Ингрид Нолль - За борт!

Вот уж к чему у Эллен не было никакой охоты, так это к поискам Ортруд. Тем не менее она пообещала через пять минут быть в зале. Как раз в это время теплоход входил в гавань Монте-Карло. Шторм затих, и тошнота отступила. О том, чтобы принять расслабляющую ванну, теперь не было и речи, но без душа Эллен ни за что бы не появилась на людях.

Герд при встрече только покачал головой.

— Могу сказать, что в этот раз она точно потерпела кораблекрушение не за тем большим плюшевым медведем. Как она себя вела вчера на ужине? Ты ничего странного не заметила?

— За столом она не появилась. Но я ей звонила. Хотела узнать, не случилось ли чего с вами и почему я ужинала в одиночестве. Естественно, я беспокоилась за тебя, но она, должна сказать тебе честно, была немного подшофе.

— Судя по тому, как выглядела каюта, я бы не сказал, что немного. Пришлось просить горничную тщательно все вымыть. Она согласилась, когда я дал ей солидную купюру.

После этих слов у Эллен отлегло: дело в том, что ей пришло в голову, что, кроме отпечатков пальцев, она могла оставить отпечатки подошв.

Ничего не помогло. Герду пришлось проглотить горькую пилюлю и вторично объявить о пропаже жены. А так как каюта за время их поисков была убрана — пятьдесят евро сотворили чудо, — то он, ко всему прочему, получил выговор от офицера службы безопасности:

— Вам следовало показать мне каюту до уборки, чтобы мы смогли, по крайней мере, сфотографировать следы. Пропажу пассажира мы соответствующим образом документируем. В котором часу вашу жену видели в последний раз? Давайте пока не будем исходить из самого плохого, а сначала исследуем каждую зацепку. Да, и еще: было бы хорошо, если бы вы не стали распространяться о происшествии, чтобы не волновать наших гостей прежде времени. В общем, прошу вас: не трубите направо-налево о своих опасениях.

Оставшись наедине с Эллен, Герд попросил поговорить с Валерией и Ансгаром. В конце концов, они в последнее время много общались с Ортруд и могли рассказать о ее душевном состоянии. А сам он ознакомится с дневником жены. Возможно, там найдется подсказка.

Эллен застала психологов в момент очередного ожесточенного конфликта. Она объяснила ситуацию, причем поймала себя на том, что по мере монолога все больше входила в роль детектива.

— Ты говоришь, ее рвало. Следовательно, можно предположить, что у нее морская болезнь. Она могла перегнуться через борт, приступ головокружения — и она упала за борт, — предположила Валерия.

— Чушь, во время шторма все блюют в унитаз, — вставил свое мнение Ансгар.

— Можно предположить, что она вышла покурить, — подсказала Эллен и ощутила себя одаренной актрисой.

— О суицидальных намерениях она нам ничего не говорила, — заверила Валерия. — При этом она потребляла столько алкоголя, что можно определенно говорить о латентной депрессии.

— А что, собственно, поделывает твоя дочь? — поинтересовался Ансгар. — Я слышал, она вчера осталась на берегу с певцами. Может быть, и у Ортруд какие-то свои дела на Лазурном Берегу, и она в этот момент втихомолку посмеивается над нами.

— Этого не может быть, — возразила ему Валерия. — Она вернулась на корабль вместе с нами, к тому же я встретила ее в лифте, когда корабль уже вышел в открытое море. Ну, будет об этом. Гляньте, мы причаливаем! Какие высокие дома!

Ансгар напомнил жене, что надо готовиться к сходу на берег. Дело в том, что психологи вознамерились во что бы то ни стало побывать в океанографическом музее, которым, в частности, весьма интересовался и Герд. Эллен в некотором смущении подошла к поручням и стала наблюдать за обычной процедурой швартовки, время от времени поднимая глаза в небо: не летит ли там в вертолете Амалия. Все это время она напряженно размышляла, как теперь будут развиваться отношения с Гердом. Он выглядел взволнованным и разгневанным, что и понятно, но ничуть не опечаленным. В точности как она себе и представляла.

В голове Эллен снова и снова прокручивались разные сюжеты: «Может быть, она упала сама, без моего содействия, и я это все себе только внушила? Я стала жертвой собственного подсознания, которое мучает меня ложными сигналами, потому что я втайне желала ей смерти? Больше того, на убийство это, как ни крути, совсем не тянет. Я не планировала ее убивать, Ортруд, в сущности, сама виновата. Если бы она не повела себя столь бесцеремонно, то я бы не потеряла самоконтроль. И вообще, кто может выдвинуть против меня обвинения? Кто докажет?»

Большая поисковая операция, как и следовало ожидать, не дала никаких результатов. Таким образом, офицер безопасности был вынужден принять гипотезу, что Ортруд ночью упала за борт. Он известил об этом местную полицию и немецкое консульство. Герда попросили до поры до времени не покидать судно. Сейчас уже было поздно снимать отпечатки пальцев, искать тело с вертолетов или спасательных катеров, но тем не менее полиция решила попытаться. Она проинформировала береговую охрану и многочисленные суда, шедшие тем же маршрутом, чтобы те внимательно осмотрели предполагаемый район. Ночь выдалась штормовой, и несчастный случай мог произойти в темноте и при сильном волнении.

Свидетелей нет, у Герда — непробиваемое алиби, основанное на показаниях медсестры. Эллен смогла показать, что разговаривала с Ортруд по телефону в начале одиннадцатого, стюардесса подтвердила, что убирала следы рвоты с ковра и на балконе, и что нашла в каюте пустые бутылки из-под красного вина и арманьяка. Она также полагает, что была последней, кто видел Ортруд, когда около девяти вечера зашла в каюту, чтобы приготовить постели. К этому часу пропавшая еще не переоделась в ночную рубашку, а была в легком спортивном костюме. Это говорит о том, что она не собиралась выходить на публику. Все личные вещи Ортруд были на месте, даже бортовая карта. Герд сообщил для протокола, что дверь на балкон была открыта, что было и так видно по все еще мокрому ковру. Следы насильственного вторжения неизвестного лица не были обнаружены.

В записях жены Герд нашел сдержанные намеки на самоубийство. Записи начинались описанием морских похорон собаки, что также можно было интерпретировать как сильное влечение пропавшей к смерти:

Сегодня после трогательной церемонии прощания пепел собаки был предан морским глубинам. Как бы и мне хотелось вот так обрести свой вечный покой! Меня завораживает картина, которую я представляю: я лежу на дне моря в окружении кораллов, и тихие волны баюкают меня легким покачиванием, а пестрые рыбки вокруг водят хороводы.

Через несколько дней Ортруд написала еще одну фразу, которая давала немало пищи для размышлений:

Она требовательно смотрит на меня всякий раз, когда я подхожу к зеркалу. Она как бы хочет сказать: не оставляй меня одну, следуй за мной. Вместе мы обретем силу, вместе мы справимся с жизнью, даже если не сможем видеться так часто. Но вместе мы могли бы и наслаждаться вечным покоем, он даст нам свободу на вечные времена.