Мария Брикер - Венок кентавра. Желтый свитер Пикассо

– Это все игра! Я нашла у дочери дневник, где Алиса писала, что хочет покончить с жизнью. Дочка планировала это сделать в новогоднюю ночь. Алиса описывала в дневнике все свои приготовления. Как платье купила нарядное, туфли и новое белье. Из дневника было понятно, что настроена она решительно. Весь ужас в том, что Алиса – скрытая самоубийца. Она входит в группу самоубийц, которые доводят дело до конца в девяноста процентах случаев. Представьте весь мой ужас! Я пыталась достучаться до Алисы, разговорить ее, приблизить к себе – ничего не вышло. Она словно в шорах и на контакт не идет. У истинных самоубийц суженное сознание. Они видят мир как в объектив фотоаппарата. У них есть цель, и они упрямо к ней идут. От отчаяния я обратилась к Варламову за помощью. Мы были раньше знакомы, но тут я случайно узнала, что он занимается частными реалити. Пишет сценарии шоу, которые могут изменить судьбу. Честно говоря, я не слишком в это верила, пока не пообщалась с ним. У меня к тому моменту был свой сценарий в голове: я хотела, чтобы режиссер придумал спектакль, который развернет Алису лицом к жизни, покажет дочке многообразие красок мира. Все банально: ее должны окружить поклонники и обожатели, пусть даже фальшивые. Я рассчитывала, что если дочь почувствует себя желанной, то передумает уходить из жизни.

Варламов проанализировал дневник и отверг мою идею. Он считает, что всеобщее внимание даже если и отвлечет Алису, то ненадолго. Мало того, это может как раз подстегнуть дочь совершить самоубийство. Она желает убить себя демонстративно, чтобы все видели ее уход, поэтому выбрала новогоднюю ночь. Для нее чем больше внимания, тем лучше. Алиса всегда была в тени и решила стать звездой, пусть на одно мгновение. Понимаете, она хочет мне таким образом показать, как неординарна!

– Варламов придумал другой сценарий? – спросила Елена Петровна, хотя и сама прекрасно знала ответ. Все сценарии Ивана отличались большой оригинальностью. В душе вскипала злость – она ненавидела эти игры режиссера.

– Да, Варламов предложил мне другой сценарий. Смысл его в том, чтобы дать Алисе сделать то, что она хочет. Алиса не знает и не узнает, что мы ее тайно страхуем и приготовили для нее небольшое представление, которое должно напугать девушку. Алиса не пострадает, но должна испугаться, чтобы навсегда забыть о своих намерениях. После того как она «совершит самоубийство», у нее будет иллюзия, что она действительно умерла. Варламов с помощью специальных средств, декораций и своих актеров покажет дочери, что ее ждет после смерти. Спектакль о смерти должен возродить Алису к жизни. Роль Дербеша в этом сценарии ограничивается тем, что он должен подсказать Алисе тот способ самоубийства, который не причинит ей вреда. Его выбрали на роль потому, что Юлиан – единственный человек в этом мире, которому моя дочь доверяет. Она влюблена в художника.

– Дербеш подведет ее к нужному окну, под которым вы положили страховочные подушки? – догадалась Зотова. Берн кивнула. – Кошмар, – устало вздохнула Елена Петровна и зажмурилась, чтобы прийти в себя. – Кошмар. Какой кошмар… Как вы могли на это согласиться? Иллюзию вы с помощью наркоты собираетесь создавать? Дербеш даст вашей дочери какой-то галлюциногенный препарат?

– Пары затяжек косяка вполне достаточно. От хорошей травы еще никто не умирал. А что мне оставалось делать? – подняла на нее усталые глаза Берн. – Закрыть дочь в психушке? Чтобы Алиса вышла оттуда овощем или покончила с собой из чувства протеста? А пресса? Вы представляете, что написали бы все СМИ, если бы узнали? Они бы и меня, и Алису потом полоскали несколько месяцев, жизни бы не давали. Что бы вы на моем месте сделали, если бы узнали, что ваш ребенок хочет уйти, а вы не в состоянии это решение изменить?

– Не знаю… – честно призналась Елена Петровна. – Но это же чудовищно! Играть жизнью своей дочери?! Доверить ее жизнь режиссеру реалити-шоу?!

– Варламов – гениальный режиссер. Разве не чудовищно будет, если Алиса на самом деле покончит жизнь самоубийством?! Кто мне вернет дочь?

– Малейшая ошибка, и вы лишитесь ее.

– Я всецело доверяю Ивану Аркадьевичу. И сама держу руку на пульсе. Я контролирую процесс. Умоляю, не мешайте мне! Хотите, я дам признательные показания? Хотите, я возьму вину за убийство Земцова на себя? Все, что угодно, но дайте мне возможность спасти мою дочь!

– Послушайте меня, Василиса Андреевна, у нас с вами одна цель. Я тоже хочу спасти вашу дочь. Я знаю, что вы не убивали Земцова. Вас заманил в эту квартиру убийца. Но вы одного не понимаете: руку на пульсе держите не вы и даже не Варламов, а он – убийца Вероники Колесниченко. Уверяю вас, преступник сделает все возможное, чтобы сценарий пошел совсем не так, как вы планируете. Я больше скажу, спектакль ваш уже идет совсем не так, как вы задумали. Знаете, как мы условно называем убийцу? Шутник. Вы верно в свое время заметили, что все события, которые происходят, направлены против вас, и у нас есть все основания полагать, что следующая жертва Шутника – ваша дочь.

– Господи, какой кошмар! – Василиса закрыла лицо ладонями. – Это невозможно, нет… Простите меня. Мне надо было все вам рассказать, но я боялась. Мне казалось, что вы меня подозреваете в убийстве Вероники и горите желанием засадить при первой же возможности. Я думала, что вы меня ненавидите!

– Я просто делала свою работу. Простите, если была излишне резка. У меня манера такая вести допрос, – соврала Зотова, но в душе испытала неловкость. Прима оказалась очень проницательным человеком и уловила все ее душевные вибрации.

– Ну хорошо, я вам все расскажу! В тот день, когда убили этого Земцова, мне на телефон неожиданно пришло сообщение от мамы Юли Дербеневой. Это случилось вскоре после того, как я покинула ваш кабинет и собиралась отправиться на переговоры с Варламовым. Мать Дербеневой просила меня о срочной встрече. Сообщение привело меня в некоторый ступор. С матерью Юли мы расстались, мягко говоря, плохо. Это понятно, учитывая, что случилось с ее несовершеннолетней дочерью, которую она мне доверила. Конечно, она винила меня в том, что я недоглядела за Юлей! Я и сама себя винила, но так уж вышло. Балетная школа – не тюрьма, держать воспитанниц взаперти круглосуточно я не могла. Тем более Вероника отпрашивалась у меня на встречи с братом, который якобы давал им бесплатные уроки живописи. Мать Вероники охарактеризовала Юру Колесниченко с самой хорошей стороны. Рассказала, что он храмы восстанавливал на Брянщине, и у меня сложилось о нем благопристойное мнение. Юлю я отпускала с Вероникой за компанию. Поверьте мне, я и вообразить не могла, какие уроки дает брат Вероники Юле Дербеневой. Она казалась мне очень серьезной и рассудительной девочкой.