Евгения Грановская - Ведьма придет за тобой

– Андрей Сергеич, – сказала она после доклада, – это единственная «ниточка», и мы не можем упустить ее.

Полковник Жук несколько секунд обдумывал ее слова, после чего задал один-единственный вопрос:

– Вы уверены, что эта поездка не будет простой потерей времени?

– Не знаю, – честно призналась Маша. – Но чутье подсказывает мне, что начало этой запутанной истории нужно искать в Новомосковске.

– Что ж, Мария Александровна, у меня нет оснований не доверять вашей интуиции, – сказал полковник Жук. – Когда вы сможете отправиться в Новомосковск?

– Сегодня.

Он кивнул:

– Хорошо. Поезжайте и сообщайте мне обо всем, что узнаете. Звоните напрямую.

– Слушаю, товарищ полковник.

Маша поднялась со стула. Старик, будучи прирожденным джентльменом, тоже.

– Андрей Сергеевич, могу я поделиться полученной информацией с Глебом Корсаком? – спросила Маша.

– С Глебом? – слегка приподнял брови Старик. – Он ведет журналистское расследование?

– Да.

Полковник пожал плечами:

– Я не против. При условии, что он не будет ничего публиковать, не посоветовавшись с нами.

– Он не будет, – пообещала Маша. – Вы же его знаете.

– И еще один вопрос. Мария Александровна, как вы думаете, почему она все-таки сделала это?

– Вы про сестру Ангелину?

Старик кивнул.

– У меня только одно объяснение, – сказала Маша. – Думаю, она была уверена, что станет следующей. После Пряшникова и Ройзмана.

– И предпочла покончить с собой?

– Если вспомнить, как умер Ройзман, ее поступок не кажется таким уж нелепым.

– Да, вы правы. – Полковник Жук пару секунд помедлил, что-то обдумывая. Потом сказал: – Перед вашим приходом мне позвонили из реставрационной мастерской. Реставраторы смыли верхний слой краски с четырех икон. На каждой из них было изображено лицо девушки. Сестра Ангелина рисовала его снова и снова. А потом закрашивала и писала поверх него святые лики. Как думаете, с чем это связано?

– Не знаю. Но могу предположить, что она пыталась так… – Маша пожала плечами, – отгородиться?

Полковник Жук кивнул:

– Да, мне тоже так кажется. Реставраторы восстановили портрет девушки во всех деталях. Прислали его мне по электронной почте, я распечатал. – Полковник открыл верхний ящик стола, достал из него лист бумаги и протянул Маше. – Возьмите, вам может пригодиться.

Маша взяла портрет, скользнула по нему взглядом. Те же искаженные злобой черты, то же бешенство в глазах.

– Отправляясь на Украину, вы подвергаете себя потенциальной угрозе, – сказал полковник Жук.

– Я это понимаю, – ответила Маша, складывая листок с портретом вдвое. – И буду осторожна.

– Хорошо, – проговорил Старик так, словно проявил максимум участия и мог теперь спокойно умыть руки. – Удачи в Новомосковске.

Он коротко кивнул, Маша кивнула в ответ, попрощалась и вышла из кабинета.

Вернувшись, она сообщила о решении Старика коллегам.

– Машина уже ждет, парни. Мне пора.

Толя посмотрел на Машу – хрупкую, тонкую, как девочка, скептически скривил рот и спросил:

– Маша, а как насчет оружия?

– Какого оружия? – не поняла она.

– Табельного.

– Не говори ерунды.

– Маш, Толя прав, – поддержал коллегу Стас. – Едешь в незнакомый город, одна. Нужно оформить провоз оружия.

– Слишком много канители, – сказала Маша. – Не забивайте себе голову.

– Хотя бы травматику, – пробасил Волохов. – У меня есть свободный ствол. Отобрал его у одного хулигана, но забыл сдать.

Маша улыбнулась.

– Толь, спасибо за заботу, но как-нибудь обойдусь.

– А если я буду настаивать?

– Это ничего не изменит. – Она посмотрела на часы. – Мне пора на вокзал. Давайте, что ли, присядем на дорожку?

Они сели на стулья.

– Что-то у меня душа не на месте, – сказал Стас. – Ты хоть позвони, когда прилетишь. И после разговора с родителями сестры Ангелины тоже. Вообще звони каждый час, чтобы мы знали, что с тобой все в порядке.

– Каждый час вряд ли получится. Но постараюсь быть на связи. Сами-то хоть без толку не трезвоньте.

– Без толку – не будем, – пообещал Стас.

– Ну, пора!

Маша поднялась со стула и пошла к вешалке. Стас помог ей надеть плащ, а Толя поднес сумочку. Перед тем как выйти, Маша чмокнула обоих в щеку.

– Ну? Так что ты там говорил про душу? – хмуро уточнил Толя у Данилова, когда Любимова покинула кабинет.

– Про что?

– Про то, что она у тебя не на месте. Дурные предчувствия?

– Есть немного, – сознался Стас.

Волохов сдвинул брови, сжал толстые пальцы в огромный кулак и легонько пристукнул им по столу.

– Если с Машей что-то случится…

– Знаю, Толя, знаю. Ты сотрешь этот городок с лица земли.

Стас попытался улыбнуться, но не смог, лицо его осталось серьезным. Было видно, что он и правда не на шутку волнуется за Машу.

– Может, позвонить Глебу и сообщить, что Маши не будет в городе? – предложил Толя.

Стас дернул щекой:

– Обойдется. Он сейчас в больнице, задраивает течь в голове. Надеюсь, врачи смогут спасти ему хотя бы часть мозга. Ну, а не сумеют – тоже не велика потеря.

Толя неодобрительно посмотрел на друга и пробасил:

– Злой ты, Стасис.

– Есть такое.

– А я думаю, что зря они разошлись. Хорошая была пара.

Стас метнул в него яростный взгляд.

– Толя, иногда, когда ты что-то говоришь, у меня создается ощущение, что ты бредишь.

Волохов кивнул:

– Ясно.

– Что тебе ясно?

– Ты все еще по ней сохнешь, да?

– Что за ерунда! – фыркнул Стас.

– Сохнешь, – уверенно сказал Толя.

– Бред!

– Точно сохнешь.

Данилов криво ухмыльнулся и спросил:

– Вот скажи мне, Анатоль, когда ты в последний раз развлекался сразу с тремя обнаженными красотками?

– Дай-ка подумать… – Толя наморщил массивный лоб. – Лет тридцать тому назад. Когда пятилетним мальчуганом ходил с мамой и сестрами в общественную баню. С тех пор – ни разу.

– То-то и оно, – насмешливо прищурился Стас. – А я позапрошлой ночью спал с тремя красотками из модельного агентства.

– И как? – спросил Толя.

– Что как?

– Они тебе не сильно мешали?

– Балбес ты, Анатоль, – улыбнулся Стас. – Настоящий балбес.

– Пусть и балбес, зато честный.

На столе запиликал телефон для внутренней связи. Толя снял трубку:

– Да… Слушаюсь, товарищ полковник! – Он положил трубку на рычаг и повернулся к Данилову. – Старик вызывает. У него появились какие-то соображения по поводу нашего дела и Машиной командировки. Хочет с нами посоветоваться.

– Что ж, пойдем послушаем.

Коллеги поднялись со стульев и вышли из кабинета.

Глеб, морщась при каждом шаге от боли в голове, прошел по университетскому коридору и остановился у деревянной двери кафедры искусствоведения. Голова его была по-прежнему забинтована, но бинт скрывала черная вязаная шапочка, которую Глеб надвинул на самые брови.