Мария Брикер - Венок кентавра. Желтый свитер Пикассо

– Вот, значит, как закончила свою жизнь талантливая хорватская скрипачка, приехавшая в Москву на гастроли! Всплыла в Москве-реке спустя две с половиной недели после своего исчезновения, – скорбно изрек Владимир.

– Меня другой вопрос интересует. Где она плавала до того, как в Москве-реке оказалась? И потом, Брегович не на гастроли в Москву приехала, а просто на экскурсию – она, помимо скрипки, всерьез увлекалась фотографией. Фээсбэшники, когда версию ее исчезновения прорабатывали, предположили, что она случайно сфотографировала того, кого совсем не следовало. Но вижу, что дело иначе обстояло. Девочка сама попала в не тот объектив. Чует мое сердце, будут еще жертвы. Эх, а я так мечтала, так мечтала, – тяжко вздохнула Елена Петровна. – Умаялась я что-то сегодня. Подводим итоги. Определенно, убийца балерины Нонны Раевской и этой скрипачки – один человек. Какое-то время держит жертвы у себя, а после убивает, уродует лица и избавляется от трупов. Зачем он их уродует – не ясно. Если бы он хотел, чтобы трупы не опознали, сжег бы и пальцы. Украшения бы тоже снял. Значит, мотив у преступника иной, тут скорее психическое отклонение, навязчивая идея. Дерьмо какое-то, и мне придется в нем копаться! Чуть не забыла, сегодня на моей шее повисла еще одна служительница искусства – актриса Мария Леви, черт бы ее побрал! Нет, так жить нельзя.

– Вы о чем, Леночка Петровна? – спросил криминалист.

– О своем, о девичьем, – кокетливо пропела Зотова. Ей нравилось, когда ее так называют сослуживцы. Она сразу чувствовала себя моложе, веселела и на минуту забывала о своих болячках. – А что это у нее в волосах такое зеленое? – склонившись над трупом, заинтересовалась Зотова. – Водоросли?

– На масляную краску похоже, – сообщил криминалист. – Может, ее на стройке где держали? На рукаве свитера тоже небольшое пятнышко. После экспертизы точнее скажу, – отмахнулся Владимир, в данную минуту его интересовала совсем другая тема. – Мария Леви… это актриса, жена политика Виктора Староверцева? А что с ней? Неужели померла?

– Типун тебе на язык! Муж у нее умер, к счастью, ничего криминального. Но она к прокурору явилась и написала заявление, – ответила Елена Петровна. – Требует врачей за халатность привлечь, которые муженька лечили. Дело бесперспективное, ты же знаешь, каково с медициной связываться, но прокурор пошел ей навстречу. Никак в толк не возьму, зачем ей это понадобилось? Шумиха сейчас поднимется! Общалась я сегодня с ней, та еще штучка. Не верю, что она так уж горем убита. Денег хочет или дополнительной рекламы для собственной персоны. Хотя шут ее знает, перспективное дело, не перспективное… Может, и отсудит себе у клиники что-нибудь в качестве морального ущерба! На стройке, говоришь, держали? Возможно… – задумалась Зотова.

– Дохлый номер, ничего Леви не отсудит, – вмешался судмедэксперт, не обратив внимания на замечание Зотовой. – С таким диагнозом человеку летальный исход обеспечен.

– Откуда ты знаешь про диагноз? – удивилась Зотова. – Даже я еще результат вскрытия не получила. Обещали завтра прислать.

– Так по радио уже передали, – усмехнулся Палыч. – Сочувствую тебе, Лена. Увязнешь ты в этом деле по самые уши.

– Спасибо, мил-человек, утешил, – театрально отвесила поклон Зотова. – Давай рассказывай, Палыч. Что меня ждет?

– Знаешь, есть такая симпатичная амеба с удивительно красивым именем Неглерия. Живет она в воде. Так вот, если патогенный вид этой симпатяги вместе с водой случайно попадает на слизистую оболочку носа, то можно заказывать себе гроб и белые тапочки. Амебы шустро внедряются в слизистую, затем по кровеносным сосудам проникают в мозг и начинают там усиленно размножаться. Нравится им там, тепло и уютно. В мозгах то бишь. И все, каюк. Так вот, у твоего политика такая хрень в башке завелась. В результате имеем то, что имеем – амебный энцефалит.

– Ни фига себе! – влез в разговор Владимир. – Где же он, родимый, такой мурней заразился?

– Вопрос, конечно, интересный, – задумчиво сказал судмедэксперт и обратился к Зотовой: – Лен, советую тебе над этим как следует подумать. Патогенный вид этих амеб живет и размножается в тропических теплых водах. Есть данные, что и в нашей умеренной зоне, после того как появилось тепловое загрязнение, амебным энцефалитом можно заразиться в местах сброса нагретой воды из охладительных систем электростанций. Опасность могут представлять также непроточные неглубокие водоемы, маленькие прудики, когда вода там прогревается до двадцати – двадцати пяти градусов.

– Е-мое, ужасы какие вы рассказываете, – скривился криминалист. – А я летом на даче карасей ловлю и в такой луже купаюсь регулярно.

– Считай, что тебе повезло, – подколол его судмедэксперт. – Но сейчас весна, во-первых. Во-вторых, вы себе можете представить Виктора Староверцева, который принимает водные процедуры в сточных водах электростанций? Так что если он не был в тропиках, то… Вот над этим и подумай, Лена.

– Не хочу, – чуть не плача, сказала Зотова. – Не дай бог! Не хватало мне еще убийства политика на мою седую голову! Довольно этой скрипачки и балерины в придачу. Все, я ничего не слышала, ты мне ничего не говорил. Быстренько закрою дело о халатности врачей – и меня больше ничего не интересует. А дальше пускай санэпидемстанция и Министерство здравоохранения этим занимаются. Это их проблемы.

– А в бассейне эту дрянь можно подхватить? – спросил Владимир и задумался. – Где-то я об этой гадости уже слышал. И совсем недавно, кстати.

– Если бассейн эксплуатируют без должной санитарной обработки, то вполне, – сообщил эксперт.

– Ужас! Кошмар! – запричитал криминалист. – Мне дурно. Голова болит и тошнит!

– Ты что, посещаешь бассейны? – с усмешкой спросила Зотова.

– Нет, но голова все равно болит, – заявил криминалист.

– Пить надо меньше, – хохотнул судмедэксперт. – Ладно, не грузись, Владимир. У нас в России не было еще ни одного случая заражения этой дрянью в бассейне, – успокоил криминалиста Палыч.

– Какая же ты сволочь все-таки, Палыч, – буркнула Зотова. – Взял и усугубил мое плохое настроение. Так где, ты говоришь, полную подробную информацию об этой Иглесиаси можно получить?

– Неглерии, – захохотал эксперт. – А Иглесиас – это тот, который Хулио!

– Не ругайся, – улыбнулась Елена Петровна. – Погоди-ка, дай запишу название этой, как ее, Хулии, – закряхтела Зотова, сунула папку с протоколами под мышку и попыталась отыскать блокнот в своей объемной сумке. Она вытащила блокнот, приготовилась записывать и переспросила: – Как ты говоришь – Негелерии?

– Нег-ле-рии, – вознес глаза к небу Палыч.

Елена Петровна старательно вывела название страшной амебы и от напряжения даже высунула язык.