Ева Львова - Английское дело адвоката

Идея съездить в Англию за счет конторы пришла ко мне в тот самый момент, когда я случайно встретилась взглядом с удрученными глазами шефа. Завод папаши Шермана находится как раз в Арбингтоне, и было бы нелишним до суда навести справки об этой семейке там, где их хорошо знают. Причем, отправляясь в паре с Борисом, можно будет не светиться и действовать под видом помощника кудрявого друга, в то же самое время анализируя ситуацию с Шерманами.

– Я могу проконтролировать Бориса Эдуардовича, – подала я голос. – Дело профессора Зелинского серьезное, вдруг коллеге понадобится помощник?

– Само собой, поездку Агаты Львовны контора тоже берет на себя, – расцвел улыбкой Устинович-старший, кидая в мою сторону благодарный взгляд. Заметив, что Борис снова потянулся к клавиатуре, шеф шагнул к нему, нагнулся к самому Борькиному уху и, скроив лютую мину, прошипел:

– Клянусь могилой матери, если вы хоть пальцем прикоснетесь к компьютеру – уволю!

– Да ладно, бать, чего ты раскричался, – отпрянул от отца Борис. – Я только хотел почту проверить.

Он убрал руки за спину и так сидел, стараясь выглядеть паинькой.

– Ну что с вами делать, – с сомнением покачал головой клиент, переводя глаза с отца на сына и обратно. – Если вы гарантируете быстрый результат…

– Само собой, мы сделаем все от нас зависящее, – осторожно пообещал Эд Георгиевич, подхватывая клиента под локоток и выводя из комнаты адвокатов. – Кира Ивановна, – донесся из приемной голос шефа, – закажите Борису Эдуардовичу и Агате Львовне билеты в Арбингтон. И чем скорее адвокаты смогут вылететь, тем лучше.

Расстроенная секретарша пробормотала что-то нечленораздельное про то, что командовать все мастера, а шепнуть секретарше про любимого певца некому, а мы с Джуниором переглянулись, и кудрявый друг шепотом воскликнул: «Есс!»

Зная исполнительность Киры Ивановны, я больше всего опасалась, что секретарша отправит нас на берега Туманного Альбиона уже этой ночью. А мне так хотелось повидаться с дедом! Остаток рабочего дня Кира Ивановна дозванивалась до билетных касс, но ничего конкретного нам так и не сказала. Я уже собиралась уходить домой, но для очистки совести еще раз набрала номер Оксаны и очень удивилась, когда после длинной череды гудков мне ответил высокий детский голос:

– Алле!

– Добрый день, – обрадовалась я. – Могу я поговорить с Оксаной?

– Не можете, – отрезал ребенок. – Мама пошла в процедурную мне за лекарством, потом она выйдет на улицу покурить – в больнице курить не разрешают, а потом у нас ужин.

– И что же с тобой случилось? – сочувственно осведомилась я.

– У меня перелом ключицы, – важно сообщило дитя.

– Ты что, упал?

– Вы что, тетя? – искренне удивился мой собеседник. – С чего бы я стал падать? Мне дядя Стивен руку сломал. Долбанул по плечу клюшкой, и привет руке!

– У дяди Стивена фамилия Шерман? – показала я хорошее знание предмета.

– Ну да, – кисло откликнулся мальчишка. – Мы с ним и с Джеком играли в космических пришельцев, и он сказал, что я Мегазло и меня нужно уничтожить. И ударил клюшкой по руке.

– А мама твоя что сказала? – допытывалась я, удивляясь невозмутимости Оксаниного ребенка.

– Мама ничего не сказала, ей жалко китайский фарфор, который их Джек обязательно переколотит.

– Что за фарфор?

– Коллекционный. На бабушкиной даче навалом старинной посуды, бабушка уехала навсегда к маминому брату Николаю Петровичу в Испанию и все оставила нам, а мама пустила в бабушкин дом Шерманов пожить, но про фарфор забыла, а теперь ей неудобно его забирать, ведь Стивен Шерман – папин начальник, может обидеться и папу уволить с работы. А нам ипотеку двадцать пять лет выплачивать.

– Понятно, – протянула я. – А из полиции к тебе уже приходили?

– Из полиции? – растерялся мальчишка. – А зачем?

– Поговорить насчет дяди Стивена, – усмехнулась я.

– Про него никто не знает, – рассмеялся собеседник. – Мама сказала участковому лейтенанту, что сама случайно стукнула меня по плечу. Ой, мама пришла, даю ей трубку.

На том конце провода раздался сердитый шепот, ругавший сына за самодеятельность, и я поняла, что разговаривать дальше со мной не собираются. И, прежде чем Оксана успела нажать отбой, я требовательно заговорила громким официальным голосом:

– Оксана Петровна, это из полиции! Старший сержант Зайцева! Из больницы поступил сигнал, что вы нанесли серьезную травму своему ребенку.

– Но мы ведь уже все решили с участковым Володиным! – раздраженно проговорила женщина. – Артур Васильевич обещал уладить это дело.

– За такие обещания лейтенанта Володина и сняли с занимаемой должности, – не растерялась я. – Сейчас участковым занимается служба собственной безопасности, а мне поручили опросить вас, Оксана Петровна, и выяснить, при каких обстоятельствах вы сломали руку собственному ребенку.

– Никитка сам упал, – быстро проговорила женщина, и я поняла, что на правильном пути.

– Следствие разберется, – холодно отрезала я. – Будьте любезны, возьмите ручку, запишите адрес управления, завтра я жду вас к десяти утра у себя в кабинете. И найдите сиделку – может так случиться, что вы долго не увидитесь с Никитой. Вам понадобится хороший адвокат, чтобы остаться на свободе.

– Что вы такое говорите? – испугалась женщина. – За что же меня посадят?

– По заключению врача, травму Никите нанесли тяжелым тупым предметом, причем сделали это умышленно. Если вы сами беретесь объяснить суду, зачем вы избивали своего сына железной палкой, тогда, конечно, можно обойтись и без адвоката.

– Я никогда не поднимала на Никиту руку! – прошептала моя собеседница.

– А кто поднимал?

– Джек! Никиту ударил Джек!

Понятное дело, это была ложь, правду сказал Никита, а Оксана, боясь увольнения мужа, просто пыталась выгородить его начальника.

– Но это вышло случайно, честное слово! – торопливо частила женщина. – Я сама видела! Дети играли, и Джек промахнулся и нечаянно попал Никите по плечу.

– Ну да, а метил по голове, – усмехнулась я, но тут же строго приказала: – Диктуйте адрес Джека, мы должны с ним поговорить.

– Не нужно этого делать, Шерманы – англичане, они не говорят по-русски, – выпалила Оксана. – Неужели вам недостаточно того, что я вам рассказала? Вы же не будете судить ребенка? К тому же инвалида?

– Джек Шерман – инвалид? – оторопела я.

– Да, мальчик сильно хромает, – подтвердила женщина.

– А что с ним?

– Как объяснила Дженнифер – это его мать, – мальчик таким родился, в их городе неважно с экологией, – немного подумав, ответила моя собеседница.

– И все-таки будьте добры, назовите адрес Шерманов, – настойчиво повторила я. – Вы, должно быть, не в курсе, что родители несут ответственность за поступки своих несовершеннолетних детей. Так что можете быть спокойны – инвалида Джека судить никто не будет, мы просто побеседуем с Дженнифер.