Алина Егорова - Колдовской оберег

– Резонно, – заметила Валентина. А сама подумала: у тебя, милая, случись что, выбора не осталось бы. Ты так сразу не встала бы и не уехала домой, а терпела бы до последнего.

– И все же мне непонятно, почему вы не вернулись домой после того, как остались без работы? Ведь вам стало негде жить.

– Ну… – протянула Юля. – Я надеялась здесь зацепиться, другую работу найти.

– И как, нашли?

– Да так… – неопределенно ответила она. – Сначала наклевывалось кое-что, а потом сорвалось. Мне сначала предложили какую-то лажу типа продавцом. Ну я думала, хрен с ним, покантуюсь немного за прилавком, пока что-то другое не подвернется. Как лохушка делала эту гребаную санитарную книжку, а потом оказалось, что нужна еще и регистрация. Сами мне ее делать отказались, а та, что в «СОНе» у меня была, закончилась. И так, по ходу, везде – все берут только с регистрацией.

– Где вы жили все это время, пока искали работу? – Валя продолжала задавать отвлекающие вопросы.

– Ну… у Олега перекантовалась две ночи.

– Вы имеете в виду ту ночь, после которой вас задержали на его квартире?

– Типа того.

– А еще одна – с шестого на седьмое августа после убийства Плюшева?

– Чего?! – привстала Юля. – Какое убийство?! Чего вы на меня тут вешаете?!

– Успокойтесь, пожалуйста, – жестко произнесла следователь. – На вас не вешают, а подозревают в убийстве Елисея Витальевича Плюшева.

– Не знаю никакого Плюшева. И никого я не убивала! Слышите, я никого не убивала!

– То есть с этим человеком вы незнакомы? – следователь положила перед ней фото Елисея Плюшева. На нем Елисей был запечатлен мертвым.

Юля бросила на фото быстрый взгляд и отвела глаза.

– Нет. Не знаю!

– И никогда его не видели?

– Нет!

– Тогда будьте любезны, объясните, пожалуйста, что вы делали на пустыре возле Яхтенной улицы в ночь на седьмое августа.

– Ничего я там не делала, не была я ни на каком пустыре, – пробурчала она.

– Напрасно отрицаете. Ваш приятель, у которого вы остановились – Олег подтвердил, что в ночь, когда погиб Плюшев, он встретил вас на лестнице своего дома.

– Олег подтвердил? – уставилась на Валентину девушка.

– А что вас удивляет? Неужели вы рассчитывали, что он ради вас будет давать заведомо ложные показания?

Юля опустила голову. Она ведь просила Олега, чтобы, если что, тот сказал, что она пришла к нему днем. Как чувствовала, что у истории на пустыре будет продолжение. Олег ведь пообещал ее не выдавать, а сам… Эта молодая следовательша права. Тысячу раз права! Своя рубашка ближе к телу. И вообще, кто она Олегу, чтобы он ее выгораживал? Так, случайная знакомая, на пару ночей. Это было понятно с самого начала, но верить хотелось в лучшее. И надеяться, и мечтать. Думала, их встреча – это судьба. Начало красивой сказки со счастливым концом. Золушка повстречала своего принца в ночном подъезде, они влюбились друг в друга с первого взгляда, поженились и жили долго и счастливо. Какая романтическая чушь! Следователь смотрит и думает: это же надо быть такой наивной дурой! – Она подняла на Семирукову свой тяжелый взгляд. Валентина терпеливо ждала ответа.

Говорить не хотелось. Хотелось выть волком от той безысходности, в какую она попала, остаться одной и ни с кем не разговаривать. «Олег подтвердил». Эти слова стали приговором ее последней иллюзорной надежде, надежде не столько на спасение, сколько на поддержку хоть кого-нибудь. У нее ведь в этом городе никого нет, а Олег, как она наивно полагала, мог бы стать для нее близким человеком.

– Напрасно вы все отрицаете. Мы нашли орудие убийства – керамическую фигурку, на которой присутствуют отпечатки ваших пальцев. Если это была самооборона, то при хорошем адвокате можно рассчитывать на незначительный срок, а то и на условное наказание, – подбодрила Семирукова. – Подумайте, для вас все может оказаться не так уж плохо.

Валя смотрела на девушку, и ей было ее жаль. Ведь она не злостная рецидивистка, и убила Плюшева, скорее всего, обороняясь. А как же иначе? Не напала же она на него с целью грабежа, а личных мотивов у Леванцевой не было. Никто из окружения Плюшева ее не опознал. Одно в этом деле не стыковалось: что подвигло мягкого, покладистого Елисея напасть на женщину? Может, Плюшев был маньяком? Как свидетельствует статистика, большинство маньяков в социуме были как раз такими, как Плюшев: тихими, мирными, производящими впечатление безобидных людей. Надо изучить сводку – не орудовал ли в городе маньяк? А может, Плюшев очень редко выходил на охоту или Леванцева должна была стать его первой жертвой? Коллеги склонны считать, что Плюшев никакой не маньяк и не собирался на нее нападать. Леванцева сама спровоцировала его своим вызывающим нарядом. Он хотел познакомиться, она ответила грубо – и понеслось. Может, Плюшев принял ее за доступную женщину и вел себя с ней соответственно – начал приставать. Если у Елисея были проблемы с женщинами, то такое вполне вероятно. Леванцева стала обороняться. Может, она упала, испугалась, подобрала с земли то, что первое попалось под руку – керамическую фигурку, – и швырнула ее в голову Плюшева. Теперь напугана и не знает, как себя вести, поэтому на всякий случай все отрицает.

– Александра Владимировна, я вижу, вам нужно собраться с мыслями. Сами понимаете, что отпустить я вас не могу. Все, что могу для вас сделать, – это дать позвонить близким. У вас есть близкие?

– Есть. Мама.

– Звоните ей, – указала Валя на служебный телефон.

– Мне по межгороду.

– Звоните.

Юля взяла трубку, решительно стала нажимать на кнопки и остановилась.

– Я номер не помню. Он у меня в телефоне был записан, но я его похерила.

– Других номеров вы не помните?

– Не. Больше мне звонить некому. Ой, блин! Вспомнила! Есть кому. Щас. У меня визитка была.

– Манжетова Осипа Георгиевича? Кто он вам?

– Так, родственник – седьмая вода на киселе. Он тоже из Южного. Мы с ним в Питере случайно пересеклись. Погуляли, потрепались о том о сем. Дал свою визитку и сказал, чтобы звонила, если че. Может, он, конечно, ради прикола так сказал, но чем черт не шутит? Я звякну ему?

– Звоните. Вот его номер, – Семирукова открыла блокнот и продиктовала номер мобильника, переписанный ею из визитки, обнаруженной в Юлиных вещах.

– Вы его пробили? – удивилась она. – А, ну да…

Юля набрала номер и стала ждать. Ей казалось, что и на этот раз ей не повезет – либо Осип, как обычно, не возьмет трубку, либо не станет проявлять участия, а его слова о том, чтобы она звонила, были всего лишь формальностью.

Наконец ей ответили. Голос чужого, можно сказать, почти незнакомого человека показался божественной музыкой, а его слова «постараюсь помочь» вселяли надежду.

Юлия Недорез сидела в душной камере, уставившись на свои голые колени, а больше смотреть было не на что – вокруг настолько все унылое, что от тоски удавишься. Сокамерницы – две неприятные тетки – смотрели на нее исподлобья и шептались. Обсуждают, догадалась Юля. «Да ну и пусть! Мне по хрену!»