Виктор Пронин - Чисто женская логика

— Так, — протянул Убахтин осмысливая услышанное.

— Вот почему пояс от халата висел в ванной, — добавила Касатонова.

— Какой еще пояс? — простонал Цокоцкий раздраженно.

— Пояс от халата висел в ванной на крючке. А Балмасов лежал на полу в распахнутом халате. Если бы он ждал женщину, то запахнул бы халат и повязал пояс. Но поскольку позвонил Цокоцкий и сказал, что надо обсудить что-то чрезвычайно важное... Мне так кажется.... Балмасов не счел нужным ради зама приводить себя в порядок. И пояс остался висеть в ванной.

— А что касается вашей разгромленной квартиры, пожара на книжном складе?

— Я думаю, это рабочие с фабрики, которых он иногда подкармливает, или же кто-то из этих ребят его родственник. Юрий Михайлович, это для вас не самая сложная задача. Их видели девочки из проявочного пункта, их видел грузчик с книжного склада... Опознают. Куда им деваться!

— Так, Леонид Валентинович, послушайте теперь меня, — сказал Убахтин.

— Слушаю.

— Или вы сейчас легко и просто отметаете все обвинения, высказанные Екатериной Сергеевной, или же я вынужден буду вас задержать.

— Без адвоката не скажу ни слова.

— Очень хорошо, — удовлетворенно кивнул Убахтин. — Прекрасно вас понимаю.

Но смею заметить, вы, видимо, много смотрите иностранных фильмов, уж коли вспомнили про адвоката? Признавайтесь!

— В чем признаваться? — дернулся Цокоцкий.

— В том, что смотрите много иностранных фильмов.

— Я, конечно, понимаю вас, Леонид Валентинович, — медленно проговорила Касатонова, — прекрасно понимаю. Но есть в вашем поведении нечто совершенно непростительное.

— Это что же такого этакого вы обнаружили во мне? — усмехнулся Цокоцкий.

— Вы попытались вместо себя посадить за решетку другого человека.

Согласитесь, это нехорошо. За одно лишь это надо нести наказание.

— Разберемся, — отмахнулся Цокоцкий.

— Нисколько в этом не сомневаюсь, — ответил Убахтин и вызвал конвой.

Когда Цокоцкого увели, он аккуратно собрал все снимки со стола, сложил их в конверт, в отдельный конверт поместил зажигалку Цокоцкого и все сунул в сейф. — Ну что, Екатерина Сергеевна, — он посмотрел на сидящую у стены женщину, — вас можно поздравить?

— Чуть попозже.

— Почему?

— Юшкова.

— Ну что ж, будем разбираться с Юшковой, — невозмутимо проговорил Убахтин и опять нажал неприметную кнопочку на своем столе. — Юшкову ко мне, — сказал он появившемуся конвоиру.

— Опять? — удивился тот.

— Опять, снова, обратно, по новой... Как тебе будет угодно.

— Понял, — конвоир исчез за дверью.

Через некоторое время вошла Юшкова. Молча посмотрела на Убахтина, на Касатонову, усмехнулась про себя и осталась стоять у двери.

— Проходите, Елена Ивановна, — сказал Убахтин. — Присаживайтесь. В ногах правды нет.

— А в чем она, правда? — Юшкова исподлобья глянула на следователя.

— Правда вот в этом сейфе, — Убахтин показал на железный ящик в углу.

— А где же она раньше была?

— В воздухе носилась! Невидимая и неслышимая. Без цвета, запаха и вкуса!

Пока присутствующая здесь Екатерина Сергеевна не унюхала ее своим замечательным нюхом.

— Надо же, — без улыбки произнесла Юшкова. — Поздравляю.

— Я вас тоже поздравляю.

— С чем?

— Со свободой.

— Не поняла? — голос Юшковой дрогнул.

— Все складывается таким образом, что мне придется отпустить вас, Елена Ивановна. Вот вы все упрекали меня в том, что убийца мне нужен... — Он вам уже не нужен?

