Ольга Володарская - Две половинки темной души

Василиса улыбалась. И потягивалась, как кошка. И сворачивалась калачиком под Роминым боком. А он прижимал ее к себе и целовал в макушку. Ее растрепавшиеся волосы щекотали его ноздри и губы. Дыхание обжигало шею. Колени упирались в живот, и дышать стало трудно, но Рома не желал отстраняться.

Ему было так хорошо, как никогда ранее!

«Моя женщина, – думал он тогда и сейчас. – Именно она… Василиса!»

С ней Рома забыл обо всем.

Абсолютно!

Его мозг отключился, а тело… тело как будто только для нее функционировало. Каждая его клеточка… лишь для нее.

Но теперь ему требовался отдых. Вот Рома и спешил поскорее оказаться у себя в номере. Однако попал он в него не сразу. Администраторша куда-то задевала его ключ. При этом пыталась убедить Романа, что она этого сделать никак не могла и, скорее всего, он не сдал его и где-то потерял. Долго спорить с ней он не стал, вызвал старшего менеджера, и тот мгновенно все уладил. Номер ему открыли запасным ключом. И, естественно, извинились.

Рома первым делом прошел в ванную, вымыл лицо и руки. Душ принимать не стал. От кожи пахло гелем для душа «Кофе с молоком». Он мылся им у Василисы. Этот аромат напоминал ему о ней.

Выйдя из ванной, Рома прошел к кровати. На тумбочке возле нее, как всегда, стояла вода. Он пил ее много. Литра два в день. А когда тренировался, еще больше. Рома открыл бутылку, сделал большой глоток и поперхнулся. Закашлявшись, хотел поставить ее обратно, но уронил. Определенно, ему требовался долгий сон, коли уже руки не слушаются.

Рома, не раздеваясь, улегся на кровать, закрыл глаза. Думал, сразу же отключится, но нет. Лежал минут пять, пока его не затянуло в вязкую дрему.

Ему снились кошмары. Такие жуткие, что хотелось проснуться, но не получалось. Он с усилием разлеплял веки, и вроде бы глаза открывались, но это ему лишь снилось. Рома не знал, сколько он так промучился. Ему казалось, вечность. Наконец удалось выбраться из кошмара…

Сердце бухало в груди. В висках стучало. Так отвратительно он себя чувствовал лишь однажды. Еще совсем молодым он принял наркотик. Когда бодрствовал, вроде было все нормально, но стоило погрузиться в сон, как его потащило в такой ад, что, казалось, он из него никогда не выберется. После того случая он поставил на наркоте крест. На него даже антидепрессанты (был у него период, когда врач рекомендовал их принимать) плохо действовали, а также снотворное и сильные обезболивающие.

Рома разлепил веки. В номере было темно – шторы на окнах не пропускали света, – и он не знал, сколько проспал, день сейчас, вечер или ночь. Он собрался подняться с кровати, когда понял, что он в помещении не один. Кто-то по номеру ходил. Роман подумал, что это горничная, но вспомнил, что, когда он явился, здесь явно уже прибрались. Постель была заправлена, свежие полотенца, а в воздухе витает не очень изысканный, но вполне приятный запах сирени.

Роман повернул голову – совсем чуть-чуть и увидел тонкий вытянутый силуэт.

Дэн?

Опять зачем-то пробрался в его номер? Но как он попал в него? На турбазе – ладно. Там Рома дверь не запирал. Но тут? Она захлопывается автоматически…

Рома прищурился. Нет, не Дэн… Походка женская. Легкая, чуть танцующая. Незваная гостья передвигалась по номеру и остановилась у зеркала. Рома рассмотрел в ее руках маркер…

На зеркале стали появляться буквы…

П… Р… О… С… Т… И…

Т… Е…

Девушка отошла на шаг и придирчиво осмотрела плоды своего недолгого труда. После этого она развернулась и направилась к кровати, на которой лежал Рома. Он сделал вид, что спит. Но сквозь ресницы видел, как девушка склоняется над ним. Это была его сестра… Маринка.

И в руке она держала нож!

Рома резко вскочил и схватил ее за запястье. Мэри вскрикнула от боли, но нож не выронила, а попыталась вонзить его в брата…

Тут дверь с грохотом распахнулась. Ее выбили сильной ногой в черном шнурованном ботинке. В комнату влетели два омоновца и мужчина в штатском. Бойцы кинулись к кровати, быстро оценили обстановку и заломили Мэри руки. Но тут же проделали то же самое с Романом. Из-за спины штатского выглянул Дэн. Это он вызвал полицию, решив ослушаться сестру.

Мэри очень хорошо помнила день, когда прочла статью о Левоне Штеймане, вдовце издательницы журнала «Прет». Она ехала на работу, уставшая после бессонной ночи. Марлон опять впал в депрессию после того, как его не взяли бэк-вокалистом к одному не очень известному певцу, и до двух утра она пыталась его, пьяного и злого, уложить в кровать. Потом еще час прислушивалась, не встал ли он. А в восемь пришлось отправляться на работу…

Чтобы не задремать и не проехать свою остановку, она листала журнал. Просто фотографии рассматривала, пока не наткнулась взглядом на снимок, сделанный годах в восьмидесятых. На нем была изображена гротескная парочка. Стройный и красивый молодой человек и толстая, далеко не молодая, бабища в свадебном платье. Жених был очень похож на ее родного отца в молодости. Старшие брат с сестрой при расставании с близнецами дали им фото молодых отца и мамы. Она рассматривала снимок и не могла поверить, что мужчина на фото, похожий на киноактера, и отвратительного вида существо, запомнившееся ей валяющимся то в прихожей, а то и на лестничной площадке, один и тот же человек. В детстве она даже придумала себе сказку о том, как папу заколдовала злая ведьма и когда-нибудь появится добрая волшебница, расколдует его, и он снова станет прежним.

Мэри стала читать статью. Узнала, что Левон родился в России, потом из-за неприятностей с законом был вынужден бежать за границу. В этом ему помогла Мария Штейман. Он женился на ней и взял фамилию супруги. «Неужели это пропавший брат нашего отца? – мелькнула шальная мысль. – Да нет, вряд ли… Просто похож…» Однако, когда Мэри добралась до работы и включила компьютер, она выяснила, что господин Штейман родился в тот же день, что и ее отец. Таких совпадений быть не может. Левон – их с Дэном дядя.

Богатый дядя! А им так нужны деньги!

Мэри узнала, где он живет, и под видом журналистки отправилась к нему якобы брать интервью. Левон принял девушку. Откровенно с ней побеседовал. Сообщил о своей тяжелой болезни и бездетности (Мэри, правда, уже владела этой информацией), а главное, выразил вслух желание отыскать отпрысков своего брата.

– А почему не его самого? – полюбопытствовала Мэри. Она знала, что отца нет в живых, но Лев-Левон откуда мог это знать?

– Умер он давно. Я почувствовал. Вот тут… – и он положил руку на сердце.

– Если детей несколько, вы разделите состояние поровну?

– Дочерям – шиш. От баб все зло в мире.

– А если у него, к примеру, трое сыновей?

– Все получит старший.