Мария Брикер - Венок кентавра. Желтый свитер Пикассо

Посовещавшись с начальством и коллегами, решили брать Дербеша на месте преступления. Один звонок коменданту балетной школы решил все проблемы разом. Яков Сергеевич любезно согласился помочь и оказать всяческое содействие в поимке за задницу художника, который планировал отправить в мир иной дочку Василисы Берн. Комендант обещал сохранять анонимность операции, организовать видеонаблюдение за всеми этажами школы и сообщил конфиденциальную информацию о том, что Василиса Андреевна догадывается о намерениях дочери совершить самоубийство в новогоднюю ночь, поэтому распорядилась замаскировать под окнами школы страховочные маты, которые в случае необдуманного поступка Алисы, например падения из окна, сохранят ей жизнь. Последняя информация Зотову обрадовала и полностью подтвердила версию, что Берн хорошо информирована о планах своей дочери и хочет быть с ней рядом, чтобы контролировать ситуацию.

Вмешивать в процесс Варламова Елена Петровна не имела права, иначе пришлось бы делиться с ним оперативно-следственной информацией, что было незаконно. Сообщать Берн о своих подозрениях Зотова не хотела из других соображений: поведение проинформированной матери могло спугнуть убийцу.

– Вань, а что за спектакль ты готовишь Василисе Берн? – поинтересовалась Елена Петровна.

– Да так, ничего интересного, – уклончиво ответил Варламов и занялся украшением елки. Елена Петровна помогала, вешая одну конфетку на елку, другую отправляя в рот. В финале Иван Аркадьевич притащил огромную корзину с мандаринами и поставил под нижнюю ветку.

– Красота. Хоровод будем водить? – поинтересовалась Елена Петровна и приклеила режиссеру на лоб черную метку от марокканского мандарина. Варламов сделал то же самое и притащил бутылку розового шампанского.

Они сидели на полу, ели конфеты и мандарины, смотрели «Иронию судьбы» и пили шампанское за старый год. Зотова поймала себя на мысли, что так хорошо ей давно не было. Какая она все-таки дура, что так долго не решалась сказать Варламову «да»!

– Мне пора. Надо все проверить и репетицию провести, – с грустью сказал Иван Аркадьевич, чмокнул ее в щеку и поднялся. – Я позвоню, когда спектакль закончится, – добавил он и вышел в прихожую. Елена Петровна проводила Ивана Аркадьевича и направилась в спальню, чтобы переодеться и выдвинуться вслед за режиссером.

Через два часа Елена Петровна Зотова сидела в кабинете Бурмистрова у мониторов камер слежения вместе со Ждановым. В другой комнате резались в карты и ждали их команды сотрудники полиции. В балетную школу они попали через скрытую от посторонних глаз калитку и черный ход. С Варламовым она, к счастью, не столкнулась. По словам Бурмистрова, режиссер репетировал с труппой в подвале. Странное место они выбрали для постановки! Впрочем, судя по декорациям, которые видела в прошлый раз Елена Петровна, место было выбрано самое подходящее.

Гости и Берн еще не подъехали. В парадном зале официанты в белых фраках сервировали столы и репетировал оркестр. На мониторах, как на ладони, были видны все места общего пользования балетной школы, парадный вход, лестница и коридоры. Этого было достаточно, чтобы проследить за Дербешем и его жертвой. Особенно Зотову интересовал последний, четвертый этаж.

– Гости к одиннадцати приедут, – сказал Бурмистров. – Так что можете пока расслабиться. Я приготовлю чай.

– А где Трофимов? – с удивлением спросила она Андрея.

– Шут его знает! На телефон не отвечает. Подозреваю, что Эльза его распяла за попытку улизнуть из дома в новогоднюю ночь.

– А у тебя семья есть? – спросила Елена Петровна. Она вдруг поняла, что ничего об Андрее не знает.

– Что вы, какая семья с моей работой, – махнул рукой Жданов. – У меня не только семьи, у меня даже девушки нет! Я Трофимову даже завидую. Он красивый, и жена у него есть, хотя и своеобразная.

Елена Петровна хотела возразить, но сказать ей было нечего: красотой Жданов в самом деле не блистал, польститься на такое могла только очень смелая девушка.

– Вот и моя личная жизнь не сложилась из-за работы, – неожиданно сказал комендант и поставил на стол поднос с ароматным чаем. – Первая жена ушла к другому. Любил я ее сильно, но осуждать не мог. От второй я сам ушел – не сошлись характерами.

– Сожалею, – вздохнула Зотова. – Странно, у вас в деле только один брак обозначен, – заметила она и прикусила язык.

– Да ладно, не смущайтесь! Я же понимаю – работа, – рассмеялся Бурмистров. – Я ваше дело тоже изучил внимательно, когда узнал, что вы убийство нашей Колесниченко расследовать будете. Вы уж простите, воспользовался старыми связями. Надо было знать, с кем придется иметь дело, – иронично сказал Бурмистров.

– У меня создалось ощущение, что вы меня знаете.

– Кто же вас не знает! Вас все знают. Вы – легенда сыскного дела! О вас в газетах даже пишут, – подмигнул комендант.

– Всякие гадости обычно. Например, как сотрудники правоохранительных органов тратят средства на элитных горнолыжных курортах, – рассмеялась Зотова, вспомнив их поездку с Варламовым в Австрию на Новый год и мерзкого журналюгу желтой прессы [5].

Слова Бурмистрова ей были приятны, но в душе остался осадок, потому что она не просекла игру отставного офицера в «старого знакомого». Удивительно, ведь она сама иногда применяла для быстрого расположения собеседника эту технологию. «Хитрый жук», – про себя подумала Елена Петровна и отметила, что по поводу своего первого брака Бурмистров ей так и не ответил.

– Вы из-за проблем в личной жизни уволились из органов? – поинтересовалась она, взяв с подноса чашку. В кабинете Бурмистрова было прохладно, и горячий чай пришелся как раз кстати.

– Нет, – резко ответил Яков Сергеевич.

– Извините, – смущенно сказала Зотова.

– Это вы меня извините, – миролюбиво сказал комендант. – Любил я свою работу, но так уж сложились обстоятельства, что пришлось уволиться. Вы спрашивали по поводу моей первой жены. Не расписаны мы были, жили гражданским браком, поэтому в деле пометки нет. Она ушла так глупо! Сказала, что беременна от другого. Я поверил, как дурак. Дома меня днем с огнем не застать было, вот и решил, что Божена моя любовника завела. Обманула меня жена. Вернее, был у нее поклонник. Ухаживал, замуж звал активно. Она ему и ляпнула: возьмешь с чужим ребенком – твоей буду. Он и взял, не побрезговал. Видно, любил сильно. – Бурмистров на некоторое время замолчал. Было видно, что ему тяжело вспоминать прошлое. – Она рассудила, что ребенку будет лучше в семье, где папа ночует дома, а не на работе. Я правду только спустя несколько лет узнал, когда женат был и сын у меня родился. Удивительные существа женщины! Она себе жизнь сломала и мне. Ради чего? – Бурмистров пожал плечами.