Николай Катаев - Золотая воровка

«Посижу лето в Москве, а там посмотрим, – успокаивала она себя. – Всегда можно сделать так, чтобы меня не взяли на работу, если она покажется мне подозрительной».

Хотя, с другой стороны, она мысленно представила себя в осеннем Нью-Йорке. И что она там будет делать, пока Аня в школе? Перелопачивать интернет-сайты? А когда девочка дома, куда она может выйти? Дочка всегда болезненно воспринимала ее уходы. Еще требовалось ежедневно кормить ребенка. Прежде она никогда не подходила к плите на кухне. Но от няни, которая у них проживала, она так устала, что спровадила ее домой, и теперь все заботы о ребенке должны лечь на плечи Вероники. И это ее страшило. Но по большому счету Вероника просто истосковалась по деятельности, по работе, по адреналину в крови. И события того времени, когда их с дочкой держали в заточении в Москве, как ей стало казаться, происходили вовсе не с ней, а с кем-то другим. Когда-то давным-давно. Таково свойство человеческой психики. Она как бы отодвигает неприятные воспоминания на второй и даже на третий план. То же самое произошло и с дочкой, когда она стала ходить в школу и подружилась там с другими детьми. Аня больше не боялась оставаться одна и перестала с ужасом смотреть на посторонних людей.

И вот теперь предстояло внедрение, кража технологий, какая-то деятельность, а не времяпровождение дома с выполнением одних и тех же обязанностей.

– Биотехнологии? Только не оборонные проекты! – еще раз поставила она условие.

– Никаких оборонок, – заверил Борис. – Да и кому они нужны? У нас нет таких проектов. Все ресурсы направлены на то, чтобы как-то поддержать последнее, что еще осталось.

Она тоже это понимала. Тогда что же их интересует? Что может разрабатывать частный сектор в России из того, чего нет на Западе? Ведь лозунг этой страны: если у нас чего-то нет, то зачем это развивать, когда всегда можно купить. Что же тогда нельзя приобрести на Западе или в Китае? Вопрос оставался без ответа. Борис был тверд как скала.

Между тем куратор откинулся в кресле, показывая, что остался доволен ее ответами.

– Скажите, Борис! Это ваша первая операция такого рода?

Он замер. Очевидно, не ожидал подобного вопроса.

– Ну, в общем-то, да. – Молодой человек пожал плечами. – А что? Есть проблемы?

– Нет. Просто какой-то уж больно вы официальный. Сейчас лето, и вам не хотелось бы расстегнуть пуговицы и скинуть пиджак? Ваш костюм выдает род вашей деятельности.

Он засмеялся, но как-то принужденно, однако галстук снял и даже расстегнул верхние пуговицы на рубашке.

– Знаете, приходится так ходить. Все же я на работе.

– Что, начальники строгие? – попыталась его разговорить Вероника.

– Да всякие, – не поддался он на провокацию. – Перейдем к следующей теме!

И на столе появился толстый файл.

– Здесь собран материал, который в сжатой форме рассказывает о том, как следует вести себя в коллективе, чтобы выглядеть естественно и непринужденно. С акцентом на небольшой коллектив работников.

Вероника с тоской взглянула на толщину файла, так как поняла, что дома придется знакомиться со всем тем, что он содержал. И это он называл «сжатой формой».

– Вам ведь не приходилось работать в коллективе, – между тем продолжил Борис утвердительно. – Вы же занимались тем, что у нас называется «индивидуальной трудовой деятельностью». Правда?

А вот тут-то он не угадал. Ей пришлось поработать в коллективах. Если не в России, то хотя бы в Америке. Хотя всегда очень непродолжительное время. Так складывались обстоятельства. Но ему об этом знать вовсе не обязательно. Та деятельность была грехами молодости, и о ней лучше не вспоминать. Тут Вероника впервые задумалась: а что им вообще известно о ее прошлом? Без сомнения, они знали о связях с хакерским клубом. Иначе к ней бы не обратились. А что им известно о ее последней истории с похищениями? Вот это требуется проверить.

– Вы ведь сказали, что меня будут проверять люди с той стороны. А что, если они найдут способ покопаться в том, что на меня имеется в такой организации, как ФСБ? Там они могут найти некоторые факты, которые их насторожат.

– Я не понимаю, о чем вы говорите. Мы это предполагали и начали нашу собственную проверку именно с этой организации. Там на вас нет никакой настораживающей информации. И в МВД тоже.

Вероника поразилась. А как же история с беглым майором, которая произошла совсем недавно? В ней ФСБ приняла самое живое участие. И даже в лице их генерала. Неужели не осталось ничего? Это означало только одно: кому-то очень не хотелось оставлять следы о подобном случае. Так же как и ментам, или, как они теперь назывались, полицейским, об ее участии в деле потрошителей. Слишком скользкие темы. Как бы чего не вышло. Вот и не осталось ничего на бумаге. Не было такого. Забыли. Как раз это ей на прощание сказал один из деятелей, с которым тогда пришлось иметь дело.

«Да. Хорошо вы, ребята, научились заметать следы. Ну что же! Забыли так забыли. Может быть, это и к лучшему для меня».

Мысли вернулись к Борису.

– Хорошо. Почитаю о том, как быть неотразимой в коллективе. Но, судя по объему файла, я его закончу не раньше чем через неделю.

– За субботу-воскресенье осилите. И мы встретимся в понедельник, чтобы его обсудить.

Вероника мысленно чертыхнулась. Но что делать? Разговор происходил в пятницу, и ничего не оставалось, как согласиться. Они оплачивали все ее расходы, включая летний лагерь для Ани в будние дни. Химки находились на северной окраине Москвы. И так как поездки оттуда в столицу занимали определенное время, то конец недели превращался в проблему. Аня изнывала от безделья. И она тоже. Поэтому решила, что займется файлом вместо того, чтобы бездумно сидеть два дня в квартире. А вдруг там найдет что-то стоящее для дальнейшей жизни? Собирали информацию, наверное, неглупые люди.

– Еще что-нибудь?

– Нет. Мы прошли все, что полагалось по плану. Теперь остается сделать первый ход. На следующей неделе вы начинаете устраиваться на работу.

А вот это было интересно. Куда?

Женщина казалась искренне заинтересованной данными Вероники. Она листала ее портфолио:

– Надо же! МВА. Интересно!

Вообще-то в Америке большинство из потока служащих, которые с утра спешат в офисы, это не финансисты, не биржевые трейдеры. Это МВА. Организаторы процесса, а не участники. Те, для которых в России придумали термин «офисный планктон». Поэтому было непонятно, почему это ее так заинтересовало.

– И все переведено на русский, – между тем продолжала она. – Могли бы и не тратиться. Наши клиенты – это международные корпорации, и им не требуется перевод.

А Веронике и не пришлось тратиться. Умные головы из организации Бориса сделали за нее всю работу. Вернее, ту липу, которую она принесла в кадровое агентство.