Кирилл Казанцев - Блатная верность

– И что он тебе сказал? – Оставалась надежда, что Хрущ сказал Ольге что-то невразумительное, не открыл ей правду.

– Он тебе работу предложил денежную. А ты отказался, идиот принципиальный, – распалялась потомственная казачка.

– Ты хоть знаешь, что это за работа? – Войнич попытался взять женщину за руки, но та вырвалась.

– А мне и знать не надо. Для любимой женщины ты должен был на все, что угодно, пойти, чтобы она нормально жила, а не каждую копейку считала. Ты на Хруща своего посмотри, он не считает. Умеет человек большие деньги зарабатывать.

– Он не зарабатывает.

Войнич подавлял в себе желание рассказать Ольге, как все было на самом деле, объяснить, что деньги, которыми сейчас бросается Хрущ, во-первых, краденые, а во-вторых, хранил их все эти годы он, Михаил, и потом честно отдал ему причитающуюся долю, свои же истратил практически целиком на Ольгу. Ведь она, как вошла в его жизнь нагишом на пустынном пляже, так ничего с собой материального в их совместное существование и не принесла.

– Мне по хрен – зарабатывает он их или из воздуха их берет! Главное, они у него есть. А у тебя – нет. Ты мне сейчас даже приличные трусики купить не в состоянии. Ты это понимаешь?

«Ну почему дались ей эти трусики? – подумал Войнич. – Уже второй раз про них вспоминает».

– Пошли отсюда, – сказал он. – Ну, чего ты при людях кричишь?

– Куда пошли? Нам некуда идти.

– У нас магазин запчастей есть. Поспишь на диване, утром поговорим, когда остынешь.

– Ты хочешь, чтобы я среди твоих дурацких бэушных железяк на голом диване спала? Я что, бомжиха какая-нибудь?

– На сегодня у меня для тебя другого варианта нет, – все еще пытался держать себя в руках Войнич. – Завтра что-нибудь придумаю.

– Вот когда придумаешь, тогда и поговорим. А теперь я одна пойду.

– Куда? У тебя же никого здесь нет.

– Это ты так думаешь, – многозначительно произнесла Ольга, демонстративно распахнула, запахнула перед мужем халат и босая зашагала по улице.

Первым желанием было догнать, остановить. Но по опыту своей семейной жизни Михаил знал – толку от этого не будет. Лишь выслушаешь очередную порцию упреков, а то еще и оплеуху получишь.

– Да пошла ты… – в сердцах произнес он, чувствуя, что одновременно любит и ненавидит эту женщину.

Оказалось, что Войнич произнес это слишком громко. Ольга услышала, обернулась и, некрасиво скривив губы, сказала:

– Ну и пойду. Ты сам этого захотел.

Дойдя до поворота, обернулась. Михаил не смотрел ей вслед, не догонял, как она надеялась. Он стоял и смотрел на проваленную крышу своего дома. Ольга передернула плечами и зашагала дальше. Найти где переночевать, было бы для нее небольшой проблемой, зашла бы к одной из подруг, погорелую приютили бы на время с охотой, даже среди ночи. Вот пока шла, то и решала, к кому именно напроситься.

«Жаль, что мобильник сгорел, не дозвонишься, а ночью сваливаться как снег на голову не очень-то и прилично», – думала Ольга, ступая босыми пятками по колким камешкам.

Сзади блеснул свет фар. Она посторонилась, отходя к заборам. Машина притормозила, поехала рядом. Краем глаза Ольга видела мужчину за рулем, но голову не поворачивала, словно никого рядом и не было. Стекло поползло вниз.

– Эй, Оля, – окликнули ее. – Тебя подвезти?

Ольга сразу узнала голос, принадлежащий Хрущу. Вот только друг детства Михаила несколько изменил имидж, успел отпустить аккуратную бородку.

– Вы что, сговорились? И Миша бородку носит, а теперь вот и ты, – обрадовалась она встрече.

– Я на пожаре был, – признался Хрущ, когда Оля уже сидела в машине. – Только вы там с Мишкой ругались. Решил не подходить. Чего мне в ваши дела вмешиваться? Поругаетесь, помиритесь. Давай вернемся, его прихватим. У меня переночуете, я квартиру снимаю, комната свободная есть.

– Я его наказала. Пусть попереживает. Не надо возвращаться. Ночевать у него есть где – в магазин свой долбаный пойдет.

– Как знаешь. Поехали ко мне. Не бойся, приставать не стану, – широко улыбнулся Хрущ.

– А я и не боюсь, – улыбнулась в ответ Ольга. – Сигареткой молодую и красивую не угостишь?

– Это пожалуйста.

За стеклом зардела сигаретка, джип неторопливо покатил по улице.

Войнич потоптался по пожару. Потом его недолго опрашивал дознаватель, явно склонный считать, что виной пожара послужила старая электропроводка. Михаил не спорил, не пытался доказать, что дом подожгли. Он уже смирился с тем, что потерял свое жилище. Сгоревшее в любом случае уже не вернешь.

Под утро он пришел в свой магазинчик запчастей, тут же вывесил на стеклянной двери табличку «ЗАКРЫТО». В кассе оставалась двухдневная выручка, а в сейфе мелкие купюры долларов, для того, чтобы расходиться по сдаче с покупателями. Приятной неожиданностью стало то, что куртка с документами на машину и правами в кармане висела на вешалке.

– Хоть что-то хорошее в этом мире. Есть документ – есть человек.

Войнич сходил в соседний магазин, купил водку и поесть. Он сидел на диване в крохотной комнатушке, смотрел в зеркало, выпускал в лицо своему отражению клубы табачного дыма и тупо напивался. Становилось легче. Теперь от невеселого будущего его отделял хотя бы сон – не станешь же решать проблемы на пьяную голову, надо и проспаться. Михаил посмотрел на свет через начатую вторую бутылку, из которой успел отпить максимум треть.

– Все, хватит, – решил он. – Пора и честь знать.

Не раздеваясь, он завалился на скрипучий старый диван, закрыл глаза. И тут ему в голову пришла странная мысль:

– А ведь за последние годы это первый раз, когда мне приходится засыпать в постели одному, без Ольги. Хотя какая это, на хрен, постель!

Квартирка, которую снял в Черноморске Хрущ, показалась привыкшей к жизни в своем доме Ольге крошечной. На самом деле это было не такое уж и маленькое жилье – две просторные комнаты.

– Присаживайся к столу, – пригласил Станислав. – Я сейчас чего-нибудь поесть принесу.

Ольга села на диван в комнате, устало вытянула ноги. Щелкнула пультом телевизора, но не могла понять, что происходит на экране, перед глазами все еще скакали языки пламени, в ушах стоял гул огненной стихии.

Хрущ вернулся с кухни, придвинул журнальный столик, поставил на него поднос с едой.

– Пить будешь? – кивнул он на бар.

За стеклянной дверцей виднелись таинственно поблескивающие бутылки.

– Чего-нибудь покрепче, – попросила женщина.

– Ром? Коньяк?

– Давай коньяк, – согласилась Ольга.

Темно-янтарный напиток полился в бокалы. Даже чокаться не стали, пили без тоста. После пары глотков спиртное ударило Ольге в голову, ей показалось, что комната мерно покачивается. В теле появилась приятная усталость. Она подобрала под себя ноги, облокотилась на подушку.