Татьяна Гармаш-Роффе - Силы небесные, силы земные

— Это из фантастики? Я такое вроде в кино видел.

— Ага, еще совсем недавно, в ужастиках. А теперь это из реальности. Сегодняшней.

— Господи помилуй. Хорошо, моя работа с компами не связана.

— Это пока, — ехидно заметила Рита. — Вот в американской серии «Специ…»

Договорить ей не удалось: Феликс хмуро перебил.

— Пока до нас все это дойдет, я дойду до пенсии. К счастью.

Лия проснулась с чувством дежавю.

Она вроде бы уже просыпалась в этой квартире… Или ей это приснилось?

За окном светает. На фоне золотистого квадрата стекол и прозрачной занавески она заметила темный профиль, будто вырезанный из бумаги умельцем с Арбата. Какой-то мужчина спал рядом с ней, голова его покоилась на соседней подушке.

Лия знала этого мужчину, только никак не могла вспомнить, кто он. Но ее это почему-то не волновало. Возможно, из-за тумана, набившегося в голову.

Она спустила ноги с кровати. В теле ощущались слабость и вялость. Хотелось снова спать…

Она легла обратно, покосившись на соседа по кровати, но тот не пошевелился. Тем лучше.

Живой ли?

Лие было совсем не интересно. И не страшно. Никаких эмоций.

Она закрыла глаза.

Пролежав так минут пятнадцать, она поняла: нет, сон уже не вернется. Она встала и, покачиваясь, будто спьяну, пошла в ванную, приняла душ.

Вроде бы стало полегче. Но только физически. В мозгу же по-прежнему царила невнятица.

Где она? Кто этот парень? Она ведь знает его, точно! Да и как иначе, если она спит с ним в одной постели… Но почему его имя уплывает из ячеек ее памяти, как мелкая рыба из слишком крупных сетей?

Лия снова надела халат — она понятия не имела, где ее одежда, а искать было лень. Ее мучила жажда. И, кажется, голод.

Она вошла на кухню, в шкафчике обнаружила чистый стакан, на столе непочатую бутыль воды, напилась. Затем открыла холодильник: что бы съесть?

При мысли о еде живот неприлично громко заурчал.

— Я смотрю, ты проголодалась, милая? — раздался голос позади.

Лия хмуро покосилась на мужчину, едва обернувшись.

— У тебя плохое настроение, а?

— Зато у тебя хорошее, — буркнула Лия. — Ты вообще кто?

— Вообще-то твой жених, — парень явно веселился.

— А, точно… вроде бы… — бегло взглянула на него Лия без всякого выражения. — Я вообще думала, что ты помер. Лежал как истукан. Скажи, жених, что тут в холодильнике есть вкусного? Не соображу никак, здесь столько всего…

Память ее пока буксует и чувства приторможены, отметил Арсений. Что хорошо, что и требовалось. Пусть вспоминает все потихоньку-полегоньку, плавно, без паники. День только начинается, у них полно времени впереди.

— Сядь, милая. Я приготовлю тебе тосты и кофе.

— Тосты… Феликс умеет делать омлет.

Арсений снова бросил взгляд на ее лицо: нет, она ни на что не намекала. Просто всплыло имя.

— Феликс? Это кто?

— Ты вкусно готовишь тосты, а он — омлет.

— Ты хочешь омлет?

— Я есть хочу. Давай что-нибудь, только поскорее!

— Сейчас-сейчас… Тут ветчина есть, сыр, хлеб тоже, хоть и не слишком свежий… Сделать тебе бутерброд?

Он понимал: Лия спала почти двое суток, с позавчерашнего дня, — неудивительно, что организм затребовал пищи. Арсений метнул еду на стол, вскрыл упаковки, нарезал хлеб, подвинул к Лие масленку. Та в мгновение ока соорудила себе бутерброд, откусила и, блаженно зажмурившись, как кошка, принялась жевать.

