Владимир Колычев - Кодекс мстителя

Саянов ничего не мог сказать. От возмущения и досады у него опустилась и затряслась нижняя челюсть. Забавно было смотреть на босса, такого жалкого и потерянного.

– Она к нам в автосервис приезжала, там я с ней и познакомился. Удивительно, что твои соглядатаи тебе об этом не сообщили.

– Кто?

– Так были же у тебя люди, которые смотрели за мной, стучали на меня. Или нет?

– Но ты же сказал, что я не следил за тобой!

– Следил, но очень плохо. Агенты твои мышей не ловили. Им, наверное, больше нравилось гайки крутить, чем за мной смотреть. Они даже не поняли, кто такая Вика Володарская. А я это узнал. С тем, кто ты такой, тоже разобрался. Вольф твоим боссом был, а ты меня на него натравливал!

– Не делал я ничего подобного, – сквозь зубы проговорил Саянов.

– Да, но тебе очень понравилось, что мы с его сыном враги. Ты держал меня в запасе, Леша, потом выпустил на поле, но я забил гол в твои ворота. Потому что мне твоя сторона не интересна. Я с Викой живу. Да и Диана для меня не последний человек.

Саянов подавленно опустил голову на грудь. Он стоял на своих двоих, никто не держал Алексея Артемовича за руки, но вид у большого босса был такой, как будто его подвесили на дыбе, страдальческий, обреченный. Наконец-то до моего работодателя дошло, что я переиграл его по всем статьям

Но вот в расквашенном мозгу Саянова созрела какая-то умная мысль.

Он вскинул голову, с какой-то непонятной надеждой глянул на меня и спросил:

– Значит, ты, Ваня, встал на сторону Вадима?

– Так я и не играл в твоей команде. К чему эти разговоры? Сейчас я буду тебя убивать.

Эта мысль меня очень пугала, но, увы, иного выхода не было. Мне хотелось, конечно, подстрелить Саянова в тот самый момент, когда он будет целиться мне в спину, но такое случается только в кино. В жизни же побеждает тот, кто стреляет первым. Он смог бы, я тоже сумею. Так уж и быть, возьму грех на душу. Иначе Саянов убьет меня. Не сейчас, так в будущем, совсем недалеком.

– Ты что, Ваня, враг самому себе? – возмущенно протянул Саянов.

– А что такое?

Я не киллер, не могу убить человека так сразу, именно поэтому и решил послушать Саянова. Мне надо было узнать о его планах насчет Вадима и всей семьи Володарских, выяснить, кто убил Вольфа. Собственно, для этого я и позволил ему заманить меня в эту глушь. Предстоящее убийство – всего лишь выход из ситуации.

– Допустим, грохнешь ты меня, а что дальше?

– Потом мы с Коганом разберемся. Он такой же бандит, как и ты. А в Чечне мне накрепко вколотили в голову, что убивать бандитов – святое дело. Никак не могу разучиться.

– Ваня, не пытайся меня смешить. Мне и так весело. Ты разберешься со мной и с Коганом, допустим, справишься с братвой и на этом успокоишься, да? Твоя Диана решит, что ты герой, наплюет на своего Вадима. Ты думаешь, ему это понравится? Нет, ни за что. А он парень не простой. Против нас Вадим нанял тебя, а для ликвидации твоей персоны найдет кого-то другого. Героя-одиночку тоже грохнут!

– И что ты предлагаешь? – изобразил я интерес.

– Грохни его самого. Тогда Диана будет твоей. Мне наплевать на вашу любовь. Дело ведь не в ней, а в том, что весь мой сервис принадлежал Вольфу. Он что-то записал на Диану, что-то на сына, что-то на дочь. Так все делают.

– И что?

– А то, что у тебя и Диана будет, и автосервис. Ты станешь генеральным директором вместо меня.

– Хорошо, сначала я грохну тебя, а потом Вадима. – Тут я демонстративно зевнул.

Саянов с досады ладонями сжал виски. Обидно, когда доводы, выстроенные тобой, рушатся так же запросто, как соломенный домик Ниф-Нифа.

– Зачем тебе грех на душу брать? – Он умоляюще смотрел на меня. – Мы можем договориться. Я умею проигрывать. Ты меня сделал, и все, я отхожу в сторону. Сейчас мы едем ко мне домой, я отдам тебе двести штук зеленью, и ты отвезешь меня в аэропорт. Я сегодня же буду в Австрии и здесь больше никогда не появлюсь.

– Тебе самому не смешно?

– Нет, нисколько. Потому что я говорю правду.

– Ты просто стараешься выкрутиться. Теперь о том, что грех на душу надо взять. Жаль, но другого выхода у меня нет. Тут как на войне. Ты или тебя. Я не хочу, чтобы меня.

– Ты не прав. Мы могли бы договориться. Хотя нет, не получится! – Саянов просиял так, как будто стал свидетелем какого-то чуда, которое разворачивалось у меня за спиной, и вдруг завопил: – Гасите его, пацаны!

У него это получилось так убедительно, что я обернулся и на мгновение утратил контроль над ситуацией. Этим Саянов и воспользовался. Он бросился на меня, под грохот выстрела сгреб в охапку.

Я успел нажать на спуск, прежде чем пистолет вылетел у меня из руки. Пуля попала Саянову в живот, он ревел как раненый медведь, но боль не мешала ему лупить меня кулаками, локтями, лбом. Я отбивался, пытался скинуть с себя взбесившегося зверя, но, увы, физически Саянов оказался крепче меня. Я пропустил сильный удар в голову и поплыл.

Саянов вдруг извернулся, взял меня на удушающий прием, и свет окончательно померк перед моими глазами. Теряя сознание, я понял, что со мной покончено.

Что делать, если перхоть просыпалась на погон? Неплохо было бы сдуть ее феном. Еще лучше вымыть голову специальным шампунем, как это делаю я. Но в отличие от меня полковник Рощин не следит за собой. Волосы у него неряшливые, упомянутую уже перхоть на погонах он просто не замечает. Впрочем, какое мне дело до его внешнего вида? Главное, что он очень здорово помог мне. Вчера вечером наконец-то был арестован Коган.

– Героин у него нашли. Теперь он от нас не отвертится.

Рощин был рад сообщить мне о нашем общем успехе, но его улыбка оказалась неприятной, в ней сквозило что-то иезуитское. Ведь с героином в кармане он мог взять и меня. Технически это совсем не сложно, а совесть – понятие относительное. Коган – враг общества, и против него все способы хороши. А я могу оказаться личным врагом Рощина, если откажусь от его крыши. Я сам же и сказал полковнику, что готов пойти под нее.

– Все-таки этого мало. – Я покачал головой. – Вдруг ему дадут условно?

– Что ж, если он доживет до суда, то все может быть, – снисходительно усмехнулся Рощин.

– А он доживет?

– Кто знает. В следственном изоляторе всякое может произойти.

– Хотелось бы, чтобы он признался в убийстве моего отца.

– Мы стараемся.

– Одного Когана мало.

– Доберемся и до остальных. Все будет в порядке, Вадим Павлович. Вы же видите, мы не сидим сложа руки. Кстати, вы ничего не хотите мне сказать?

– О чем это вы, Дмитрий Степанович?

– Видите ли, поступила информация, что позавчера вечером в районе вашего дома слышны были выстрелы.

– Да, было такое, – не стал отрицать я. – Думаю, так выглядело предупреждение.