Кирилл Казанцев - Блатная верность

Рука Хруща скользнула под одеяло.

– Ты всегда спишь голой?

– Подсматривал за мной утром, когда я только появилась в этой квартире?

– Подсматривал. Еще как подсматривал. Еле удержался, чтобы не подойти. Ты хоть знаешь, насколько ты красива?

– Все еще красивая, годы. Зря не подошел. Я была готова к этому.

Мужская рука властно касалась женского тела. Ольга не мешала Хрущу, так и не вынула руки из-под головы, прислушивалась к собственным ощущениям. Левой рукой Станислав избавлялся от одежды, вскоре он уже сжимал в своих объятиях Ольгу.

– Тебя не смущает, что я жена твоего друга? – шептала она. – Я говорю какие-то глупости. Но, когда хорошо, почему-то так приятно говорить именно глупости. Не слушай меня.

– Все, о чем я мечтал, начинает сбываться, – произнес Станислав.

Ольга вывернулась, уперлась руками в подушку у его плеч, длинные волосы легли Хрущу на грудь.

– Я тоже была частью мечты?

– Не ты конкретно, но когда я тебя увидел, то понял, что это ты.

– Почему?

– Трудно сказать, – задумался Станислав, перебирая локоны Ольги в пальцах. – Наверное, потому, что Мишка все эти годы жил вместо меня. Проживал мою жизнь. Все, что бог припасал для меня, досталось ему, и ты в том числе. Ты понимаешь, о чем я говорю?

– Понимаю. Но не надо сейчас о нем. Мне кажется, что мы не вдвоем, он рядом. Третьего в постели не должно быть. Забудь, забудь…

Женщина принялась целовать лицо Станислава, а потом впилась в его губы. Близость была недолгой, но страстной. Любовники лежали, глядя в потолок.

– Мы подходим друг другу, – произнесла женщина, ее дыхание все еще было прерывистым.

– Я в этом не сомневался. – Хрущ коснулся губами плеча Ольги.

– Ты вор, – усмехнулась женщина. – Прожженный вор. Ты умеешь воровать даже чувства.

И в этот момент на балконе мелькнула тень – сверху вниз. Хрущ, уже не говоря об Ольге, даже не успел выскочить из-под одеяла. В балконном дверном проеме стоял спецназовец-полицейский в полном облачении: бронежилет, маска, автомат с откидным прикладом. Не прозвучало обычных в таких случаях слов: «Мордой в пол… лежать, бля…» Спецназовец просто подсказал движением ствола, чтобы любовники неторопливо вынули руки и положили их поверх одеяла. Странно, но его желание поняли без слов. Приказ был выполнен. Спецназовец посторонился, пропуская с балкона своего напарника. Тот не стал задерживаться в спальне, сразу направился в прихожую, открыл входную дверь.

– Взяли, товарищ подполковник, – негромко доложил он.

– А то, – прозвучало в ответ.

В спальню пружинистой походкой зашел Крюков. Один рукав светлого пиджака был пуст, сломанная загипсованная рука висела на перевязи. Один из спецназовцев смахнул белье Ольги со стула и поставил тот у стены. Подполковник уселся и забросил ногу на ногу.

– Ну, прямо, классика! – радостно объявил он. – На бабе погорел! По ней мы на тебя и вышли. Матерый уголовник, а не подстраховался. Сперва черную кошку дохлую подбросил, потом на фуре нас в пропасть спихнул. Но ты, Хрущ, все равно, неудачник хренов.

– Какая кошка, какая пропасть?

Один спецназовец держал Хруща с Ольгой на прицеле, второй обыскивал квартиру. Стас лихорадочно соображал, что может быть на него у полиции. С чем связан такой брутальный визит? Неужели Гнобин все же решил заявить об ограблении? Скорее всего – нет. Но и произошедшего в кафе на набережной было достаточно, чтобы загреметь.