— Есть убийца.

— Кто же?

— Цокоцкий. Ваш непосредственный начальник.

— Я так и думала, — кивнула Юшкова. Другие просто не решились бы... Да и смысла не было. А у Цокоцкого прямая выгода — он стал директором.

— Ненадолго, — уточнил Убахтин. — Но это все так, между прочим... На вопросы-то вам все равно придется ответить.

— Отвечу.

— Что произошло в ту ночь? Вы напустили столько тумана, что мы тут умом тронулись, пытаясь разобраться в ваших показаниях. То вы видели Балмасова живым, то вы видели Балмасова мертвым, то у вас пистолет завелся, то он пропал куда-то... Итак, повторяю... Чтобы предъявить Цокоцкому обвинение грамотное и юридически достоверное, мы должны восстановить картину той ночи. Слушаю вас внимательно, Елена Ивановна.

Юшкова переплела пальцы обеих рук, некоторое время рассматривала их, потом долго изучала собственные ногти и, наконец, подняла голову.

— Значит, говорите, есть убийца?

— Екатерина Сергеевна, подтвердите!

— Все правильно, Елена Ивановна, все правильно. Нашелся хороший такой, надежный кандидат.

— Он признался?

— Почти.

— Ха! Я тоже почти призналась... В свое время.

— Рассказываете, Елена Ивановна, рассказывайте, — терпеливо произнес Убахтин негромко, даже с какой-то неожиданно нахлынувшей усталостью. И, кажется, этот его тон больше всего и убедил Юшкову, что ее не разыгрывают, не применяют к ней прием подлый и недостойный.

— Ну, что... У нас произошла очередная ссора с дочерью. Она опять собралась куда-то ехать, опять в разговоре возник Балмасов. Он хотел взять ее в Вологду.

Последнее время он постоянно брал ее с собой в командировки. Я вспылила и отправилась к нему.

— Предварительно позвонив? — уточнил Убахтин.

— Конечно. И все ему высказала. Но он как-то вяло слушал, не придавая значения моим словам, слезам. Я видела, что ему попросту скучно и я ничего не добьюсь. Он сказал что-то в том духе, что билет у Нади уже на руках, командировочные, подъемные она получила, вопрос решен и говорить, собственно, не о чем. И я ушла.

— Он проводил вас до двери?

— Нет. Остался сидеть в кресле. Даже не оглянулся, когда я уходила. Хотя потом, наверно, поднялся, закрыл дверь.

— Вы долго у него были?

— Около часа.

— Угощал чем-то?

— Кофе, потом вина предложил... Я выпила и то и другое.

— Он сходил к бару, принес бутылку?

— Нет, бутылка уже стояла на столе.

— Много курили? — спросила Касатонова.

— Да, курила я в тот вечер много. В конце концов, он сказал, что менять в своей жизни ничего не намерен и все останется по-прежнему.

— Он имел в виду отношения с вашей дочерью?

— Да, разумеется. У нас с ним одна тема. Я психанула и ушла. А дома устроила хороший такой, профессиональный шмон. Искала билеты в Вологду, деньги... Этим я хотела остановить дочь.

— Нашли?

— Нет. Ни билета, ни денег не обнаружила. Зато нашла пистолет. Маленький, черненький, красивенький... Раньше он мне предлагал его в подарок. Когда у нас с ним что-то было. Я отказалась. Теперь всучил дочери. Я схватила пистолет и снова помчалась к Балмасову.

— Зачем?

— Я хотела бросить этот пистолет ему в морду.

— На этот раз вы отправились к нему без звонка?

— Да, я не звонила. Когда поднялась на его этаж, мне показалось, что дверь незаперта. Я толкнула, дверь открылась. Когда вошла в комнату, Балмасов был уже мертв. Он лежал возле кресла и, как вы правильно заметили, держал в руке пульт.