Евгений Зубарев - Я убью тебя, менеджер

– Нет, не пишу. А надо?

– Надо, – строго приказал Ершов. – Возьмите тогда ручку и бумагу.

Я с облегчением сел, нащупал на Мишином столе какой-то лист бумаги, получил из рук насторожившейся, обеспокоенной Марты шариковую ручку и приготовился писать.

– Сначала пароль. Большая «g», потом «h», потом «2», «d», «7», «s», «г», «t», «у», «к», «9», «s». Потом логин: «s», «г», «t», «7», «s».

Я записал и вслух повторил написанное, почти не запинаясь.

– Все верно, – откликнулся Ершов. – Вы получили пароль и логин для полного доступа на сайт этих граждан, к которым я, повторяю, не имею никакого отношения. Я не знаю их имен, адресов и тому подобных вещей. И вообще, последний раз я имел с ними дело четыре года назад.

Он замолчал и молчал так, пока я не спросил его:

– А что мне делать дальше?

– Как что? – тут же откликнулся он. – Дальше вы уже сами обращайтесь в полицию, или прокуратуру, или в сумасшедший дом, мне все равно. Я тут ни при чем. До свидания, – и он действительно отключился, оставив меня в полном недоумении.

Меньше всего мне сейчас хотелось составлять какие-то запросы для милиции или прокуратуры. Я вообще за несколько часов этого феерического понедельника успел забыть о существовании такого загадочного полиграфического феномена, как еженедельник «Петербургский интеллигент».

Кстати, а почему я должен что-то делать для читателей этого недоразумения? В котором, к тому же, мне уже на месяц задерживают выплату зарплаты и на две недели – выплату гонораров.

Тут я еще вспомнил Тупченкова, его эффективных жуликов и гнусных рекламных теток, и мне стало физически плохо, буквально затошнило от воспоминаний. Я понял, что не хочу идти в редакцию, потому что мне придется сидеть в одном здании с этими уродами, от которых воняет подлостью и гнилью. Софья права – это не люди, это саранча.

Почему же я должен своими руками создавать вывеску для этой мерзости? Ведь без меня и без моих коллег эффективные жулики не смогут воровать денежки концерна – деньги-то дают под газету, под наше, некогда чистое, честное имя. Значит, если я уйду и если уйдут все остальные, кормушка прикроется.

Хотя, с точки зрения профилактики, это ничего не изменит – для этих паразитов тут же подберут другую кормушку, а наша газета умрет, повторив путь десятков печатных динозавров.

Я почувствовал толчок в плечо и поднял глаза – Марта, усевшись на стол передо мной, заглядывала мне в лицо, а Миша стоял рядом и укоризненно качал головой.

– Ты чего, Вань? – Марта еще раз толкнула меня в плечо.

– Первый раз вижу тебя таким пьяным, – с удивлением прокомментировал ситуацию Миша.

Я протяжно вздохнул и спросил, обращаясь преимущественно к Марте:

– Объясните мне, господа, такой удивительный парадокс: почему за честные, объективные и востребованные обществом публикации мне не только ни хрена не платят, но еще и проблемы сочиняют вроде гнилых судебных исков или головомоек от начальства. А вот за абсолютное, стопроцентное вранье в гламуре я получаю кучу денег безо всяких проблем? Как же это получается?

Миша возмущенно фыркнул, но комментировать ничего не стал, а Марта прогулялась к бару и поставила на стол очередную бутылку чего-то крепкого:

– Это у него не с перепоя, а от недосыпа. Надо выпить поскорее, а то он теперь до утра философствовать будет. Никакого спасения, понимаешь, нету – справедливость ему каждый день подавай, идиоту. Ну скажи, Миш, вот я попала, да?

– Запивать нечем, – озабоченно откликнулся на это Миша, оглядывая свой захламленный стол.

Я тоже поводил глазами по сторонам, после чего вскочил на ноги и быстро направился к журнальному столику, на котором стоял раскрытый ноутбук.

– Эй, Ваня! Ваня! – всполошился Миша. – Блевать пожалуйте в сортир!

Я молча включил редакторский ноутбук и вернулся на минутку к Мишиному столу – за листком с паролем и логином. Потом я снова уселся за журнальный столик и вошел в Сеть.

Я почувствовал, как Марта села рядом, прямо на пол, положив правый локоть мне на колени. Миша приволок для себя стул, а также бутылку и стаканы для всех нас.

Пока грузился сайт и пока я набирал заковыристый пароль, Миша разлил крепкое по стаканам, сунул один мне и спросил:

– Ну, за что пьем? За справедливость, да?

– Сейчас увидишь, – отмахнулся я, не отрывая завороженного взгляда от экрана.

Сайт веганистов грузился медленно, поскольку оказался переполнен громоздкими картинками, видеофайлами с прямыми ссылками и огромным количеством рекламных баннеров, призывающих зайти на сайты вегетарианцев, защитников животных и адептов прочих любопытных идей.

Среди мельтешения изображений разных зверюшек, анимированных лозунгов на английском и немецком языках и каких-то совсем уже дурацких всплывающих окошек с номерами банковских счетов, я заметил невзрачную рубрику с русским названием «Враги Живого». Я нажал ссылку, и на экран загрузилась та самая страница – то, что я искал все эти дни.

Несколько окошек, расположенных в ряд, с фотографиями больших помещений, в которых не было никакой мебели, окон или дверей, зато стояли деревья – голые, без листьев и коры, но весьма ветвистые.

На ветках в непринужденных позах сидели люди.

Под каждой фотографией был номер и мелкий текст, вглядевшись в который, я понял, что это вовсе не фото, а видео, просто сделанное лайф-камерой. Я прошел по одной из ссылок на случайно выбранную живую камеру, и изображение неожиданно стало меняться, а из динамиков ноутбука полился сочный баритон русскоязычного комментатора:

– …Содержание в неволе Врагов Живого не следует воспринимать как акт наказания или возмездия. Это всего лишь способ наиболее выпукло, достоверно и зримо донести до наших кровавых оппонентов ошибочность их представлений и действий. Поэтому мы, веганисты-антифашисты, в отличие от многих наших соратников из дружественных организаций, не практикуем прямое насилие над воспитуемыми Врагами Живого. Никаких капканов, гарпунов или крупнокалиберной картечи – только инструкции по содержанию зверей в неволе, от имени Всего Живого примененные к их пользователям!

Тут камера сделала панораму по помещению, и я понял, что трансляция идет в записи, причем после откровенного монтажа – стандартные видеопереходы, предваряющие каждую смену плана, выдавали рукотворный, искусственный характер этих видеодокументов.

Я увидел, как на видео, кстати, довольно отвратительного качества, несколько голых разновозрастных мужчин и женщин сидели рядком на толстой ветке и ели бананы, бросая шкурки на пол, и без того покрытый толстым слоем мусора и какой-то слизи. Один из мужчин одновременно ел банан и мочился на пол, ловко удерживая свое тело на ветке одними лишь босыми ногами. Соседи смотрели на него одобрительно, если не с завистью.