— Кофе? — Он был сама любезность.

…За последнюю ночь, в которую Арсений думал-передумал все по пять раз, он решил пока отказаться от резких, крайних мер. Прибегнуть к ним он всегда успеет, если не получится «щадящий вариант». Который представлялся ему так: воздействие препаратов на ее мозг будет постепенно ослабевать, по мере активизации обмена веществ, и наступит момент, когда память Лии восстановится. А Арсений к этому моменту должен создать у нее впечатление, что он не просто любящий, но и идеальный мужчина. Лучше даже в дамских романах не бывает! Тогда воспоминание о неосторожно вырвавшемся слове упадет на хорошо подстеленную соломку, не причинив вреда. Ну или минимальный вред.

Лия жадно поедала бутерброд. Парень, который жених, смотрел на нее, будто ждал чего-то.

— Лучше чаю сделай, — ответила она. — Кофе у тебя не особо… Когда мы поженимся, я буду сама готовить кофе по утрам.

Это настолько соответствовало тем словам, которые Арсений произнес позавчера за завтраком, что он напрягся. А что, если она уже все вспомнила и ведет с ним свою игру?!

Он внимательно посмотрел на Лию, но она была безмятежна.

— Черный, зеленый?

— Черный… Слушай, ты правда мой жених? Я что, уже согласилась замуж за тебя выйти?

— Да, милая… Вот кольцо, смотри.

Он взял коробочку, стоявшую тут же, на столе, открыл ее, дал Лие полюбоваться бриллиантом. Затем взял ее правую кисть и надел кольцо на палец.

Лия посмотрела на кольцо: красивое. Неспешно сняла его и положила обратно, в коробочку.

— Я почему-то ничего не помню, — нахмурилась она.

— Ты вчера разволновалась и выпила по ошибке снотворное вместо успокоительного. Это скоро пройдет, не волнуйся.

— А отчего я разволновалась?

— Девушки всегда волнуются перед свадьбой, — пожал он плечами. — Так, по крайней мере, говорят.

— Интересно. Из-за чего они волнуются-то?

— Прости, не знаю. — Он мягко улыбнулся. И так уже сказал одну ерунду, не стоит ее подкреплять другой.

— Я не могу выйти замуж за парня, которого не помню!

— Конечно, — кивнул он. — Сначала вспомнишь, потом выйдешь. Мы будем самой потрясающей парой на свете. Иди сюда, — поманил он ее в коридор. — Посмотри, посмотри на нас в зеркало: какие мы красивые. Будто созданы друг для друга, видишь?

— Правда, неплохо смотримся, — равнодушно согласилась Лия.

Арсений хотел ее обнять, но Лия ускользнула от его рук, как кошка от поглаживания чужака. Вернулась на кухню, к своей чашке с чаем.

— Сделай мне еще бутерброд, пожалуйста.

Некоторое время она молча следила за тем, как он отрезает хлеб, намазывает маслом.

— Меня, кстати, Арсением зовут, — сообщил он, протягивая ей бутерброд.

— Да? Арсений — это мышьяк. В химической таблице под номером… не помню.

— Глупости. Arsenicum на самом деле переводится как «мужская сила».

— Мужская сила… Погоди. Ты ведь гей! Да? Ты гей, и мы с тобой дружим… — Она наморщила лоб. — А жениться нам зачем?

— Давай подождем, пока ты сама полностью всё…

— А Феликс — это парень, которого я люблю? — перебила его Лия.

Она была необычайно прямолинейна — из-за буксующей памяти, конечно. Если сравнить с компьютерной программой, то мозг ее сейчас загружал лишь отдельные фрагменты информации, причем фрагменты фактов, а не эмоций. Она вспомнила о своих чувствах — однако смогла их только назвать, не испытать. И, как бы ни были ее слова Арсению неприятны, они радовали тем, что за ними не скрывалось игры.