Дастин Томасон - 21.12

Оба обернулись и увидели чиновника ЦКЗ с лицом ребенка, который держал в руках папку с грифом «Секретно» на обложке.

— Это результаты анализов? — спросил Стэнтон.

Юноша кивнул, а Каванаг в спешке просмотрела списки. Уже несколько часов они с замиранием сердца ждали отчета о состоянии группы людей из числа тех, кто вступал в непосредственный контакт с больными.

— Сколько положительных? — спросил Стэнтон.

— Почти двести, — ответил чиновник.

Это было больше, чем число случаев ФСБ за всю ее историю. Больше, чем количество заболевших в свое время «коровьим бешенством».

Каванаг вскинула взгляд на Стэнтона, а потом стала лихорадочно листать последние страницы в папке. Ближе к концу алфавитного списка она искала его фамилию.

В северной части обширной территории музея Гетти располагался административный корпус, где теперь сидели Чель и ее адвокат. По противоположную от них сторону стола расположились старшие члены совета музея, его главный смотритель и агент Иммиграционно-таможенной службы. На каждом из этих людей был защитный козырек для глаз в соответствии с новейшей рекомендацией ЦКЗ, а на столе были разложены копии официального заявления Чель, в котором она описывала события последних трех дней.

Дана Маклин — глава одного из крупнейших инвестиционных фондов в стране и председатель попечительского совета — откинулась на спинку кресла и объявила:

— Доктор Ману, мы вынуждены издать приказ о вашем временном отстранении от работы без сохранения содержания для проведения более детального расследования. Вам придется приостановить любой род деятельности, связанный с делами музея, до принятия окончательного решения.

— А что будет с моими людьми?

— Они перейдут в подчинение смотрителя, но если выяснится, что кто-то из них был вовлечен в противозаконные действия, он тоже попадет под следствие.

— Доктор Ману, — преувеличенно бодро подал голос один из членов совета, — вы утверждаете, что доктор Чакон не был в курсе того, чем вы занимались, но почему же тогда он присутствовал здесь в ночь на 10 декабря?

Чель покосилась на своего юриста Эрин Биллингс. Та кивком показала, что ей лучше ответить на вопрос, и Чель заговорила, стараясь держаться как можно спокойнее:

— Я не посвящала Роландо в суть того, чем занималась. Просто попросила прийти и ответить на несколько вопросов, связанных с реставрацией древних документов. Кодекса он даже не видел.

Учитывая откровенность и полноту сделанных ею ранее признаний, у собравшихся не было оснований не верить ей. Это была первая и единственная ложь в ее жизни, о которой она нисколько не сожалела.

— Вы должны также понимать, что мы внимательнейшим образом изучим ваш послужной список в поисках возможных профессиональных проступков в прошлом, — вмешался в разговор агент ИТС Грейсон Кискер.

— Она будет иметь это в виду, — ответила за Чель ее адвокат.

— Что станется с кодексом? — спросила Чель.

— Его вернут в Гватемалу, — сказала Маклин.

— Но поскольку противозаконная сделка была совершена на территории США, обвинения против вас будут выдвинуты нами, — пояснил Кискер.

Даже после того как ей позвонили из ЦКЗ и сообщили, что прионов в ее анализе крови не обнаружено, Чель едва ли испытала хоть какое-то облегчение. Последние дни стали для нее непереносимой мешаниной из чувств вины, растерянности и страха, какой она никогда не знала прежде. Как нетрудно было предвидеть, для нее все закончится позорным увольнением с работы, что автоматически повлечет за собой потерю места преподавателя в Калифорнийском университете.

Но после всего, что ей довелось увидеть, это уже не волновало ее так сильно, как могло бы в противном случае.

Чель и Биллингс встали из-за стола. Чель мысленно готовилась к тому, что ей сейчас придется пойти и упаковать вещи со своего рабочего места, чтобы забрать домой. Забрать навсегда.

Но потом зазвонил сотовый телефон Кискера. Он долго слушал кого-то, и постепенно на его лице стало появляться новое и несколько странное выражение.

— Да, — кивнул он. — Я как раз сейчас с ней. — После чего медленно протянул трубку Чель и сказал почти робко: — С вами хочет поговорить мой босс.

Послеполуденное солнце било Чель в глаза, пока она спускалась по аллее сада музея Гетти в густые цветочные заросли, расположенные в самой нижней точке его территории у подножия комплекса зданий. Многие посетители заявляли, что вид на раскинувшийся по склону горы музей гораздо интереснее, чем сама по себе его коллекция произведений искусства, но для Чель любимейшим из уголков была эта часть сада. И теперь, оказавшись в окружении розовых и красных бугенвиллей, она протянула руку, сорвала бумажный на ощупь цветок и стала машинально растирать его между пальцами, одновременно слушая по телефону слова доктора Стэнтона.

— Пока в Гватемале не обнаружено ни одного случая заболевания, — рассказывал он. — Но если нам удастся указать им более точное место, откуда прибыл в США Волси, нам, вероятно, позволят послать туда группу исследователей.

После краткого разговора с директором ИТС Чель было велено связаться со Стэнтоном для получения дальнейших инструкций. С огромным облегчением она узнала, что он тоже не инфицирован. По версии Стэнтона, они оба носили очки, и скорее всего именно самые простые очки защитили их от попадания прионов, пробормотал он скороговоркой, словно все это не имело никакого значения, и перешел к более важным вопросам.

— Сосредоточьтесь и скажите, что вам известно о возможном месте расположения храма?

— Он должен находиться где-то на южном взгорье, — ответила Чель. Она снова протянула руку, сорвала со стебля цветок розовой бугенвиллеи и бросила в протекавший рядом ручей. При этом ее саму поразила небрежная грубость такого жеста.

— Насколько велик этот район? — спросил Стэнтон.

— Несколько тысяч квадратных миль. Но если болезнь уже распространилась сюда, какая нам теперь разница, где она зародилась?

— Это подобно раку, — объяснил Стэнтон. — Даже если опухоль успела дать метастазы, ее все равно необходимо удалить, чтобы предотвратить их разрастание. Нам необходимо выяснить, что это такое и как началось, чтобы у нас появился шанс справиться с заболеванием.

— Текст рукописи должен содержать подсказку, — сказала Чель. — Мы можем натолкнуться в ней на глиф, обозначающий известное нам место или хотя бы дающий его приблизительное географическое описание. Но для этого необходимо завершить реконструкцию кодекса.

— Сколько времени вам потребуется?

— Первые страницы в плохом состоянии, но последующие сохранились еще хуже. К тому же мы сталкиваемся с чисто лингвистическими проблемами. Неизвестные глифы и странные их сочетания, но мы делаем все возможное, чтобы расшифровать их.