Галина Романова - Ведьма отмщения

– Господи… И что дальше-то?! Ты договоришь, наконец, нет?!

У Шпагина высыпал ледяной пот между лопатками. Он уронил руки вдоль тела, боясь шевельнуться. Вот сейчас она вдруг скажет какую-нибудь гадость, что девушка съехала, что бросила дом, что сожгла его.

– Короче, Влада эта живет там будто бы с гостями какими-то. Вроде бы отец у нее в гостях и ее парень. Думаю, это наш Евгений, – закончила Вера и сунула Шпагину в руки бумажку. – Думаю, надо туда ехать…

Это просто чудо, что Маша осталась жива. Наверное, он все же вспомнил какие-то молитвы, когда мчался в тот самый поселок тем страшным утром три месяца назад. Он мчался с такой скоростью, что вскоре за ними пристроились шлейфом два патрульных автомобиля. Он не роптал. Так даже лучше. Подмога им не помешает в общении с этой ненормальной. Единственное, что он предпринял, так это притормозил при въезде в поселок и, выйдя из машины и высоко подняв вверх руки с удостоверением, попросил о помощи.

– Только сирены выключите, ребята. Иначе мы ее спугнем.

Не спугнули. Она спала. Спала, ангельски улыбаясь во сне. И умилиться бы, да сил не было, она обнимала во сне маленького плюшевого медвежонка.

Шпагин приложил палец к губам и осторожно пошарил под ее подушкой. Ничего. Дубинка нашлась под матрасом. Больше никакого оружия. Он оставил наряд ее охранять, а сам кинулся обыскивать дом.

Машу он нашел в подвале. Истерзанную, в синяках, кровоподтеках, прочно привязанную к одному из четырех столбов, на которых держался потолок подпола. Шпагин рухнул тогда на колени, протянул руку к ее лицу, занавешенному спутанными грязными волосами, и невольно застонал. Маша дернулась. Жива!!!

– Маша, Машенька… – зашептал он, боясь дотрагиваться до ее связанных за столбом рук, они были в спекшейся крови. – Ты… Ты жива?! Ответь мне, милая…

Маша дернулась, отчетливо прошептала: «Шпагин», – и заревела.

Потом все вокруг них засуетилось, пришло в движение. Над их головой послышались топот, крики, возня. Это проснулась Влада и попыталась убежать. Мишаня бросился с ней драться, их разняли, ее уложили на пол, руки заковали в наручники. Вызвали подкрепление. Врачей. Все гомонило, шаталось и ухало. Или это было в голове у Шпагина, который ошалел от счастья, что Маша жива и что ее жизни ничто не угрожает. Так врач сказал, который приехал вместе с подкреплением.

Он вообще плохо соображал в тот момент. Сидел рядом с ней, держал ее истерзанную ладошку в своей. И все время повторял, что все будет хорошо. Все будет хорошо. Все будет хорошо…

Приемному отцу Влады и Евгению, которым удалось все же разыскать Владу, или она сама их разыскала, кто теперь узнает, повезло меньше. Одного – старшего, она заколола во сне вилами, которые нашла в сарае. Второго напоила до бесчувственного состояния и столкнула в воду с обрыва за деревней. В какой последовательности происходили эти убийства, почему мужчины не постояли друг за друга, так и осталось тайной. После задержания Влада рассказала лишь, как избавилась от них, а потом замолчала. Ни один психиатр так и не смог ничего добиться от нее.

Были сделаны запросы в места, где она жила прежде. Ответы оказались ужасающими.

Оказалось, что у этой девушки были серьезные проблемы с психикой с раннего детства. Ее неоднократно помещали в лечебницу. Она иногда долечивалась, иногда сбегала. Последний раз, убегая, украла мотоцикл со стоянки перед дорожным кафе. В багажнике оказались документы на байк на имя Изотовой Инны Владимировны и ее водительское удостоверение. Фото девушки на водительских правах нового образца было совсем маленьким, расплывчатым, и проблем с проверкой у Влады не оказалось. К слову, о пропаже байка Изотова заявила спустя две недели. Все это время она отмечала юбилей одного из своих знакомых. Когда опомнилась, ее мотоцикл уже был далеко. На украденные деньги, где и когда – тоже неизвестно, Влада сделала фальшивую доверенность, вписала свое имя в страховой полис. И раскатывала по стране без опасения быть остановленной сотрудниками ДПС.

Везло! Видимо, везло! Раз она столько времени не слезала с седла и ни разу не подверглась проверке и задержанию.

– Она собиралась заморить меня голодом, – часто вспоминала потом Маша, прижимаясь к теплому боку Шпагина. – Не давала воды и еды. Если бы не ты… Если бы не Мишка… Господи, спасибо тебе за них!

Отца она не вспоминала, считая его косвенным виновником всех бед. К тому же он, встав на ноги, вдруг принял позу обиженного. Заявил, что никто не имел права обращаться так жестоко с его младшей дочкой. Ее и так, мол, судьба обидела. Начал хлопотать, нанимать адвокатов, консультироваться с маститыми психиатрами.

– Его дело, – скрипел зубами Мишка, повадившийся встречать с работы секретаршу Маши Верочку. – Пусть, коли ему хочется.

– Пусть… – соглашалась Маша и сжимала губы.

Она прощать несчастную, убившую двух человек и едва не погубившую ее, не собиралась. Она собиралась жить тихой счастливой жизнью со Шпагиным, который сделал ей предложение неделю назад. Она собиралась помириться с Виталиком, они очень часто созванивались в последнее время.

– Не так уж много у меня родственников… осталось, чтобы ими разбрасываться, – заявляла Маша. – Правда, Шпагин?

– Правда… – кивал он согласно.

– Надо будет пригласить его погостить в нашем доме, да? Он ведь жил тут когда-то.

И он снова кивал.

Он так ей и не рассказал, что застал бедного Виталика за мелким воровством в ее доме. В конце концов, того вынудили обстоятельства. И эти же самые обстоятельства едва не лишили Шпагина самого главного в жизни – любви!

А любить Машу ему очень нравилось. Чувство было таким необычным, новым, не похожим ни на что. Оно было радостным, светлым и уютным. Шпагин мог смотреть на нее, не замечая времени. Мог слушать, не раздражаясь. Мог умиляться ее плохому настроению. И даже потакать ее капризам ему нравилось.

– Это пройдет, старик, поверь, – предрекали ему друзья из разряда бывалых, проживших не один год в браке. – Обыденность жизни все притупляет, опошляет, лишает ценности. Все проходит…

Не-еет, у него все не так! У него так не будет! Он сделает все, чтобы так не было. Потому что он всегда будет бояться ее потерять. Он знает, как это страшно! Потому что однажды это почти случилось…