Евгения Михайлова - Бегущая по огням

– Они не станут разбираться, – сказала Марина Евгеньевна. – Может, это им действительно не по силам. Но, ты понимаешь, там нет машин, проезжей части, только узкая дорожка от наших нескольких домов… То есть… Я же всех знаю здесь.

– Я понял твою мысль. Может, это не человек? Большая собака, к примеру?

– Какая разница? – спросила мама. – Собак тоже хоронят иначе.

– Ну, что ж. Я пошел. Дай мне перчатки, в которых ты моешь пол.

Алла легла очень поздно: писала репортаж о фотовыставке для своей газеты. Там были представлены работы известных фотохудожников. Ей, конечно, понравилось. Талантливо. Но очень многие работы показались ей мрачными и депрессивными. Сплетенные темные ветви, скорбные лица, смятенные глаза… Да, веселых толстеньких детишек и забавных пушистых котят было мало. Но все же они были. На них бы ей и смотреть, чтобы настроение поднять. Но нужно ведь написать нормальный материал. В часа два ночи она закончила, легла, к трем провалилась в сон. А проснулась в шесть, хотя можно было спать до девяти. Она лежала, свернувшись в клубочек, как любила с детства, и не могла распрямить спину, раскинуть руки и ноги, вдохнуть глубоко, до конца. В ней что-то дрожало, мысли были вязкими, беспросветными. Алла пыталась вспомнить, что ей снилось. Снились фотографии, которые она видела вечером. И что-то еще, тягостное, уже почти привычное. Из-за этого она так рано проснулась и больше не могла уснуть.

Алла сделала над собой усилие, встала, подошла к зеркалу. Внимательно посмотрела на свое узкое бледное лицо, большие темные глаза… Господи, на выставке она видела несколько похожих лиц: видимо, они привлекают внимание фотохудожников. Когда она смотрела на те фотографии, думала, что в этих людях есть тайна, боль или болезнь… Сейчас она видит то же самое в зеркале. Что с ней? На работе все нормально. Развод с мужем пережила, переболела, хотя это было ужасно. Да нет, не более ужасно, чем у других. Она сначала поняла, что он ее не любит. Потом узнала, что у него есть другая. Потом увидела его с этой другой, она оказалась заметно беременной. Дальше все было обидно, унизительно для нее, но достаточно просто по нынешним временам. Она ушла к матери в их общую трехкомнатную квартиру, освободив мужу место для другой и ее потомства. Аллу муж со дня свадьбы заставлял принимать разрекламированные противозачаточные таблетки. Впоследствии оказалось, что они очень вредны. Однажды ее увезли с приступом удушья с работы. Выяснилось, что у этих таблеток есть противопоказания: они вызывают образование мелких тромбов в легких. Главный редактор и настоящий друг помог ее отправить в германскую клинику, откуда она вернулась практически здоровой. И с новым чувством к мужу. Он говорил, что они пока не могут иметь детей, потому что ему надо поднять бизнес… Ну, и решал бы эту проблему, только не за счет ее здоровья, а может быть, даже жизни, если бы ей не повезло с клиникой. Но ему было удобно именно так. Какое-то время они жили, как брат и сестра: она сказала, что ей пока нельзя вступать в половой контакт. Это было неправдой, он не собирался ничего менять. И тут появилась эта беременная любовница. Алла спросила у него, прежде чем уйти: «А почему ты ее не заставлял пить эти таблетки?» Он пожал плечами и засмеялся: «Я говорил, но она меня подловила. Это могла бы сделать и ты». Вот такой хеппи-энд ее брака. Ему было все равно, с кем жить, Алла была рада, что это закончилось. И обида давно прошла. Он стал совершенно чужим человеком. Алла уже научилась получать удовольствие от свободы. Правда, мать отнеслась к ее разводу неодобрительно. Она ко всему относилась неодобрительно. Мама…

Алла накинула халат, пришла на кухню. Мать сидела там за столом и пила кофе с тостом. Она без конца ходила по врачам, приносила новые диагнозы, что-то постоянно лечила. Сейчас ей по какому-то поводу нужно было питаться через каждые три часа. Алла давно поняла, что охота за диагнозами и есть мамин диагноз. Она была физически здоровым человеком. В начале лета они ездили отдыхать в Турцию, плавали на байдарках по порожистым рекам, гребла именно мама. У Аллы кружилась голова, она боялась резких взлетов и падений. Хотя многие любят лечиться. Это не самый большой недостаток.

– Как ты себя чувствуешь? – спросила Алла.

Нина Ивановна подняла на нее бледно-голубые холодные глаза и ответила:

– Плохо.

– Что-то болит?

– Не стоит делать вид, что тебя интересует мое здоровье.

– Оно меня интересует. Почему ты говоришь с таким вызовом, как будто я виновата в том, что у тебя что-то не так?

– Никакого вызова. Как ты можешь быть виновата в том, что для тебя не существует. Ты приходишь поздно, сидишь ночь за компьютером, я удивляюсь, как ты меня вообще заметила.

– Мама, я тебя всегда замечаю. В чем дело? Я мешала тебе спать?

– Я не спала.

Мать смотрела в стену упрямо, непримиримо, разговор был бессмысленный, безрезультатный. У них нет поводов для конфликтов. У них больше никого нет, они – семья. Алла отдает матери практически всю зарплату, старается помогать. Чего мать хочет от нее? Чего она всю жизнь от нее хочет? Алле расхотелось кофе, она вернулась в свою комнату, вновь легла, крепко сжала веки. Она увидела…

Молодая женщина с холодными светло-голубыми глазами выходит во двор, смотрит на детскую площадку. Там худенькая темноглазая девочка идет, как гимнастка, по краю песочницы. Но тут в нее летит бутылочка с пепси-колой, она вздрагивает, падает в песок, красивое голубое платье покрывается мокрыми пятнами, тут же становится грязным. Девочка в ужасе пытается стереть грязь, но становится только хуже. Мальчишка, бросивший бутылочку, хохочет. Он хороший и добрый, просто немножко дурак. Женщина подходит к песочнице, берет девочку за руку, и со стороны кажется, что она просто помогает ей идти. На самом деле у девочки темнеет в глазах от боли и страха. Сильные пальцы впились в руку, завтра на ней будут синяки. Но страшнее всего идти домой, потому что мать будет ее бить долго, молча, жестоко, как робот, – без гнева, возмущения и жалости. Механические удары, беспощадные белесые глаза. Эти двое – Алла и ее мать.

Алла широко открывает глаза, вспоминает взгляд матери, с которым встретилась сейчас на кухне, и понимает, отчего ей так трудно дышать в собственном доме.

– Она сумасшедшая, – шепчет Алла слова, которые столько лет боялась произнести. – Она похожа на убийцу.

Сергей быстро нашел место, о котором говорила мама. Через дорожку от него под другим деревом спокойно сидели мигранты и перекусывали. Да… Это дворники. Какой запах, однако. И не мешает.

– Эй, – окликнул их Сергей. – Вы не знаете, что это и когда появилось?