Андрей Шляхов - Психоаналитик. Шкатулка Пандоры

— Я вас слушаю! — проникновенно-подкупающе (он умел так, когда было надо) сказал Михаил, стоило только Анне утвердить голову на подголовнике и закрыть глаза.

— Вы, наверное, подумаете, что я дура, — сразу же начала Анна. — Это не совсем так. Во мне, конечно, хватает всякого, но дурой я никогда не была. Просто я постоянно нервничаю без причины, и, как бы мне ни хотелось казаться сильной и смелой, в душе я трусливая неврастеничка… Наверное, это наивно. Сначала я была уверена, что проблема во мне, потом мне начало казаться, что это не так, потом снова началось самокопание… Я хочу измениться в лучшую сторону, хочу обрести спокойствие… Я чего-то боюсь, сама не пойму чего… Иногда мне кажется, что вся жизнь позади, иногда я ощущаю себя девочкой, только начинающей познавать жизнь и ее правила, мне кажется, что все только-только начинается, что впереди меня ждут какие-то приятные перемены, новая, интересная жизнь… Господи, сколько мыслей в голове, все они путаются, ускользают… Не знаю, с чего начать.

— Расскажите мне о себе, — попросил Михаил.

— С какого момента?

— С любого, но лучше всего начать с вашего рождения. Семья, наличие братьев и сестер, детские травмы, взаимоотношения с одноклассниками, выбор профессии, встреча с будущим мужем… Меня интересует буквально все.

— То есть мы уже начали работать над моими проблемами?

Анна открыла глаза и посмотрела в окно, за которым сейчас не было ничего примечательного, а в темное время суток открывался поистине блоковский пейзаж — ночь, улица, фонарь, аптека. Аптеки, правда, из кресла не увидеть, надо встать и подойти ближе к окну. Начиная говорить, она переводила взгляд на Михаила, всякий раз сопровождая этот перевод плавным взмахом длинных и каких-то пушистых ресниц. «Печаль ресниц, сияющих и черных…» [6] И. А. Бунин. «Печаль ресниц, сияющих и черных…» — вспомнилось Михаилу депрессивно-меланхолическое.

— Да, — улыбнулся Михаил. — Уже начали.

— И все останется между нами?

Обычно пациентам хватало однократного подтверждения.

— Разумеется, ничто из сказанного никогда, ни при каких обстоятельствах, не выйдет за пределы этого кабинета. Я прошу вас быть откровенной, говорить все как есть.

— Не знаю почему, но я вам верю, — призналась Анна. — Я как-то больше доверяю мужчинам, особенно таким опытным профессионалам, — Анна улыбнулась краешками красиво очерченных губ. — Вы отвечаете всем моим тре… условиям. И еще у вас аристократическая фамилия.

— Княжеская, — Михаил усмехнулся, давая понять, что не придает этому обстоятельству никакого значения. — Только, увы, мне не досталось ни поместий, ни реликвий, даже генеалогического древа нет, чтобы в кабинете повесить. Вот и приходится зарабатывать на жизнь психоанализом. Не подумайте, что я жалуюсь, мне нравится моя работа.

— Я это уже поняла, — теперь Анна улыбнулась чуть шире. — Тех, кто не любит свою работу, видно сразу. У них это на лбу написано…

Биография у Анны оказалась самой что ни на есть обычной. Родилась в Старом Осколе, единственная дочь у родителей — небольшого строительного начальника и бухгалтера, поздний ребенок, но не очень-то балованный. Училась в обычной школе (мимоходом Анна съязвила по поводу школ с углубленным изучением иностранных языков — явный выпад в адрес Тамары), окончила музыкальную школу по классу фортепиано, приехала в Москву продолжать образование, поступила на сценарно-киноведческий факультет ВГИКа…

— На актерский меня не взяли, намекнули, что одной эффектной внешности для того, чтобы стать актрисой, мало, вот и пошла в киноведы. Кажется, это называется «сублимация», верно?

— Отчасти верно, — после небольшой паузы согласился он, — но вообще-то мы называем сублимацией переключение энергии с социально и культурно неприемлемых целей или объектов на приемлемые.

— А что такое — неприемлемые цели? — заинтересовалась Анна.

— Ну, это могут быть сексуальные влечения, удовлетворение которых может идти вразрез с общепринятыми правилами или взглядами…

— Глупо подчинять свои влечения общепринятым правилам! — В глазах Анны заплясали озорные искорки. — Моя постель — это моя постель, и этим все сказано!

— Ну, вообще-то, определение этому понятию дал Фрейд, а в его время на многое смотрели иначе, — пояснил Михаил. — Но знаете же, как это бывает — укоренилось и пошло. Смысл-то не в правилах и взглядах, а в переключении с недостижимых целей на достижимые. Это помогает предупредить развитие неврозов. Но цель должна быть абсолютно недостижимой, а в вашем случае это же явно не так. Кроме ВГИКа, есть и другие учебные заведения, и разве мало известно случаев, когда на ком-то из известных актеров приемная комиссия, образно говоря, ставила крест, а на следующий год или в другом заведении мнение было совершенно иным? Это же так субъективно.

— Нет, — покачала головой Анна. — Я сразу как-то поверила, что таланта у меня нет, и о других местах даже и не подумала. Какой смысл пробиваться в актеры правдами и неправдами, если таланта нет? Чтобы всю жизнь играть в эпизодах типа «Кушать подано»?

— Анна, вы настолько внушаемы или просто сами не до конца были уверены в своем актерском даровании?

— И то и то. Фифти-фифти. В общем, не сложилось у меня. Классика жанра.

— Почему классика? — удивился Михаил.

— Принято считать, что в киноведы идут неудавшиеся актеры. С практикой не вышло, так займемся теорией. Для того чтобы оценивать и критиковать, талант не нужен…

Скоропалительное замужество на третьем курсе, такой же скоропалительный развод через четыре месяца, получение диплома, трехлетние метания от работы в журналах к фрилансу и обратно, встреча с Максимом…

— С Максимом мы познакомились случайно, на каком-то банкете. В лучших голливудских традициях — я в толкотне налетела на него и облила шампанским. Так и познакомились… Впоследствии он иногда шутил, что я столкнулась с ним не случайно. А может, и не шутил, по нему трудно было понять, шутит он или говорит серьезно. Человек в футляре…

Если вникнуть, то все мы — человеки в футлярах. У каждого свой футляр, разница только в толщине стенок и количестве замков. Доктор Хаус утверждает, что все врут. Он не совсем прав. Точнее будет сказать, что каждому есть что скрывать. Есть люди, которые не врут, а просто не отвечают на вопросы, уходят от них.

Каждому есть что скрывать. У каждого в шкафу хранится какой-нибудь скелет, у некоторых так сразу несколько. И зря Бэкон [7] Фрэнсис Бэкон (1561–1626) — английский политик, философ, историк, основоположник эмпиризма, учения, считающего чувственный опыт единственным источником знаний. называл скрытность прибежищем слабых. Сильные тоже скрытны, и тайн у них, скорее всего, гораздо больше.