Ингрид Нолль - За борт!

Раньше муж никогда не отличался суеверием. При случае Эллен выяснила у свекрови по телефону даты жизни сомнительной бабушки. Старушка переселилась в лучший мир, когда ее мужу было всего два годика от роду, а ее день рождения приходился на тридцать первое декабря. Эллен начала следить за мужем и вскоре многое выяснила. В частности, что у ее собственной племянницы Нины день рождения выпадал на четырнадцатое.

В итоге Эллен с ним развелась, переехала к матери и долгое время не верила ни одному мужчине ни на грош. Типов, найденных через газеты и Интернет, которые предлагали знакомство — она предусмотрительно не называла своего имени при общении, — казалось, интересовали либо секс, либо деньги. Нередко попадались семидесятилетние вдовцы, не справляющиеся с домашним хозяйством. Другая категория подыскивала породистую даму или спутницу, которая была бы не прочь завести детей. Со стороны это, к сожалению, выглядело так, будто женщина в климаксе — пусть она все еще стройна и не курит, — ищет мужика, к которому можно было бы прилепиться.

Не то чтобы за все эти годы Эллен ни разу не влюблялась. Еще замужем положила глаз на коллегу, потом была влюблена в педиатра, кладбищенского садовника и молодого консультанта по налоговым вопросам. Позже она даже радовалась, что дело не дошло до интима. Эллен, по крайней мере теоретически, знала, что женщинам свойственно идеализировать мужчин по первому впечатлению, но знала и то, что при следующей встрече они уже пристальнее заглядывают в глаза своим избранникам. «Если мной кто-либо и заинтересуется, — мечтала она, — то это будет человек во всех отношениях удивительный». Но выходило по-другому: привлекательный коллега крутил шашни едва ли не со всеми молодыми сотрудницами да еще похвалялся своими успехами, педиатр оказался педофилом, кладбищенский садовник — женатиком, а консультант по налоговым вопросам — прескучным типом и к тому же шопоголиком. Временами Эллен сама себе удивлялась. Она перестала полагаться на инстинкты и продолжала изучать объявления о знакомствах исключительно ради забавы, как другие женщины разгадывают судоку и кроссворды, собирают пазлы или раскладывают пасьянсы.

В юности Эллен вдохновляли немецкие романтические поэты и мыслители. Своим Голубым цветком [3] Голубой цветок — центральный символ движения германского романтизма. они совершенно взбаламутили еще неокрепшее сознание молодой девушки. Душой она устремлялась на воспетый Мёрике остров Орплид, [4] Эдуард Мёрике (1804–1875) — немецкий поэт и прозаик. В стихотворении «Песня Вейлы» описал остров Орплид, где нет ни проблем, ни тревог и царствует абсолютная гармония. странствовала в фантазиях в южной стороне с Бездельником, [5] Йозеф Карл Бенедикт барон фон Эйхендорф (1788–1857) — выдающийся поэт и писатель эпохи немецкого романтизма. Имеется в виду его повесть-сказка «Из жизни одного бездельника». куда его отправил Эйхендорф, была готова убежать в теплые края с гётевской Миньоной. «И, крылья широко расправив, моя душа легко парила»… [6] Строка из стихотворения Й. Эйхендорфа «Лунная ночь». Так Эллен снова и снова мысленно переносилась в Италию. А когда в ее ежедневные мечтания вторгся настоящий очаровательный римлянин, она отреагировала на это тем, что наложила на себя епитимью: целыми днями драила кухонные шкафы, сундуки и комоды, переставляла их на новые места и снова принималась чистить.

После свадьбы муж Эллен взял ее фамилию, поскольку его собственную, Шчепаниак, никто не мог выговорить. Поэтому все женщины «монастыря» носили фамилию Тункель: бабушка Хильдегард, ее дочь Эллен и обе внучки — Клэрхен и Амалия.

Эллен и Амалия работали в соседнем городке, до которого было восемь километров, и выходили из дома спозаранку. Эллен ехала на службу и попутно подвозила Амалию до гинекологического кабинета, где дочь работала в должности помощницы врача.

— Сегодня за мной заедет Уве, — сказала Амалия, расставаясь. По средам она работала только до обеда. — Поедем в Мангейм, пройдемся по магазинам.

Эллен только вздохнула. Все деньги, какие зарабатывала дочь, она вкладывала в собственный гардероб. Ей даже в голову не приходило взять на себя хотя бы расходы на бензин, или оплатить счета за телефон и отопление, или внести свою долю на продукты.

— Когда целый день носишь белую лабораторную обувь, — попыталась успокоить мать Амалия, — то для личной жизни хочется чего-нибудь шикарного. Недавно в «Антик-луке» я видела такие сапожки…

«Я бы тоже не отказалась, — подумала Эллен, — но счет за ремонт водопроводной трубы по-прежнему не оплачен». Состоятельные предки хотя и постарались придать дому представительный вид, но за долгие годы он обветшал и нуждался в серьезном ремонте. Стоило залатать прореху в одном месте, как тут же что-нибудь ломалось в другом. Раньше мать сдавала часть дома в аренду, но и тогда почти весь доход уходил на ремонт особняка. Когда же последние жильцы расторгли договор, Эллен, как раз вскоре после развода, переселилась на первый этаж. С тех пор над ними висел дамоклов меч в виде просроченного платежа за новую газовую горелку, неизбежного ремонта прохудившейся крыши и уничтожения двух сгнивших деревьев, которые вот-вот грозили рухнуть кому-нибудь на голову.

Бывший муж, слава богу, взял на себя заботу об образовании дочерей, но большего от него трудно было ждать, так как он лишился работы и даже любых шансов ее найти. Хорошо, хоть Клэрхен могла прожить на стипендию, подрабатывая графиком в рекламном агентстве своего приятеля и обучая рисунку манга на вечерних общеобразовательных курсах. Таким образом она более-менее сводила концы с концами. Амалия зарабатывала относительно немного, но тратила всегда больше. В сущности, сама жизнь прямо-таки толкала Эллен к тому, чтобы завести богатого покровителя, буде таковой еще мог клюнуть на остатки былой красоты особняка в югендстиле и нашел бы радость в его бережном восстановлении.

Чтобы сэкономить немного денег, стареющая мать через два дня на третий пекла саксонское сладкое блюдо — сырники, — которое дети когда-то обожали. В последнее время появилось много заменителей мяса, простой еды, создававшей ощущение сытости, но Амалию от них воротило. Рецепт был прост: тертый картофель в мундире смешивался с творогом, яйцом и мукой с добавлением сахара, корицы, изюма и лимонных корочек. Сырники обжаривались в топленом масле до золотисто-коричневой корочки и подавались с яблочным пюре. Все вместе превращалось в недорогое, но вкусное блюдо, которое Эллен, Амалия и, пожалуй, сама все еще продолжавшая готовить Хильдегард постепенно возненавидели. Альтернативой выступали жареная картошка с салом с двумя взболтанными яйцами или чечевичный суп. Экономия всегда связана с ограничениями, поэтому стейки на столе никогда не появлялись.