Елена Логунова - Бонд, мисс Бонд!

– Боится влюбиться в неподходящую женщину, – усмехнувшись, подсказала Оля.

– Точно, и всех женщин нашего круга он считает неподходящими, – фыркнула Ксюша. – Такими, знаете, легкомысленными и безответственными вертихвостками, безмозглыми куклами без сердца и души!

– Неужели?! – Оля почувствовала, что ей становится по-настоящему интересно.

– Да! И не хочет жениться!

– Какое свинство! – возмутилась Люсинда. – По статистике, у нас в стране на десять женщин приходится всего восемь мужчин, из которых один – импотент, один – гей, один – алкоголик и двое не способны содержать семью, а тут молодой здоровый миллионер – и он не хочет жениться! По-моему, вот это и есть настоящая безответственность!

– Ксю, продолжай, – попросила Оля.

– Продолжаю, – Ксюша пересела на место Громова, чтобы лучше видеть аудиторию. – И вот несколько месяцев тому назад Андрей неожиданно удивил семью сообщением о том, что намерен жениться.

– На ком?!

– Вот, это самое интересное! Ни на ком! То есть, он еще не знал, на ком именно, просто решил, что срочно должен жениться… – Она выдержала интригующую паузу и объявила: – На учительнице!

– Какая необычная гуманитарная акция в поддержку народного образования! – съязвила Оля.

– А что? Я его одобряю! – энергично кивнула Люсинда. – Молодые учительницы – девушки образованные, скромные, неиспорченные, добрые, душевные, трудолюбивые и ответственные. Посмотрите хотя бы на нас троих!

Тут трудолюбивая и ответственная Ольга Павловна вспомнила, что до сих пор не проверила тетрадки с контрольным диктантом, – и устыдилась, но отложила воспитательное самоедство на потом, чтобы повредничать:

– Странно, что не было соответствующего оповещения по линии гороно! Мол, миллионер женится на учительнице, объявлен конкурс! Помнится, когда принц из сказки решил жениться на девушке, которой подойдет хрустальная туфелька, герольды трубили об этом по всему королевству!

– Так то в сказке, а тут была секретная информация, только для членов семьи! – засмеялась Ксюша. – А они очень даже продвигали свои кандидатуры! Андрюшина бабушка пошепталась с моей, и меня живо пристроили работать в школу, хотя уже была договоренность с крупной иностранной компанией, что я приду к ним референтом генерального директора на очень хорошую зарплату.

– Какие ловкие бабушки, – пробормотала Оля.

– Не только бабушки: сестрица Громова тоже активно пыталась навязать ему свою знакомую учительницу, так что я выиграла в честной конкурентной борьбе, – похвасталась Ксю. – Между прочим, это было непросто, Андрей с Натальей уже вовсю встречался, когда нас познакомили.

– Это с какой же Натальей? В какой она школе? Мы ее знаем? – заинтересовалась Люсинда.

– Ты ее видела, мы тогда вместе были в ночном клубе: я, Наталья, Марина и Ваня, Наташин брат. Я же тебя со всей компанией знакомила!

– Ваню помню, да, красивый парень. Он разве не Маринин кавалер?

– Это же не мешает ему быть чьим-то братом!

– Значит, Марина первой успела представить Громову свою протеже? – спросила Оля.

– Ага, – кивнула Ксюша. – Мариночка была большая ловкачка!

– Царство ей небесное, – напомнила подружкам Люсинда и показательно опечалилась.

Сама собой образовалась минута молчания, которую прервал лязг ключа в замке.

– Ольга Павловна, будьте так любезны, выйдите к нам, пожалуйста, – пугающе-вежливым тоном позвал из коридора Громов.

Оля встала. Люсинда тоже вскочила.

– Сидите, – сказала ей Оля. – Я выйду, не съест же он меня.

– Не уверена, – пробормотала Ксюша, фатально разочаровавшаяся в женихе.

Оля вышла в коридор.

Громов барабанил пальцами по дубовой панели и гипнотизировал приближавшуюся к нему девушку взглядом голодного удава.

– Слушаю вас, – вздернув подбородок, сказала Оля.

– Нет, это я вас хочу послушать, – возразил Громов и выбросил длинную руку на манер шлагбаума, отсекая ей путь к отступлению. – Я определился с вопросами, их у меня всего два. – Он придвинулся ближе и обманчиво мягким голосом спросил: – Где дневник и на кого вы работаете?

Юношеский дневник Якова Яблонского нашелся именно там, где его особенно тщательно искали, – в гостевых апартаментах, занимаемых Ольгой Павловной.

– Это что? – спросил Громов, указав на вереницу мелких кухонных помощников, выстроенных на рабочем столе по размеру: кофеварка, электрочайник, ростер, тостер, термос и чашка с подогревом.

– Термос? – прищурилась близорукая Оля.

Из кухонной техники она успела протестировать только электрический чайник.

– Похоже на термос, – согласился Громов, развинчивая блестящий тубус. – Ну-ка, что тут у вас? О! Как необычно!

Он вытащил из тубуса скрученную в трубочку тетрадь.

– Смотрите-ка, это же Яшин дневник!

– Послушайте, – досадливо сказала Оля. – Я не знаю, кто такой этот ваш Яша и чем интересен его дневник.

– Яша – это знаменитый опальный олигарх Яков Яблонский, – охотно пояснил Громов. – А из его юношеского дневника ловкие люди могли бы извлечь уйму ценной информации.

– Понятно, это настоящее сокровище для шпиона. Но я не Джеймс Бонд! – продолжала горячиться Ольга Павловна. – И я не знаю, кто засунул его дневник в этот ваш термос!

– И не мой, и не термос! – замотал головой Громов. – Это контейнер. Видите колечко? Его очень удобно защелкнуть на том тросике, который тянется от вашего окна за забор моего дома.

– Вы это на что намекаете?! – ощетинилась Оля.

– Да какие уж тут намеки, – Громов вздохнул, махнул охраннику, и тот крепко ухватил Ольгу Павловну за запястье здоровой руки. – Отведите девушку в какое-нибудь изолированное помещение без окон. Найдется у меня в доме такое?

– А как же! Например, слепая комнатка в северной башенке, – с горечью подсказала арестованная, успевшая совершить познавательную экскурсию по просторному дому.

– Как хорошо вы подготовились, мисс Бонд! – похвалил ее Громов. – Отлично, посидите в башенке, совсем как принцесса. А Саня будет стеречь за дверью, совсем как дракон! Созреете для чистосердечного признания – зовите меня, я охотно вас выслушаю.

– Вы совершаете большую ошибку, Андрей Павлович, вы заблуждаетесь на мой счет, – оглянувшись на пороге, грустно сказала Оля. – Потом вам будет очень стыдно!

– Мне уже очень стыдно, – признался Громов, глядя на нее со сложным чувством, которое Оля затруднилась классифицировать.

Там были и гнев, и отчаяние, и тоска, и еще что-то – разбираться ей не хотелось, и она отвернулась.

– Какой же я дурак!

Это было бесспорно.

Оля позволила себя увести.

Комната в башенке до сих пор пустовала, потому что никто не удосужился придумать для нее подходящее назначение. Это был некий архитектурный аппендикс – неправильной формы помещение без окон, с необлагороженными штукатуркой или обоями кирпичными стенами и островерхой крышей на деревянном каркасе. Пол был выложен терракотовой плиткой, с потолочной балки свисала грушевидная лампочка на длинном шнуре. Она единственная указывала на принадлежность помещения ко времени более позднему, чем махровое Средневековье.