Стивен Хантер - Точка зеро

— Итак, это победа, но только никто не рад. Досталась она дорогой ценой, быть может, даже слишком. Все мы ощущаем горечь утрат. Но нам нужно идти дальше. Надеюсь, все с этим согласны.

— Я не хочу, чтобы с Крусом что-то случилось, — сказал Свэггер. — Потеря Окада и так явилась большой болью, но это просто меня добьет.

— Я предпринимаю все необходимые шаги, и, как вы можете догадаться, Белый дом полностью меня поддерживает, — сказал директор. — Так что он в конечном счете получит очередную лычку, а может быть, его даже произведут в офицеры, что ему пытались навязать уже много лет. Нам удалось уговорить прокуратуру Балтимора закрыть дело в отношении его в обмен на образцы ДНК, привязавшие Боджера к дому с расстрелянными филиппинцами.

— Отрадно это слышать, — сказал Свэггер. — Не сомневаюсь, морская пехота поступит с Реем по справедливости.

— В противном случае я лично его поддержу, — заверил Ник.

— Что касается вас, мистер Свэггер, даже не знаю, как с вами расплатиться. Дать вам деньги? Сомневаюсь, что вы обналичите наш чек. Мир и спокойствие — вот единственная валюта, на которую вы откликаетесь. Или вы хотите получить еще одну медаль?

— Мне и так хорошо, — сказал Свэггер. — У Круса все в порядке, а вот Окада наградите, вручите медаль ее родителям. И давайте переменим тему.

— Я не совсем понимаю, что произошло в Арлингтоне, — сказал Ник. — Из газет ничего не разберешь. Как получилось так, что крутой боевик остался в живых, а остальные двое погибли?

— Везение бойца. Он вступил в перестрелку с арлингтонской полицией. Был трижды ранен, но оказался слишком крепким и остался в живых. Сейчас он в больнице, под усиленной охраной, как ожидается, пойдет на поправку. Не скажет ни слова, будет сражаться до самого конца. Остальным приказали сдаться, но они, безоружные, просто шагнули под пули. У полицейских не оставалось выбора. Наверное, старики были добрыми друзьями. Они отправились на небеса вместе, взявшись за руки.

— Что-нибудь еще? — спросил Трой.

— Вы уже задержали Холлистера? — спросил Боб.

— А вот здесь вас ждут плохие новости. Холлистер бросил «Эксплорер» в двух кварталах от Белого дома и бесследно исчез. Предположительно, он как раз направлялся к месту встречи, когда вы его задержали. Освободившись, он скрылся. Связался со своими дружками, и те его забрали. Несомненно, действовали профессионалы. Они надежно его спрятали. Готов поспорить, это пакистанская разведка. Их почерк здесь повсюду.

— Гребаный ублюдок, — пробормотал Боб. — Прошу прощения за грубый язык.

— Так как же вы узнали, что это он? Если бы вы не дошли до правды, мы бы сейчас имели убитого главу государства и кризис доверия, превосходящий все мыслимые масштабы.

— Просто мне показалась странным одна мелочь. Помните, когда все мы встретились в Управлении, Холлистер рассказал про советскую винтовку, выставленную в музее, которую добыл я, правильно?

— Совершенно верно, — подтвердил Ник.

— Так вот, это действительно та самая винтовка, и я тот, кто ее добыл, тут не может быть никаких сомнений. Однако в ту ночь мы устроили на базе большой праздник, отметили это по полной — с бифштексами, пивом и всем остальным, что вредно для здоровья. А потом парень из ЦРУ, курировавший эту операцию, отводит меня в сторону и говорит, что у меня есть «талант». Управление, говорит он, всегда ищет «таланты». Не хочу ли я перейти работать туда? Он заверил, что я поднимусь высоко, гораздо выше, чем смогу подняться в морской пехоте. «Нет, — ответил я, — останусь со своими». Понимаете, вбил себе в голову, что должен выйти в отставку сержант-майором. [82] Сержант-майор — высшее звание сержантского состава морской пехоты США. Думал, что мой отец гордился бы этим. И не мог предположить, что меньше чем через две недели убьют моего наблюдателя, а самому мне раскромсают бедро. Тогда этот парень говорит: «Я расхвалю тебя по полной в своем докладе, и если ты передумаешь, просто скажешь одно слово, и тебя сразу же возьмут к нам». На что я сказал: «Можете сделать мне одно одолжение? Я знаком с политикой морской пехоты, и если всплывет, что я связан с вами, мне не поздоровится. У нас не любят, когда верность морской пехоте делят еще с кем-то». Он говорит: «Ты уверен, ганни?» Я отвечаю, что да. Так что моей фамилии нет ни в каких документах на эту винтовку. Поэтому если Тед Холлистер, желая подмаслить меня, сказал, что слышал об этом в Сайгоне, он лгал. В Управлении завели на меня дело только восемь тысяч кварт бурбона спустя. Так откуда же Холлистеру это известно? Он мог узнать все только от русских. У них были архивы на эту «СВД», и Холлистер их видел. Значит, раз он смотрит русские архивы на американских морских пехотинцев, он не тот, за кого себя выдает, понятно?

— Во имя всего святого, что им двигало? — спросил Ник. — Он не похож на Олдрича Эймса. [83] Эймс, Олдрич Хейзен — бывший начальник контрразведывательного подразделения ЦРУ, в 1985 году завербован советской разведкой, в 1994 году арестован и приговорен к пожизненному заключению.

— Он оставил послание на жестком диске своего компьютера. Безумный бред, я даже не знаю, как это описать. Как там говорят? «В такой вздор может верить только интеллектуал». В таком духе. И мы не собираемся обнародовать эту информацию. Она выставит администрацию в слишком плохом свете.

— Итак, — заключил Ник, — по сути, этот человек замыслил заговор с целью убить президента и высшее руководство страны, для чего ему потребовалось провести в Розовый сад Ибрагима Зарси с миниатюрным УКВ-передатчиком. С помощью Диксона он нанял контрактников, чтобы остановить отряд снайперов морской пехоты. Одного убили, а второй был ранен. Затем он преследовал оставшегося в живых на территории Америки, убив одного человека в Южной Каролине, потом девятерых иммигрантов-филиппинцев Балтиморе, четверых полицейских в Вашингтоне, шестерых случайных людей в Белом доме и… и все это сойдет ему с рук?

— Решение принимаю не я. Это политика. Но это также реальность. Как я сказал, Холлистеру помогли исчезнуть профессионалы высочайшего класса. Скорее всего, пакистанцы. Эти ребята очень хорошо знают свое дело, и, предположительно, у них в разведке много тех, кто симпатизирует джихаду.

— Мир большой, — сказал директор. — Мы постараемся, но вспомните, сколько времени нам потребовалось, чтобы достать Усаму.

— Вы забыли одну вещь, — сказал Боб.

Все снова посмотрели на него. В его суровое лицо ковбоя, теперь уже обильно иссеченное морщинами, которые врезают человеку в плоть шестьдесят четыре года перестрелок. На этом лице по большей части бывало одно из двух выражений: «Прочь, или я тебя убью» и «Прочь, я собираюсь убить кого-то другого, но следующим будет твой черед».