Наталья Александрова - Ожерелье казненной королевы

На мой взгляд, эта часть особняка была куда интереснее. Во всяком случае, гораздо красивее.

Мы оказались в просторном зале с расписным потолком, полами из узорного паркета и пышной лепниной на стенах. Но в первую очередь мое внимание привлек камин – изготовленный из цветного мрамора, украшенный искусной резьбой, барельефами античных богов и героев.

Каминную полку из розового мрамора венчали две бронзовые фигурки негритят в пышных головных уборах.

При виде этих негритят я сделала стойку, как охотничья собака, почуявшая дичь.

Потому что эти бронзовые фигурки были точь-в-точь такие же, как те, что на моей открытке украшали туалетный столик несчастной Марии-Антуанетты.

Кроме того, я вспомнила фразу из письма, написанного на обратной стороне открытки: «А точнее спроси у арапчат…»

Как ни плохо я знаю историю, но все же мне известно, что арапами называли в прежние времена негров, значит, арапчатами – негритят. Так что в письме речь наверняка шла об этих самых бронзовых фигурках, украшающих камин!

Аглая Максимовна тем временем продолжала свою лекцию:

– Наблюдая роскошь и излишества, которыми окружила себя генеральша, Александр Михайлович не мог не думать о горестной судьбе простого народа. И этот трагический контраст навел его на мысль написать одно из своих наиболее выдающихся произведений, в которых он поднял наболевшие вопросы…

Я не стала слушать дальше. Оглядевшись вокруг и убедившись, что на меня никто не смотрит, я переместилась поближе к камину. Продолжить исследования в присутствии экскурсовода и посетителей было невозможно, и я спряталась за каминный экран, который отгораживал топку камина от остального помещения. Там я согнулась в три погибели и затаилась, дожидаясь, когда экскурсия перейдет в следующий зал. Экран был расписан лилиями и ирисами, так что я могла пока созерцать эти цветы.

Ждать мне пришлось недолго.

Аглая Максимовна открыла следующую дверь, пропустила в нее своих слушателей и последовала за ними, не заметив, что ее группа слегка поредела.

Дверь закрылась, я осталась в зале одна.

Тут же я выпрямилась, достала из сумочки открытку и сравнила фигурки негритят с теми, которые украшали камин.

Я не ошиблась, они были похожи, как родные братья. Отличала их только одна деталь: негритята на туалетном столике королевы смотрели друг на друга, а их братья на камине – в разные стороны, как будто они поссорились.

И тут у меня в голове мелькнула плодо-творная идея. По крайней мере, такой она мне показалась.

Обернувшись и убедившись, что в зале никого, кроме меня, нет, я взялась за чалму одного из негритят и попыталась повернуть его вокруг оси, чтобы он взглянул на своего близнеца.

Негритенок не поддался моему усилию.

Я повторила попытку со второй фигуркой, но она тоже не увенчалась успехом.

Я расстроилась, но не сдалась.

Взявшись одновременно за обе фигурки, я попыталась повернуть их разом…

И на этот раз мне сопутствовал успех!

Раздался скрип, какой издают заржавленные ворота, фигурки негритят повернулись лицом друг к другу, а из каминной полки выдвинулась центральная часть, открыв небольшой тайник.

Я запустила руку в этот тайник и достала из него лист плотной, пожелтевшей от времени бумаги, скорее даже пергамента. В верхней части этого листа был нарисован цветок, ниже написано несколько слов и приведен еще один рисунок.

Возле камина было темновато, чернила на записке выцвели от времени, и я не смогла сразу прочесть слова.

Во всяком случае, теперь я не сомневалась, что нахожусь на правильном пути. Выбравшись из-за экрана, я перешла к окну, где было больше света, и внимательно изучила свою находку.

Во-первых, я вспомнила, что тот цветок, который нарисован в верхней части листа, называется геральдической лилией и его всегда изображали на гербах французских королей.

Не подумайте, что я неожиданно поумнела: про королевскую лилию я прочитала в Интернете, когда искала там материалы про ожерелье королевы. Опять же с детства помню роман «Три мушкетера», там Миледи заклеймили лилией.

Так или иначе, королевская лилия утвердила меня в мысли, что я иду по правильному пути и сворачивать с него не следует. С этим убеждением я перешла к тексту записки.

Как я уже сказала, чернила выцвели, буквы еле читались, да к тому же записка была написана в старой орфографии, так что я с трудом смогла прочесть несколько слов:

«Искомое сокровище спрятано в печи, что в людской. Повороти лукового трижды посолонь и единожды супротив».

Слова-то я разобрала, да вот толком ничего не поняла.

С большим усилием я вспомнила, что людской до революции называли комнату слуг, но вот что такое «луковый» – никак не могла понять. И что такое «посолонь»?

Как я уже сказала, внизу, под этой непонятной фразой, был простенький рисунок, сделанный теми же выцветшими чернилами. Это была схематично изображенная печка, очень похожая на ту, что находится в моей теперешней комнате. Ну что ж, наверное, это и есть «печь, что в людской».

Во всяком случае, в записке прямо сказано о сокровище, я в этом не сомневалась!

Первым делом мне нужно было найти людскую.

С этой задачей я справилась довольно быстро: на обратной стороне билета, который я купила у кассирши Агнии Михайловны, был изображен план музея. Согласно этому плану, людская находилась слева по коридору от комнаты писателя-демократа, с которой начиналось посещение музея. Я вернулась в эту комнату, сверилась с планом и без труда нашла людскую. К счастью, экскурсия во главе с несгибаемой Аглаей Максимовной находилась в другом крыле особняка, оттуда до меня доносился ее хорошо поставленный голос. Никто не встретился мне по дороге.

Оказавшись в людской, я устремилась к большой печи.

В самом деле, эта печь действительно очень похожа на ту, которой я обогревалась по вечерам, она была отделана такими же выпуклыми зеленоватыми изразцами, только над печной дверцей среди изразцов вставлена бронзовая рожица ухмыляющегося чертика.

Я еще раз перечитала записку.

«Повороти лукового…»

Да не лукового! Просто часть буквы от времени выцвела и стерлась, и «а» превратилась в «о». Вовсе не лукового, а лукавого! А лукавым в прежние времена называли черта. Кстати, эта ухмыляющаяся рогатая рожица выглядит и вправду очень лукавой, оправдывая это прозвище!

Значит, этого чертика я должна повернуть «три раза посолонь и единожды супротив».

В это время в комнату заглянул бледный солнечный луч – редкий гость в нашем городе, особенно в зимние месяцы, которых у нас не три, как положено, а все восемь. И тут меня осенило: «посолонь» – это наверняка «по солнышку», то есть, иначе говоря, по часовой стрелке. Значит, мне нужно трижды повернуть этого чертика по часовой стрелке и один раз в обратном направлении…