Марина Серова - Свет клином сошелся

— Антон, я… — Мне не удалось закончить свою фразу, потому что Ярцев меня перебил.

— Мы заявление в загс собирались подать, но Булатовым сейчас не до свадьбы. Собственно, это все, что я могу тебе сказать. — Ярцев допил кофе, небрежно бросил на стол сотку и вышел из кафе, не попрощавшись со мной.

Я была настолько ошарашена услышанным, что в упор не замечала нарисовавшуюся около меня официантку.

— Вы еще что-нибудь заказывать будете? — спросила она, наклонившись буквально к моему лицу.

— Нет, спасибо. — Я встала и пошла к выходу.

— Вещи! Вы забыли свои вещи! — крикнула мне вслед официантка. Я остановилась, оглянулась, но возвращаться за оставленными пакетами не спешила. Мысль о том, что сегодняшние покупки сделаны на деньги, которые мой дед выиграл у Булатова, ввела меня в ступор. Девушка взяла со стула пакеты и всучила мне их со словами: — Вот, возьмите, пожалуйста.

— Спасибо. — Я вышла на улицу и машинально побрела по улице в сторону центра.

Дойдя до перекрестка, я вдруг поняла, что отдаляюсь от своего «Мини-Купера», который стоял на парковке около торгового центра «Юпитер». Загорелся зеленый свет, пешеходы стали переходить дорогу, я же развернулась и побрела обратно. Дойдя до своей машины, я бросила пакеты в багажник, села за руль и поняла, что мне некуда ехать — возвращаться домой не хотелось. А если честно, то я даже боялась туда вернуться. Меня пугало, что дед подтвердит слова Ярцева.

Мне никогда не нравилось Аришино увлечение. Я не раз просила его бросить это занятие, но он даже не пытался давать мне пустые обещания. Дед упрямо говорил, что именно игральные карты, а не оловянные солдатики или деревянные лошадки, были его первыми игрушками, он не изменял им на протяжении всей своей жизни и даже просил похоронить его с новенькой колодой карт в кармане ритуального смокинга. Осознав, что переделать Аришу невозможно, я попыталась изменить свое отношение к его увлечению. В конце концов, дед играл не с детьми, у которых еще не окрепла психика, а со взрослыми вполне состоявшимися людьми, которые, садясь за стол, отдавали себе отчет в том, что могут проиграть, причем проиграть много, порой очень много. Я взяла за правило отдавать часть выигранных Аришей денег на благотворительность или тратила их на благое дело восстановления справедливости.

Антон неспроста назвал меня мисс Робин Гуд. С некоторых пор по примеру этого героя средневековых английских баллад, я отстаивала интересы тех, кого не смог защитить закон. Если бы Ярцев не уговорил дочь Ивана Ивановича утаить от следствия предсмертную записку, то моего деда могли бы привлечь к уголовной ответственности за доведение до самоубийства. Семья Булатовых имела бы законное право еще и счет моему единственному родственнику выставить за моральный и материальный ущерб. Но мой бывший одноклассник помешал им это осуществить, сделав меня заложницей собственных принципов. Он прекрасно знал, что я не могла пройти мимо несправедливости, но и мстить своему деду, который один растил меня с четырнадцати лет, тоже была не в состоянии. Я попала в тиски, которые сжимали мою голову, разрывая мозг от неразрешимых вопросов, сдавливали грудь, выворачивая душу наизнанку. Как жить дальше под одной крышей с дедом, если он виновен в смерти хорошего человека? Что делать с вещами, которые я покупала на деньги, выигранные Аришей в карты? Порвать и выбросить в мусорку? Или развести рядом с домом большой костер и спалить там едва ли не все свои платья, юбки и блузки?

Я невольно вспомнила про ванну с золочеными ножками в виде львиных лап, которую дед установил в своей ванной комнате. Это было чуть больше двух недель назад. Он вернулся домой с большим выигрышем, а на следующий день заказал по каталогу эту ванну. Конечно, старый «чугун» давно надо было менять, и я несколько раз предлагала ему различные варианты «акрила», но Ариша колебался. Оказывается, он вынашивал в душе совсем другие планы. Аристократическая купальня потребовала полной перепланировки его ванной комнаты. Потом и мне захотелось сделать ремонт на своей территории. Сейчас он шел полным ходом, поэтому я была вынуждена переехать в гостевую комнату. Желания продолжать ремонт уже не было. В один момент он стал для меня неприятной реальностью…

Дом, в котором мы с Аришей прожили без малого пятнадцать лет и в котором я прежде любила каждый уголок, превратился в моем сознании в склад дорогих, но не так уж нужных вещей, купленных на грязные деньги. Меня перестало туда тянуть, но другого дома у меня не было, поэтому я колесила по городу, не зная, куда податься. На душе стало еще паршивее, когда я подумала о том, что «Мини-Купер», за рулем которого я сидела, тоже был приобретен отчасти на Аришины деньги. Моей зарплаты юрисконсульта кирпичного завода не хватало на то, чтобы приобрести машину моей мечты. Дедуля великодушно добавил к моим сбережениям крупную сумму, и я стала счастливой обладательницей единственного в нашей городе «Мини-Купера». На тот момент — единственного. И я была на тот момент абсолютно счастливой. Сейчас в Горовске появились еще два автомобиля той же модели, правда, другого цвета. А счастье оказалось каким-то призрачным. Да и что такое счастье? Наверное, это состояние полного душевного равновесия. До встречи с Ярцевым я его испытывала, но Антон легко смог его пошатнуть…

Чисто инстинктивно я заехала во двор дома, в котором жила моя лучшая подруга Алина Нечаева. Рядом с ее парадной стоял «Фиат Пунто» синего цвета. Это авто принадлежало ее новому бойфренду. Как же я забыла, что он должен был вернуться сегодня утром из командировки! Я развернулась и выехала со двора — Нечаевой сейчас явно было не до меня. Намотав еще несколько километров по центральной части города, я достала из сумки мобильник и набрала номер.

— Алло! — ответил хорошо знакомый голос.

— Женя, можно я к тебе сейчас приеду? — спросила я без всяких приветствий и пространных объяснений.

Крючков, застигнутый врасплох моим вопросом, сделал небольшую паузу, после чего произнес:

— Конечно. Если не трудно, купи пачку чая, желательно черного.

— Хорошо. — Отключив связь, я бросила мобильник обратно в сумку и поехала в сторону железнодорожного вокзала, рядом с которым жил Евгений.

Когда я подошла к Женькиной парадной, из нее выскочила девушка лет двадцати двух — двадцати трех со слезами на глазах. Она оставила дверь открытой, поэтому я не стала пользоваться домофоном, а поднялась на нужный этаж и позвонила в квартиру. Крючков сразу же открыл мне.

— Ты так быстро? — удивился он. — Но что же ты стоишь? Проходи. У тебя что-то случилось?

Я не спешила сразу же вываливать на Крючкова свои проблемы.