Галина Романова - Программа защиты любовниц

— Ничего личного. — Лиза сделала каменное лицо и твердой рукой убрала со своей шеи ее пальцы. — Не надо позволять себе лишнего, Алла Викторовна. Я всего лишь горничная.

— Горничная?! — скривилась та в ухмылке. Обошла ее по кругу дважды, сложила руки на груди и зашипела, зашипела: — Горничная, у которой поперек лба написано: высшее образование и аспирантура еще, быть может! Что?! Что ты делаешь в моем доме, а???

Лиза похолодела. Кто? Кто сдал ее?! Кто-то наводил о ней справки? Зачем? Она очень умело шифровалась. Рекомендации и все такое. Как так вышло?!

— Я работаю, Алла Викторовна, — прошептала она, уставившись на хозяйку сумасшедшими от потрясения глазищами. — Просто работаю.

— Да?! А может, ты ввалилась в мой дом, чтобы мужа у меня увести, а?! Может, это ты тут проводишь с ним ночи? Может, это твой лифчик я нашла, а?!

Уф-фф, хвала небесам, это был всего лишь пробудившийся всплеск ревности, и ничего более.

— Нет, не мой. — Лиза двинулась к не обрамленному дверью проходу. — Я подожду вас в машине, Алла Викторовна.

— Погоди, овца! — взвизгнула та и схватила Лизу за воротник блузки. — В подвал со мной пойдешь! Я боюсь туда идти одна!

— А что там может быть?

Лиза остановилась и выразительно покосилась на хозяйскую руку, та быстро выпустила ее воротник из пальцев.

— Там? Да что угодно! Я уже ничему не удивлюсь! Отец не зря мне сказал, что тут может твориться невесть что! — заорала та как ненормальная. И тут же очень тихо добавила, скорее для себя: — Неспроста же его менты дергали полгода назад…

Внутри у Лизы тут же сделалось холодно и больно. Снова скрутилась и напомнила о себе та жесткая боль, что вгрызлась в ее организм со смертью Сони.

О, она многое могла бы рассказать по этому поводу своей хозяйке, и про ментов, конкретно пофамильно, и про то, как они вяло раскручивали версию, подброшенную им ее величеством — счастливым случаем, и про то, как ерзал на стуле перед ними Стасик Игнатенко, потея, блея и оправдываясь, и про то, как они его отпустили, разведя безвольными руками.

Она порылась в строительном инвентаре, наваленном на голых бетонных подоконниках, отыскала большущий фонарь. Пощелкала выключателем, работал отменно. Шагнула к лестнице в цокольное, подвальное помещение.

— Идемте.

Алла как по команде пристроилась к ней сзади, ее сдержанное дыхание грело затылок. Они спустились вниз, ступенек было восемь. Взгляд уперся в запертую на щеколду фанерную дверь. В щеколду был вставлен огромный болт, служащий замком. Лиза схватилась за головку болта, вытянула его, откинула щеколду, потянула дверь на себя. Та со скрипом открылась, в нос шибануло плесневой сыростью. Помещение подвала тонуло в кромешной темноте. Где-то подкапывала вода, тихо, едва слышно. Раздавались какие-то неясные шорохи, будто шепот, будто ходил кто на цыпочках.

Может, это духи умерших там людей? Духи замученных до смерти девушек?!

Сделалось вдруг так жутко, что Лиза попятилась. На хозяйку не наступила, оказалось, что та отступила еще раньше. И стояла, сотрясаясь всем телом и прижимая к груди сжатые кулачки.

— Может, не пойдем, а? — вдруг промямлила та, облизала посеревшие от страха губы и глянула на Лизу жалобно. — Страшно как-то!

— Это ваш дом, Алла Викторовна? — задала строгим голосом вопрос Лиза, отступать было нельзя, второго случая могло не представиться.

— Наш.

— Так чего бояться-то? Нет там никого, кроме крыс!

— Я крыс тоже боюсь, — пропищала хозяйка, но все же пошла по следу яркого фонарного луча, выхватывающего из темноты голые, шероховатые от раствора стены и груды мусора. — Господи, какой бардак! Он никогда не достроит этот дом…

Крыс в подвале не было, носились, как сумасшедшие, из угла в угол только мыши, шурша старыми газетами, пакетами из-под цемента и упаковками от кафеля. Больше никого вообще не было, ни пленниц, привязанных к столбам, ни растерзанных тел, не было и орудий пыток.

Лиза разочарованно вздохнула.

— Надо уходить, — проговорила она и снова прошлась широким лучом от фонаря по полу и стенам.

— Пошли, ага, — обрадованно подхватила Алла. — Противно тут.

— Противно, — согласилась Лиза и тут вдруг увидела нечто.

Она быстро увела свет в другую сторону и незаметно от Аллы вытолкала из кармана штанов мобильник, он с глухим стуком упал в подвальную пыль.

— Ой, что это?! — тут же перепугалась хозяйка и вцепилась в ее руку. — Тут кто-то есть?!

— Нет, идемте, все в порядке, — успокоила ее Лиза и повела наружу.

При солнечном свете из окон все подвальные страхи показались нелепыми и смешными.

— Господи! Я ему такой нагоняй устрою, — лепетала хозяйка, обмахивая обувь каким-то лоскутом. — Устроил бардак, понимаешь! Дома не ночует, говорит, что ремонтом занимается, а тут ни с места. Год назад, помнится, все было точно так же. Только, пожалуй, бутылок было меньше, и когда он так много начал пить, а? Ничего не знаю о собственном муже! Зато он знает обо мне все, все, все.

Как только она замолчала, Лиза принялась хлопать себя по карманам и озадаченно оглядываться.

— Вы мой мобильник не видели, Алла Викторовна? — спросила она, обнаружив пустые карманы.

— Нет. — Хозяйка равнодушно оглядела подоконник и грубый стол в центре огромной комнаты. — Не вижу.

— Позвоните мне, а? — попросила Лиза. — Где-то я его выронила.

— Может, оставила дома? — Алла полезла в сумочку за своим телефоном, губы ее недовольно поджались.

— Нет, точно брала, — замотала головой Лиза и развела руками: — Уж извините!

Алла набрала ее номер, они прислушались.

— Слышишь?! — вдруг почему-то шепотом спросила она.

— Слышу. — Лиза глянула себе под ноги. — Кажется, звук идет из подвала?

— Точно! Ты там его выронила! — Алла испуганно округлила глаза. — Ты чего такая неловкая?! Как теперь?

— Схожу и подниму, вы только звонить не переставайте, чтобы я по звуку его нашла, хорошо?

Хозяйка кивнула и положила свой телефон на стол. Сама отошла к окну, прижала к себе сумочку, ей было не по себе, это точно. Зато Лиза ничего не боялась, она точно знала, что ей нужно. В три прыжка преодолев все восемь ступенек, она выдернула болт из щеколды, распахнула пошире дверь, включила фонарь и шагнула в отвратительно воняющее подвальное нутро.

Слабый отсвет ее телефона обнаружился у дальней левой стены. Именно там она его «обронила», потому что именно там кое-что увидела. Это кое-что было тут инородным, оно не было оберточной бумагой, не было упаковкой от кафеля, которую насквозь прогрызли голодные мыши. Это был…

Поясок от женского шелкового халатика. Темный шелковый поясок в темных пятнах, которые засохли и затвердели.

Кровь! Она сразу поняла, что это кровь, не краска. Трясущимися руками она поднесла поясок к лицу, глубоко втянула воздух.