Елена Логунова - Бонд, мисс Бонд!

– Узнаешь? – байковый голос Громова сорвался, треснул, как сухая веточка.

Пытливый взгляд серых глаз метнулся к фотографии на тумбочке, вернулся к Оле, потом к застывшему в мучительном ожидании лицу Громова и снова к Оле.

Она напряглась, не понимая, что происходит, и отчего-то заранее пугаясь.

– Мамочка? – плаксиво кривясь, шепнул ребенок. – Мамочка, ты вернулась!

Не раздумывая, потому что в этот момент невозможно было раздумывать и взвешивать свои и чужие поступки, Оля наклонилась и подхватила ринувшегося к ней малыша. Прижала к себе сотрясающееся худенькое тельце и зашептала:

– Тише, милый, тише, успокойся, все хорошо, ты только успокойся, тише, тише…

– Святый боже! – с неподдельным чувством произнесла женщина в халате.

Она уронила вязанье, и покатившийся на полу клубок потерянным щенком ткнулся в ногу Ольги.

– Мамочка, ты моя мамочка, – шептал ей в шею, сделавшуюся горячей и мокрой, чужой мальчик.

А поверх его фарфоровой головы молящим взглядом смотрел на нее без пяти минут олигарх Андрей Громов.

– Ну… Здравствуй, сыночек, – помедлив, шепнула Оля.

Ваня Жук огляделся, никого не увидел и потянул из кармана часы. Хорошие часы – марки «Полет», старые, конечно, но вполне исправные. Винтажные, как теперь говорят.

Такие часы и на запястье носить было бы не стыдно, не только в кармане, но на руке их было бы видно в тот ключевой момент, когда Ваня мучительно тянулся за подаянием.

Курточные рукава были ему коротковаты, а никакого свитера под верхней одеждой не имелось, одна лишь теплая шерстяная жилетка – экипировка продуманная, подобранная в специальном расчете на добрых самаритян. Упакованные в теплые пальто и шубы прохожие, видя костлявую голую руку побирушки, одетого совсем не по сезону, делались добрее и щедрее.

Ваня спрятал часы, еще раз огляделся, ловко отстегнул грубо выструганный деревянный протез и сразу же спрятал его в потертый рюкзак, который вытащил из-под себя. Взамен достал башмак и обулся. Подвернутая нога, конечно, затекла, и колено болело, а что делать!

Кому сейчас легко?

Свой кусок хлеба – он за просто так не дается!

Пересыпав из пластикового стакана в карман денежную мелочь, набравшуюся за последний час, Ваня сноровисто свернул туристскую «пенку» и поторопился удалиться в глубь темного сквера.

Час пик миновал, офисные здания опустели, поток пешеходов иссяк, и Ванин рабочий день завершился. Зимой он всегда заканчивал рано, вот летом – дело другое. Летним вечером работа у него только начиналась, потому что расслабленные принаряженные граждане гуляли в уютном сквере до глубокой ночи.

Прихрамывая – нога еще не разработалась, – Ваня Жук по неприметной тропинке вышел в глухой аппендикс центральной аллеи.

Летом этот тупичок, с трех сторон огороженный зелеными стенами из самшита, украшал старомодный элегический фонтан, который Ваня про себя горделиво именовал: «Моя зимняя резиденция».

Хотя это было не совсем правильно, потому что летней резиденции у него не имелось. Да и зачем она ему? В теплое время года в южном городе можно с удобством ночевать хоть под кустом, хоть на клумбе.

На зиму фонтан заботливо законсервировали: водомет и подсветку выключили, сток закупорили, чашу накрыли конструкцией из деревянных балок и плотного полиэтилена. Глаз это защитное сооружение не радовало и гуляющих не привлекало, а посему в тупичке, который Ваня Жук считал своим двориком, было темно и тихо.

Ваня предвкушал приятный вечер и скромный ужин, для организации которого, что особенно радовало, не требовалось дополнительных финансовых вложений.

В рюкзаке негромко стукались друг о друга жестянка пива и банка тушенки – дары одного сердобольного мужика и одной доброй тетки, а в кармане куртки (не в том, где лежали часы) похрустывал бумажный пакет со слегка зачерствевшими слойками – обычное пожертвование продавщицы Мани из пирожковой «Ешь-ка».

Нераспроданные за день пирожки с начинкой, богатые сыром хачапури и сосиски в тесте хозяйственная Маня забирала домой, кормить семью и собаку, а пустые слойки частенько отдавала побирушке Ване. Не выбрасывать же! Пусть человек поест.

Человек слойки ел, Маню благодарил, денежки экономил, копил на заветную мечту – хибарку с огородиком в деревне. Все-таки его «зимняя резиденция» в парке имела характер временный, а Ваня был человеком основательным и планировал однажды покинуть суетный город и прочно осесть на земле.

Он остановился.

В закутке у фонтана кто-то был!

Ваня вовремя услышал негромкие голоса и спрятался за деревом. Высовываться не спешил – выжидал. Нарываться на неприятности ему не хотелось.

В укромном тупичке у фонтана иногда собирались небольшие небезопасные компании – то мелкое дворовое хулиганье, то безнадзорные детишки приличных, но вечно занятых мам и пап, то сладкие парочки и даже троечки-четверочки. Впрочем, для плотских утех скамья у фонтана была приспособлена плохо: и узкая, и короткая, и холодная, потому как из натурального камня. Жарким летом, конечно, имелся спрос и на это условно лежачее место, а вот демисезонная и зимняя любовь у фонтана бывала короткой, как выстрел.

Ваня обоснованно полагал, что незваные гости на подступах к его резиденции не задержатся, и оказался прав. Вскоре мимо него быстрым шагом проследовали три мужика.

Вековой народной традиции незатейливого выпивона на свежем воздухе, фигурально называемого «соображать на троих», они соответствовали количественно, но не качественно. Внимательный к деталям Ваня Жук заметил, что ни на завзятых пропойц, ни на застенчивых алкашей-подкаблучников эти трое не походили нисколько.

Крепкие подтянутые мужики, неброско, но добротно одетые, с ясными глазами и свежими лицами, без признаков одутловатости и выразительных красно-синих прожилок.

Может, спортсмены. Может, менты. А может, и похуже кто, мало ли… Но явно – не Святая Троица.

Пропуская их мимо себя, Ваня задержал дыханье и сросся с дубовым стволом, как древесный гриб.

Пронесло.

– Уффф!

Ваня пригнулся, тихо скользнул на аллею, подобрался к фонтану, держась поближе к зеленой изгороди и не возвышаясь над ней…

Да так и замер, скрюченный, на одной ноге:

– Что за черт?!

На лавке полусидя-полулежа покоилась темная фигура, весьма похожая на упомянутый персонаж.

Вот только…

Ваня присмотрелся.

Только без хвоста и рогов!

Хотя небольшие рожки вполне могли спрятаться под шапкой.

Ваня подумал-подумал – и осторожно потянул эту шапку, ухватив ее за самый краешек.

С вязаного полотна ведь отпечатки пальцев снять нельзя, не так ли?

Мысль об отпечатках сама собой возникла у Вани по причине подозрительной неподвижности темной фигуры.