– Товарищ подполковник, – доложил спецназовец. – Ствол в квартире хранился и боеприпасы, – он выложил найденное на стол.

– Собственно говоря, что происходит? – ожила Ольга.

– К вам, гражданка, у меня никаких претензий не имеется. Ваше присутствие здесь в голом виде абсолютно мне понятно и простительно. Каждое живое существо любит трахаться. Одни больше, другие меньше. Можно даже сказать, женщина для этого и создана. Вот только, когда уходить будете, сумочку проверьте, этот тип спереть что-нибудь у вас мог.

– Я не поняла…

– Вам и не надо понимать. Я же сказал, у органов к вам претензий не имеется. Максимум, свидетелем пойдете. Документы с вами?

– Сгорели мои документы при пожаре.

– Ничего, мы и так личность установим. Базы данных, слава богу, существуют.

Хрущ понимал, происходит что-то не то. Обыск прошел без понятых, подполковник в штатском. С одной стороны, это настораживало, с другой – вселяло надежду.

– Гражданин начальник, – сказал он. – Раз протокола нет, понятых – тоже, наручники никто надевать не спешит… то, я понимаю, встреча у нас неофициальная?

– Вот этого я еще не знаю, – широко улыбнулся подполковник. – Понадобится, статей для тебя найдется выше крыши, потому как на курорте отдыхать культурно надо. А пока заткнись и помалкивай. И бабе своей скажи, чтобы не лезла не в свое дело. Как бы хуже не было.

Сказав это, подполковник Крюков достал мобильник, натыкал номер.

– Андрей Павлович, Крюков беспокоит… как и обещал, взяли мы его… на бабе, тепленького… стараюсь… понял, вашего человека ждать.

– Андрей Павлович? – переспросил Хрущ, когда телефонный разговор был уже окончен.

– Вспомнил-таки. Он самый! Бирюков. Он тебя и заказал. Зря ты на суде ему угрожал.

Крюков вытащил пачку сигарет. Один из спецназовцев выбил ему сигарету, щелкнул зажигалкой. Подполковник затянулся, выпустил к потолку несколько колец дыма.

Портнов приехал быстро. Крюков не успел выкурить и трех сигарет.

– Вы с ним поосторожней, – предупредил подполковник. – Ствол у него нашли.

– У меня он не дернется, – ухмыльнулся Николай, пожимая Крюкову на прощание руку. – Разговор у нас с ним короткий. Андрей Павлович в хорошем настроении. Сказал предупредить, что если к утру город не покинет, то сядет.

– Зря он так, – покрутил головой Крюков. – За фуру, проститутку и мою сломанную руку его за яйца надо на рояльной струне подвесить денька на два.

– Хозяин – барин. Не я решаю.

Полицейские покинули квартиру, как и положено нормальным людям, через дверь.

– Мне что, расписку написать, что я из Черноморска свалю? – спросил Хрущ. – Или зуб пацана дать?

– Ни того и ни другого, Хрущ. У меня к тебе предложение есть, от которого ты не можешь отказаться. Зря, что ли, я тебе грев на зону слал? Пора и отработать.

– Одеться можно? – спросила ничего не понимавшая Ольга.

– Конечно, кто вам мешает? – Портнов остался сидеть на стуле. – Будет даже лучше, если вы пока выйдете из комнаты. Только не вздумайте пытаться убежать.

Ольга завернулась в одеяло, поднялась с кровати, присела, подхватила белье и, гордо выпрямившись, вышла из комнаты.

Бронислав Францевич стоял у окна в больничной палате. Одной рукой он опирался на палочку, в другой держал раскрытую книгу – прижизненное издание Николая Гоголя, «Мертвые души». Он не любил читать классику в современном издании, не любил подделок. Глаза легко скользили по строчкам, не задерживаясь на «ерах» и «ятях». Вот только дышалось тяжело, каждый вздох отдавался болью в сломанных ребрах, тугая повязка заставляла часто и понемногу набирать воздух.