Мария Брикер - Венок кентавра. Желтый свитер Пикассо

Она положила трубку.

– Я – подруга Алевтины. Если вы сейчас же не выйдете из кабинета, я звоню в полицию! – крикнула девушка, теряя самообладание. – Слышите!

В кабинете по-прежнему стояла тишина. Она на цыпочках подошла к двери, прислушалась и с силой толкнула дверь плечом – на полу, облокотившись спиной о дверь, полулежала незнакомая женщина в кружевном переднике и желтых резиновых перчатках и смотрела на Мишель стеклянными пустыми глазами – она была мертва. Мертва отвратительно и ужасно. Лицо обезобразила гримаса смерти… Комната закружилась. Стало душно и мутно. Холодная волна ужаса пробежала по позвоночнику. Она спала в одной квартире с трупом! Труп лежал в кабинете, пока Мишель бродила по квартире. Труп находился рядом, пока она переодевалась в спальне. И запах, невыносимый запах смерти витал все это время в воздухе…

Мишель попятилась, вылетела из кабинета, забегала по комнатам, как слепая, спотыкаясь о мебель. Страх – он был везде: под диваном, под креслами, за телевизором, в углах и шкафах. Воздух загустел, квартира сузилась до размеров спичечного коробка, стало тесно, страх давил со всех сторон, мешал дышать и думать. Мишель распахнула окно в комнате. От сквозняка с шумом захлопнулась дверь в кабинет. Сердце оборвалось и провалилось куда-то в желудок, дыхание остановилось. Мишель жадно схватила воздух ртом, пронзительно закричала и бросилась в прихожую.

Она опомнилась на улице, рядом с яркой витриной какого-то магазина, и озадаченно оглядела себя. На ногах – чужие спортивные тапочки, белые, в руках оранжевая сумка и поношенное драповое пальто, пропахшее лекарством и еще чем-то неприятным, несвежим, сальным. Мишель брезгливо повертела пальто и с ужасом отбросила от себя, словно обожгла ладони. Эта вещь не могла принадлежать Алевтине или Климу, значит, она принадлежала трупу – вернее, женщине, которая в данную минуту лежала мертвой в кабинете. Женщина лежала в кабинете, а ее пальто – в луже на тротуаре. Подобное положение вещей казалось ужасным: пальто мертвой женщины в весенней луже. Мишель подняла его и стряхнула воду. Из уважения к умершей женщине. На улице тем временем в короткой юбочке и легком топе ей стало прохладно. Мишель глубоко вздохнула, надела пальто и словно утонула в нем. Оно оказалось ей велико размеров на пять, но, к счастью, не промокло насквозь, ей стало заметно теплее. В кармане что-то звякнуло. Несколько монеток и узкая алюминиевая коробочка с незнакомым лекарством: валидол. Вероятно, женщина умерла от сердечного приступа, потому что как раз этой маленькой коробочки у нее под рукой не оказалось. Царствие ей небесное, про себя произнесла Мишель и, деловито подвернув рукава и поправив воротничок, повернулась к витрине. Оценив свой внешний вид, мадемуазель Ланж пришла к выводу, что теперь знает наверняка смысл загадочного слова «мумрик». И этот самый мумрик, который в данную минуту таращился на нее из витрины магазина, совершенно замумукался, потому что, прилетев в Москву, определенно лоханулся и обалдел. И теперь мумрику следовало немедленно что-то придумать, пока не отыщется Аля, потому что в квартиру с трупом мумрик возвращаться был не намерен, а звонить в полицию боялся.

Из магазина вышел мужик в темной униформе с рябым лицом, судя по внешнему виду – охранник.

– Что встала?! Пошла отсюда! Не фига мне тут клиентов отпугивать. – Мишель не сразу поняла, что обращается он именно к ней, а когда поняла, временно онемела от подобной неслыханной наглости. Никто и никогда не смел разговаривать с ней подобным образом.

– Галантерейное обхождение, черт возьми, у вас тут, я погляжу! – гордо вскинув голову, Мишель окинула суровым взглядом охранника. – Не по чину берешь, наглец! А ну, хозяина зови немедля! И не искушай меня без нужды! – рявкнула Мишель, с удивлением отметив, что из нее вдруг полезли цитаты из Салтыкова-Щедрина, Гоголя и других русских классиков. На этот раз от неслыханной наглости онемел охранник, когда понял, что обращаются именно к нему. Правда, ненадолго.

– Да кто ты такая, чтобы мне тут указывать? – «отмер» он и стал надвигаться на нее. Выражение его лица Мишель не понравилось.

– Я – мумрик! – прорычала девушка и как-то нехорошо усмехнулась. Можно было, конечно, продолжать выступать за свои права и отстаивать гражданскую позицию, но…

– Мумрик? – оторопел охранник, остановился и почему-то отступил на пару шагов назад.

– Да, – кивнула мадемуазель Ланж, развернулась и пошла прочь. Мишель уже скрылась из виду, а охранник все стоял и ошарашенно смотрел девушке вслед.

Из дверей магазина выплыла сонная продавщица с мелкой «химией», с сигаретой в зубах и кокетливо толкнула охранника в плечо кулаком, требуя внимания и зажигалки. Охранник машинально достал свой «Крикет», зажег и сунул под нос женщине. Она прикурила, выдула дым и туманно посмотрела на мужчину.

– Федь, как ты ее отфутболил грамотно, – похвалила она. – Шляются тут, понимаешь, непонятно кто.

– Она – мумрик, – глядя куда-то вдаль, задумчиво сказал Федя.

– Да что ты говоришь, надо же! Никогда бы не подумала, – озадаченно покачала кучерявой головой продавщица и тоже задумчиво посмотрела куда-то вдаль.

Мишель завернула в ближайший дворик, уселась на лавку и решила произвести ревизию кошелька Алевтины, чтобы выяснить свои финансовые возможности. Вчера в такси она расплатилась своими деньгами, которые остались в кармане, а в кошелек так и не заглянула: было неловко и неприятно, но сейчас другого выхода у нее просто не было. В кошельке нашелся календарик на 2005 год, проездной, медицинская страховка, какие-то жалкие двести долларов и две сомнительные бумажки достоинством в тысячу и пятьсот рублей. Мишель было опечалилась, но тут наткнулась на кредитную карточку и радостно пропела французский гимн. Теперь она могла легко снять гостиницу по паспорту Алевтины, расплатиться кредиткой и жить в свое удовольствие, пока девушка не вернется. Теперь она могла делать все, что душе угодно, например, купить себе новый сотовый телефон, потому что телефон Алевтины остался в кабинете, приобрести приличную одежду, перекусить и подумать, как ей отыскать Пикассо. Полная радужных надежд, Мишель покинула тихий дворик и вышла на оживленную улицу. «Нет положения, из которого невозможно было бы найти выход», – счастливо подумала она, пытаясь затолкать пальто в урну рядом с магазинчиком модной одежды. Через час Мишель вышла из магазина, осторожно огляделась по сторонам, выдернула из урны пальто, нацепила на себя и уныло поплелась по улице, хмуро читая вывески на зданиях и пытаясь отыскать какой-нибудь банк, где можно было бы разменять валюту. В руке она держала пакет с париком из длинных вьющихся каштановых волос – это было единственное, на что ей хватило денег. Вернее, правдой это было только отчасти – кредитка Алевтины имела почти нулевой баланс, но безналичных денег хватило бы на простенькую куртку или свитер. Хватило бы, но когда ее в магазине поставили перед выбором, она растерялась и почему-то купила парик. Зачем ей парик? Ну зачем, спрашивается, ей парик?! И где можно обменять доллары?