Елена Логунова - Бонд, мисс Бонд!

– В школу, – хмуро сказала Ксюша и подняла пальчик. – Но только на один год! И с двумя условиями.

– Слушаю, – кивнул деловой человек папа.

– Во-первых, мой учительский гардероб будет из Парижа и Милана, иначе – никаких костюмчиков с блузками! А во-вторых, мне нужна машина. И ты, папа, платишь за все.

Папа крякнул, но тут на сторону Ксюши неожиданно встали мама и бабушка:

– Ну, Иван, не может же девочка, одетая в парижские костюмы, толкаться в трамвае!

И вот теперь у Ксюши есть прекрасный «Пежо» и ужасная работа…

– Спим? – с ехидной нежностью поинтересовался инструктор.

Ксюша очнулась.

Так, что делать?

Снять ногу с тормоза.

Перебросить ее на газ.

Выжать сцепление…

Нет, сначала выжать, а потом перебросить…

Или все-таки сразу?!

Учебная «шестерка» взревела, затряслась и затихла, напоследок конвульсивно дернувшись.

Очередь из автомобилей с нормальными водителями, наоборот, разразилась новой серией возмущенных гудков.

Утренний туман редел, немилосердно открывая Ксюше вид на застопорившийся позади нее караван.

Ксюша тихо выругалась, сдула со лба серебристую челку и аккуратно, как учили, стронула машину с места – к сожалению, уже на желтый свет.

– О господи! – Жора обморочно подкатил глаза к серому дырчатому потолку машины.

– Ручная коробка – это полный отстой! У меня на «Пежо»-автомат! – с вызовом сообщила ему Ксюша, лихо подрезав «Газель», отпрянувшую к обочине, как настоящая трепетная лань.

– Тебе бы лучше пулемет! – Жора опасливо покосился в боковое зеркальце. – Сделай в своем «Пежо» люк, посади туда стрелка и сможешь ездить по городу даже в час пик!

– Пошел ты! – Ксюша обиделась.

– Сама иди! – огрызнулся Жора. – Слава богу, доехали уже! Давай, паркуйся. Храни нас бог…

Ксюша рывками притерла «шестерку» к бордюру газона, обрамляющего сквер, и перегнулась через спинку кресла, доставая с заднего сиденья учительскую торбу с тетрадями и пакет с туфлями.

– Шевелись, шевелись! – Жора включил аварийку.

Ксюша переобулась в элегантные «лодочки» и сунула мокасины в пакете в торбу, освободив место в ней за счет пачки тетрадей. Их она извлекла наружу, чтобы все в школе издали видели: Ксения Ивановна Марковцева от своих обязанностей не отлынивает.

– Учительница первая моя-а-а! – с притворной нежностью напел зубоскал Жора.

– Садись, два! – строго сказала Ксения Ивановна, уступая инструктору место за рулем.

Она демонстративно пристроила пачку ученических тетрадей на согнутый локоток, как младенца, и пошла на каторгу – в свою школу на другом краю сквера.

Первого и второго уроков у Ксении Ивановны сегодня не было, и это позволило ей немного попрактиковаться в вождении, но теперь пора было впрягаться и пахать на ниве просвещения.

Спустя несколько минут учебная «шестерка», следуя по обычному маршруту к полигону, въехала на мост.

– Куда ты катишь, дурачок? Тебя ж повяжут! – злорадно хохотнул разговорчивый инструктор Жора, в отсутствие живого собеседника обращаясь к грузовику в зеркале заднего вида.

Тяжелая машина уже два квартала висела на хвосте у «шестерки». Водитель грузовика, очевидно, не заметил дорожного знака, запрещавшего въезд на мост многотонным автомобилям.

– Вот идиот! – порадовался образцовый водитель Жора, предвидя теплую встречу горе-шофера с постом ДПС на другом берегу.

А в следующую секунду грузовик ускорился, как будто собираясь обойти «шестерку» по встречной, но вместо этого вильнул, ударил ее в бок – и направил прямиком на ограждение моста.

Под отчаянный матерный крик инструктора Жоры «шестерка» проломила перила и косо кувыркнулась с моста в рябые и темные, как пашня, речные воды.

Ксения Ивановна совсем-совсем немного опоздала: второй урок закончился, началась большая перемена – генеральный «прогон», репетиция Апокалипсиса в стенах отдельно взятой средней школы.

По двору, разгоняя туман, с воплями и визгами неуправляемыми стадами носилась засидевшаяся за партами малышня, на лестницах образовались водовороты из старшеклассников, на приступочке памятника Юному Барабанщику в холле опасно накренилась дежурная учительница с красной повязкой на рукаве. С Барабанщиком, беззвучно наяривающим палочками, она смотрелась вполне гармонично, потому что держала в зубах свисток, периодически издававший пронзительные трели. Однако на них, как и на неслышные миру музыкальные экзерсисы Барабанщика, никто не реагировал.

– Здравствуйте, Ксения Ивановна! – проорал охранник, грамотно отсиживающийся за барьером в прихожей.

Ксюша его не услышала.

Выставив вперед заградительный локоть и морщась, она прокладывала себе дорогу к учительской на втором этаже и, разумеется, не видела идущую встречным курсом Ольгу Павловну. Та тоже продвигалась в нужном направлении с упорством ледокола и тоже имела «на борту» большую стопку тетрадей.

У самой учительской «русичка» и «англичанка» встретились и, обменявшись напряженными улыбками, одновременно потянулись к дверной ручке. Однако войти в тихую гавань они не успели, потому что в них с разбегу врезался человек-ядро – Семен Блохин из пятого «А».

Боевые товарищи человека-ядра восторженно завопили, сраженные пушечным выстрелом училки ахнули и пали, рассыпавшиеся по полу тетради зашептали-зашелестели что-то жалобное…

В радиусе трех метров от места попадания человека-ядра образовалась мертвая зона, за пределами которой продолжал бушевать Апокалипсис большой перемены.

Не найдя в лексиконе дипломированного филолога подходящих к случаю приличных слов, Оля беззвучно пошевелила губами. Ксюше было проще: в отсутствие продвинутых старшеклассников она могла позволить себе выругаться по-английски.

– Ольгапална! Ксениванна! – из учительской выглянула вездесущая и всеведущая Жанна Марковна. – Что случилось?

– Так, ничего особенного, – пробормотала Оля, поднимаясь и отряхивая юбку.

Отдавать на расправу завучихе бронебойного Блохина она пожалела. Объяснила уклончиво, не называя имен:

– Мы тут столкнулись и тетради рассыпали.

– Петров! Катаев! Что вы стоите, как памятники, помогите все собрать! – распорядилась Жанна Марковна.

Названные персоны тут же пали ниц и поползли, без разбора сгребая с пола тетрадки.

– Потом рассортируем, где чьи, – сказала Оля Ксюше.

И сердечно поблагодарила Петрова с Катаевым за построенную ими в рекордные сроки Пизанскую башню из помятых тетрадок.

Сортировку производили уже после пятого урока.

У Ксюши было «окно», у Оли занятия закончились, осталось только проверить тетради. Тащить их домой не хотелось, чтобы не нервировать родственников, особенно маму, которая очень боялась, что Оля снова станет «синим чулком».