Инна Бачинская - Поджигательница звезд

– И что показал Миша?

– Что дача принадлежала генералу Савенко, который погиб в августе тысяча девятьсот восемьдесят четвертого года в Афганистане. Его дочь, Людмила Савенко, приезжала на дачу с друзьями, в последний раз ее там видели девятнадцатого августа восемьдесят шестого года, то есть спустя два года после смерти отца.

– А потом вы решили поговорить с Якубовым. Зачем?

– Надо же с чего-то начинать. Меня интересовала не столько личность генерала Савенко, сколько… вообще, кто там жил до и после.

– Как протекала ваша беседа с Якубовым?

– Сначала нормально. Потом он сказал, что не позволит мне бросать тень на память героя.

– А вы что ему ответили?

– Я удивился. Я и не думал бросать тень и не понимал, почему он так забеспокоился. Как в принципе можно бросить тень? При чем тут генерал, туда кто угодно мог влезть. После августа восемьдесят шестого года там никто больше не появлялся, несколько лет дом стоял закрытый.

– Возможно, он не хотел, чтобы имя генерала Савенко упоминалось в связи с этой историей, – предположил следователь.

– Возможно. Тогда тем более не стоило поднимать шум. Народ поговорит и забудет.

– И что же вам удалось обнаружить?

– Почти ничего, – соврал Шибаев, стараясь держать руки при себе, на тот случай, если следователю известен «язык жестов» – не потирать нос, что является признаком лжи, не чесаться и не дергать себя за мочку уха, что тоже что-нибудь да значит. – Для начала мы с Мишей засыпали яму. Миша – это сосед справа.

– Да-да, я помню. Вы упомянули имя Людмилы Савенко. Вам известно, где она пребывает в данное время?

– По слухам, в восемьдесят шестом году, в августе или начале сентября, она вышла замуж за американца и эмигрировала в Штаты.

– По слухам?

– По слухам. Никто из тех, с кем я говорил, не видел Людмилу после девятнадцатого августа, никто не видел ее американского жениха или мужа, свадьбы не было, и никто не провожал ее в аэропорт.

– А с кем вы говорили?

– С преподавателями Людмилы, с ее однокурсниками и соседями. Ни номера ее телефона в Америке, ни адреса мне установить не удалось, ни у кого их нет. Людмила с тех пор ни разу не приезжала домой и связи ни с кем не поддерживает. Кстати, у нее в детстве был перелом ноги.

– Ах, как интересно, – покивал Петр Митрофанович. – А вы пытались узнать, был ли перелом у жертвы… с дачи?

– Каким образом? – удивился Шибаев, призывая на помощь все свои актерские способности. – Это же оперативная информация. Владелица дачи сообщила мне, что открыто дело.

– Но если открыто дело, зачем нанимать частного сыщика?

– Ей казалось, так надежнее. У вас дел и так много.

– Не верит нам народ, ох, не верит, – запечалился Петр Митрофанович. – Таким образом, вы выяснили, что Людмила исчезла без следа?

– Я этого не сказал. Я не знаю. Может, просто стечение обстоятельств. Знаете, как это бывает, новая жизнь, закрутилась там в Америке, то одно, то другое. Нужно бы покопать дальше, но…

– Но?

– Но меня попросили прекратить… копать.

– Кто?

– Владелица дачи. Она уезжает за границу, и ей не до того. Тем более у вас больше возможностей… копать, чем у меня.

Петр Митрофанович оставил этот выпад без внимания и спросил:

– Когда вы были на даче в последний раз?

– Позавчера, в первой половине дня. Примерно в половине двенадцатого.

– У вас есть ключ от дома?

– Есть. Не успел отдать владелице.

– Зачем же вы туда пошли? Вас же попросили… устраниться.

– Я подумал, что могу найти там что-нибудь… где-нибудь на чердаке. Никогда не знаешь… – промямлил Шибаев, он не собирался выдавать следователю информацию о «ящике генерала», оказавшемся у Якубова. Чем меньше говоришь на таких беседах, тем полезнее для здоровья. Тем более опытный адвокат Алик Дрючин призвал «фильтровать и дозировать».

– Это называется несанкционированный обыск, – строго произнес следователь, сверля детектива взглядом.

– У меня же есть разрешение хозяйки, – напомнил Шибаев.

– Где вы находились ночью с восемнадцатого на девятнадцатое? – вдруг выстрелил вопросом Петр Митрофанович.

– Дома.

– Один?

– Нет, со мной были двое моих друзей. Мы разошлись в половине четвертого утра.

– Хорошо, однако… посидели. А кто они, если не секрет?

– Адвокат Дрючин и преподаватель вуза профессор Алексеев.

– И они готовы подтвердить ваши слова?

– Да.

– Так-так, чудненько. А на ключик от дачи можно взглянуть? Он у вас случайно не с собой?

Шибаев порылся в карманах, протянул следователю ключ.

– Я его, с вашего позволения, экспроприирую, – сказал тот. – Официально, разумеется. Скажите… – Он задумчиво рассматривал Шибаева, выпячивая и втягивая губы, и тот внутренне напрягся, ожидая подвоха. – …фамилия Радлович вам ни о чем не говорит?

– Ни о чем, – ответил Шибаев, подумав. – Никогда не слышал этой фамилии.

– Вам известно, что произошло на даче ночью того дня, когда вы были там в последний раз?

– Известно. Убийство.

– Откуда вам стало об этом известно?

– Мне рассказал дачный сосед Миша. Я пришел, увидел, что дверь опечатана, и, естественно, пошел к нему узнать, в чем дело.

– И что он вам рассказал?

– Что в доме произошло убийство. Хозяйка утром нашла в коридоре труп неизвестного мужчины. Дверь была заперта на ключ. Это все, что мне известно.

– Что, по-вашему, там произошло?

– Не знаю. – Шибаев пожал плечами.

– Ну, вы же в курсе… конъюнктуры, так сказать. Может, это грабители? – Петр Митрофанович смотрел испытующе.

– Не думаю, – помедлив, сказал Шибаев. – У них был ключ.

– Ключ, да-да. А что же тогда?

– Не знаю. Мне трудно судить, я не видел места преступления. Возможно, там остались какие-нибудь следы, возможно, они собирались искать что-нибудь… Не знаю, – повторил он. – А Миша так напуган, что ничего толком рассказать не смог.

– Вы тоже собирались там что-то искать, – заметил следователь. – Что именно?

– Собирался. – Шибаев едва не ляпнул: «бумаги генерала», но вовремя прикусил язык. – Ничего конкретного, так…

– Вдруг что-нибудь да подвернется! – Петр Митрофанович щелкнул пальцами, словно выстрелил. – А вы не допускаете, что жертву там ждали? Устроили засаду, так сказать. Вызвали, допустим, на разговор, а потом… убили. Вам, кстати, известно, как его убили?

«Детский сад!» – подумал Шибаев и сказал:

– Неизвестно.

– И Мише неизвестно? – удивился следователь.

– Нет. Он видел кровь на куртке, но ничего не знает об орудии убийства. Даже если бы оно лежало рядом с телом, Миша вряд ли заметил бы, он очень близорук, а там не было света.

– Понятно. Я хочу показать вам несколько фотографий, Александр Петрович. – Следователь раскрыл папку, лежавшую перед ним на столе, и достал оттуда одну за другой три фотографии. Протянул Шибаеву.