Владимир Колычев - Убийца с маникюром

– Не убивала я никого.

– Это ты следователю скажешь. Но мы-то знаем, как все было на самом деле…

– У тебя нет доказательств!

– Мне доказательства не нужны. Мне Агния нужна. И ты должна помочь нам ее найти.

– Вам? – угнетенно вздохнула Кира.

Хотела она, чтобы ее суждения насчет Козырева оказались неверными. Хотелось, чтобы он действительно скрывался от закона вместе с ней. Но нет, она была права. Это похищение было постановочным, ее жестоко разыграли, чтобы развести на признание… Но ведь она так ни в чем и не призналась. Ну, кое-что рассказала, но как такового признания не было. И не будет. И пусть этот чертов Козырев хоть выспится на ней, она все равно будет стоять на своем.

В какой цвет ни выкраси подлость, она подлостью и останется. Ее можно только присыпать оправданием, чтобы проглотить, переварить, а затем опорожнить память. А оправдания у Артема были. Он не сомневался в том, что Родичева убила Марго и Караваева. И все равно тошно на душе. Выдернул девчонку из теплой постели, дал ей надежду на спасение, а потом нагло все отобрал. Она под арестом, а он здесь, в кабинете начальника…

Агния отлично знала, где что у него в квартире лежит, а он в свое время обзавелся тросом на специальном механизме, который назывался пожарным эвакуатором. Агния им воспользовалась, и никто не смог ее остановить. И ствол она у него увела. Правда, до обвинения в соучастии дело не дошло, но все равно приятного мало. Начальник перцу под хвост насыпал, прокурор возбудил дело по факту утраты табельного оружия. И еще Штохин насел. Это была его идея с похищением Родичевой, а осуществить замысел должен был Артем. Он бы отказался, если бы не косяк с Агнией.

– Раскусила тебя, майор, эта девочка, – не без сарказма заметил Штохин.

– Девочка, – угрюмо кивнул Артем. – После второго аборта.

– После второго убийства.

– А я о чем?

– О том, что Родичева может остаться девочкой. Ты расколол ее, а она отказалась от своих показаний. И муж ее разозлился. Он считает, что мы превысили свои полномочия.

– Правильно считает.

– И то, что адвокаты нас атаковали, тоже правильно?

– Я этого не говорил.

– Ты говорил, что этому делу можно придать общественный резонанс. Не думаю, что Никольскому это понравится…

– Тогда мною прокуратура займется. – Артем старался не смотреть на Штохина. Вроде бы крутой он мужик, плоть от плоти мент, но уже тошнить от него начинает. – Принуждение к даче показаний – до трех лет лишения свободы. Признают мои действия незаконными, и все…

– Кстати, насчет прокуратуры. – Касьянов достал из ящика стола «ПММ». – Пистолет тебе вернули, думаю, дело можно закрывать…

– Как вернули? – обрадованно и вместе с тем озадаченно спросил Артем.

– Как забрали, так и вернули.

– Это понятно, что вернули. Как именно вернули?

– А то я совсем дурак, не знаю, что делать в таких случаях… По телефону позвонили, сказали адрес, номер машины, под которой лежит пистолет майора Козырева. Наряд подъехал, точно, лежит. Звонили из таксофона. Кто звонил, неизвестно. Пальчиков нигде не было. Ни твоих пальчиков, ни чужих…

– Когда звонили?

– А сегодня ночью. Ты в это время с Родичевой ночевал…

– Кто звонил, мужчина, женщина?

– Непонятно. Голос нарочно был искажен, чтобы мы не поняли, мужчина это или женщина. Но, скорее всего, женщина.

– Хорошо, если Агния.

– Что здесь хорошего?

– Значит, не зачистили еще…

– Думаешь, могут зачистить? – хмуро спросил Штохин.

– Ну, Родичева говорила… Да и Горбатова зачистили. Родичеву же опять пытались убить. И еще Никольскую зачистили…

– Это если верить Родичевой.

– Ну да, верить ей нельзя. Но я бы поверил. И принял к сведению.

– То, что Никольская могла убить своего мужа, совершенно не оправдывает Родичеву.

Невзлюбил Штохин Киру, и Артем догадывался почему. Не смог он расколоть ее на признание, со всех углов на нее заходил, но все мимо. Потому и злился.

И с Дашей Соловаровой ничего не получается. Есть подозрение, что она работала по заказным убийствам, но доказательств никаких. Даже привлечь ее не за что. Почти не за что. Папиросу с травкой у нее на квартире нашли. «Косячок» случайно за диван завалился, Даша про него даже забыла, и только обыск заставил ее вспомнить о давней потере.

Обыск проводили и в доме у родителей Костюшиной, но там нашли только тайник – небольшой забетонированный погреб в подвале. Отчим сказал, что хранил здесь картофель, но если так, то здесь должен был найтись хотя бы один росток с корнеплода, да только опера не нашли ничего такого. К тому же схрон был тщательно замаскирован, и если бы не богатый опыт сыскарей, его бы не отыскали. Возможно, здесь хранили оружие, но Штохин не стал делиться своими соображениями с хозяином дома. Он извинился перед ним и увел своих оперов, а дом взял под тайное наблюдение. И самого Валерьянова взяли в разработку, чтобы выяснить его прошлое и настоящее. И Даша Соловарова тоже разрабатывается. Она задержана, дает показания… Вернее, не дает. Не знает она ничего и помочь ничем не может. Только никто ей не верит…

Валерьяновым и Соловаровой занимается Штохин со своими людьми, Артему ловить там нечего. Но ведь ему тоже нужно найти Агнию. И, кажется, у него появилась зацепка…

– А кто ее оправдывает?

– Ну, может, у тебя там какие-то личные соображения появились. – Штохин покрутил растопыренными пальцами на уровне своего уха.

Действительно, у Артема появились соображения. И вовсе не личные. Он даже собирался поделиться ими, но Штохин снова повел себя неправильно. Так что пусть пеняет на себя, если Артема ждет успех. Что вряд ли…

– Нет у меня никаких личных соображений. И сказать нечего. О чем я говорил с Родичевой, вы знаете, письменный отчет я подготовлю завтра…

– Отчет нас мало интересует, – глянув на Касьянова, покачал головой Штохин. – Нас интересуют твои соображения.

– Ну, какие у меня могут быть соображения?

– Вот и я думаю, что никаких…

– Я могу идти?

Штохин небрежно махнул рукой, дескать, свободен. Он не был здесь начальником, и не ему решать, отпускать майора Козырева или нет, поэтому Касьянов предосудительно глянул на него, но ничего не сказал. И Артема задерживать не стал…

Мой дом – моя крепость. Глеб Никольский смело мог так сказать. А может, и не смело… Трусоватый он парень, страшно ему, потому и отгородился он от внешнего мира. Заперся в своем доме и сидит, как мышь в норе. Охрана его дошла до того, что попыталась отобрать у Артема оружие. Но как он мог отдать свой пистолет, если сегодня заново его обрел? Он позволил себе расстаться только с основной и запасной обоймой. И сделал это лишь потому, что Никольский имел право выставить его за дверь.