне несколько раз звонил Добродеев, напоминал о знакомстве, набивался в гости. Страшный человек! Такие ни перед чем не останавливаются, напористый, бесцеремонный… Приходите, Федор, попрощаемся как друзья. Я приглашаю вас на… — она запнулась, — ужин. Идрия спрашивает о вас. Поговорим. Помните, я обещала подарить вам картину? Она ждет вас. Наверное, это в последний раз.

Федор согласился — а что еще ему оставалось делать? Он чувствовал себя виноватым перед Майей.

Его встретил Сергей в камуфляже, с карабином. Он кивнул, ощерил крупные желтоватые зубы в волчьей улыбке.

— З-заходи, Алексеев! У нас тут КПП. Д-документы с собой? — Видя недоумение Федора, пояснил: — Шучу. Живем как в осаде. Если бы не это, — он похлопал грубой рукой по стволу карабина, — журналюги приперли бы сюда палатки, да и твои дружки не забывают, интересуются. Как шакалы на дух падали… — В пронзительно-синих глазах афганца сквозила откровенная насмешка. — Попрощаться приехал?

Майя ожидала его на веранде, поднялась навстречу. Слабо улыбнулась.

— Спасибо, Федор. Видите, как все… — Она запнулась.

Он отметил, что художница похудела еще больше, полоска омеги подчеркивала острые ключицы. Синяки под глазами, морщинки в уголках рта. Она протянула ему руку, и он поднес ее к губам. Звенящего «радостного» браслета из десятка проволочек на руке не было.

Они расположились в знакомой Федору парадной гостиной, где был накрыт стол. Через окно он увидел «шаровую» композицию, с добрый десяток серо-голубых шаров лопнули — «шкурки» лежали на земле скукоженными линялыми тряпочками. Черные были на месте, стая ворон в сером дождевом облаке, все шесть. Ему казалось, раньше их было пять. В сгущающихся сумерках конструкция выглядела жалко и неряшливо…