Галина Романова - Программа защиты любовниц

— Зачем?!

— Не знаю. Чего пристал?! — ощетинился Володин. — Я лишь предполагаю! Будешь слушать или нет?! Или ты такой умный, что сам что-то придумаешь?!

Он придумать не мог.

— Если целью был водитель, то Ольгу забрали как свидетеля, как страховку, понимаешь?

— Да, но с трудом. Гораздо проще было отделаться от нее прямо там. А не фотографировать ее с разных ракурсов, в разной одежде. В машине ее для чего сфоткали? Дать нам понять, что она жива? Что ее везут куда-то?

— Вот! Вот, брат Валера, в самую точку! Оля теперь заложница! Какая бы причина появления убийцы в доме ни была, конечный результат один: Оля заложница!

— Ух, ты! Молодец! — выдохнул Мельников.

Он сумел, наконец, распрямиться. Болезненная судорога понемногу отпускала, стало даже возможным дышать. Он обвел глазами крохотную кухоньку друга, нашел, что здесь хорошо и уютно, так ему и раньше казалось, а то пять минут назад думалось, что он сидит на краю черной пропасти и смотрит прямо туда, и ничего не видит, кроме гулкой черной пустоты.

Оля не убийца, и она жива. Это главное на теперешний момент, и это не он, это Володин сказал, аналитик ого-ого какой!

— Давай, пригубим, потом продолжим, а то меня сейчас от страха и волнения и впрямь инсульт лупанет.

Друзья налили по стакану, выпили. Мельников положил на ломоть хлеба жирный кусок форели, сверху два луковых кольца. Откусил, совершенно не чувствуя вкуса. Принялся жевать, рассеянно наблюдая за тем, как за окном сгущается непогода.

Черные облака рвало на клочья огненными сполохами молний. Гром гремел, не переставая почти. Время маньяка, вдруг подумалось ему, кто будет следующей его жертвой?

Тут же встряхнулся и мысленно поплевал через левое плечо.

Оказалось, что Володин думает о том же, хотя и в окно не смотрит.

— Завтра на работу страшно идти, — признался он, сморщившись. — Как представлю…

— Ладно, не отвлекайся. Давай подытожим.

— Давай.

Они быстро убрали со стола, разложили фотографии, стараясь не касаться пальцами снимков и конверта. Но все равно каждый из них понимал, что рассчитывать на отпечатки глупо. Тот, кто прислал это, прислал не для того, чтобы его засветили.

Этот конверт был практически требованием выкупа, хотя о цене не было сказано ни слова; был бомбой замедленного действия. Требования будут, они непременно последуют, но позже. А не то…

Тут тоже были варианты. К примеру, если они не сделают того-то и того-то, то фотографии попадут к третьим лицам. И тогда Оля автоматически из пропавших без вести становится подозреваемой номер один, скрывающейся от правосудия. Или, к примеру, если друзья не сделают того-то и того-то, то Олю просто-напросто убьют.

— Понимаешь, даже неважно уже, кто и за что убил этого бедного инвалида, — проговорил Володин, подбирая хлебом последний лук с тарелки. — Важно, что нас с тобой тем самым поимели.

— Может, и целью было как раз это?

— Запросто! Я не исключаю! — оживился Володин, молниеносно прокрутив в голове последние свои дела. — У меня никого нет. Следи за мной, не следи, ничего не выследишь, а вот ты… Кто-то следил за тобой, Валера. Тот вечер, он стал роковым. Олю наверняка увезли бы от твоего дома, не Черных, так этот урод. Увез Черных, тем самым усложнил немного комбинацию. Похитителю пришлось ее забирать уже из его дома, а там охрана, от которой нужно избавляться. Его устраняют, Олю забирают. Нам присылают фотографии.

— Кстати, почему тебе, а не мне?

— А? — Володин, с трудом прервав стройное течение мыслей, глянул оторопело на друга. — Что?

— Почему фотки прислали тебе, а не мне?

— Не знаю… — Он покумекал, нахмурившись, но тут же просветлел: — Но у тебя же ящики сняли в подъезде для ремонта, балда!

— Точно.

— А у меня висят. Конверт сунули именно в ящик. Почтовое отделение он не прошел. Значит… Значит, какая-то падла отиралась возле моего дома, потом вошла в подъезд, сунула конверт в щель. Что самое главное, камеры есть на магазине, что напротив твоего подъезда, а у меня камер нет нигде, вот и думай!

— Надо разговаривать народ. Только выйдет ли что из этого? — с сомнением покачал головой Мельников. — Какая-нибудь сволочь могла поймать за шиворот любого пацана и за сотню долларов послать в твой подъезд.

— Да, но этот пацан должен знать код на двери моего подъезда, — возразил Володин, барабаня пальцами по столу что-то бравурное.

— Мог спросить!

— У кого? — самодовольно хмыкнул Володин, видимо, что-то на ум ему пришло.

— У кого?

— У того, кто мне об этом скажет. — Володин юрко выбрался из своей щели между столом и холодильником, звонко хрустнув старым бабкиным стулом, крикнул на ходу другу: — Я одеваться, братишка. Ты со мной!

— Куда?

— Пойдем по соседям. В такую-то погоду они все по домам сидят, где же им еще быть? Вот и узнаем, кто впустил в наш подъезд чужака, пока еще память свежа. Впустили-то сегодня! Утром ящик был пустым, это сто процентов. Я быстро!

Прошло двадцать минут, прежде чем Володин вышел из комнаты одетым. Мельников зубами скрипел и матерился, слушая, как тщательно друг готовится к выходу в собственный подъезд для беседы с соседями, тот только посмеивался.

— Я кто для них? Я представитель власти! Поэтому должен олицетворять! А то что же это получается? Вваливается под вечер сосед, работающий в полиции, пивком потягивает, штанищи неопрятные, на майке пятно. Не-еет, брат, я не могу перед своими соседями, как ты.

— А как я? — огрызнулся Мельников. — У меня тоже с соседями нормальные отношения.

— Да, но никто меня со скамейки пьяным в жопу не тащил, — крикнул из комнаты Володин.

— Это было один раз.

— Достаточно, чтобы…

Тут Володин наконец-то прикусил язык, поняв, что своими словами снова вернет друга к неприятным воспоминаниям о том роковом вечере, когда с Олей случилось то, что случилось. И через минуту вышел из комнаты. Темные джинсы, темная рубашка, тщательно причесан, стойкий запах парфюма.

— Как на свидание, — скривился Мельников, подталкивая друга к ботинкам, стоящим в уголке пяточка к пяточке.

— Можно и так сказать. У меня в подъезде есть такие дамы, что не простят ни единой висящей на сопле пуговицы.

Дамам оказалось хорошо за шестьдесят, они показались Мельникову чрезвычайно надменными, чопорными, и, как оказалось, совершенно не владеющими информацией.

— Зря только пыжился, — поддел он друга локтем под ребра. — Зеро!

Тот не ответил, зло покосившись на друга.

Честно? Он только на этих старух и рассчитывал. Они просиживают старые задницы с утра до вечера во дворе. Видят все, чего и не было, могли запросто впустить кого-то в подъезд. Оказалось, что могли, но не впускали!

— И чего лицу постороннему в нашем подъезде делать? — изумилась одна из них. — Конверт я и сама бы в ваш ящик, Александр, опустила! Нет, не было никого!