Евгения Грановская - Демоны райского сада

Он замолчал. Лиза медленно подошла к нему, протянула руку и коснулась пальцами его темных волос. Потом осторожно погладила их ладонью.

Семен посмотрел на нее снизу вверх, потом медленно поднялся. Несколько секунд они молча смотрели друг другу в глаза, пока он не наклонился и не поцеловал ее. У Лизы слегка закружилась голова. Втянув ноздрями его возбуждающий мужской запах, она запустила пальцы в его волосы и вся отдалась во власть этого долгого поцелуя.

Скряба приподнял ее и посадил на край стола. Увидев перед собой его мерцающие голубые глаза, в которых появился ненасытный плотский голод, Лиза испытала сильное возбуждение. Она больше не могла сдерживаться, и, почувствовав это, он распахнул ей полы халата и рывком сорвал с нее трусики.

…Когда он вошел в нее, она вскрикнула от наслаждения и до крови закусила губу.

Журналист Глеб Корсак, сидя у камина в глубоком кресле, отпил глоток коктейля и спросил:

– Ты сейчас в Москве?

– Нет, – отозвался из трубки голос Маши Любимовой.

– А где?

– В городе Новостройске, сижу в самолете и собираюсь лететь в Москву.

– Так я и думал.

– Что? – не поняла она.

– До меня дошли слухи, что ты расследуешь гибель Дениса Люблинского.

– И что?

– Хочешь угадаю, что ты делала в Новостройске? Ты была в ресторане «Золотая рыбка» и расспрашивала про девушку по имени Лиза Антипова, верно?

Маша помолчала, а затем спросила:

– Глеб, какого черта?

Корсак отпил из стакана коктейль и облизнул губы.

– Я провел журналистское расследование. Хочешь дам совет?

– Ну, дай.

– Поинтересуйся прошлым Ольги Князевой.

– Зачем? Что ты обо всем этом знаешь?

– Знаю я, Маруся, довольно много. Но тебе не расскажу.

– Почему?

– Дал слово одному человеку. А я, как ты знаешь, всегда держу данное слово!

Майор Любимова издала сердитый звук, похожий на рычание кошки.

– Корсак, ты хоть понимаешь, что препятствуешь расследованию?

– Ну, посади меня за это в тюрьму. Только когда будешь сажать, помни, что я отец твоих детей!

– Не детей, а ребенка. Митька не твой сын.

– Это не меняет дела, поскольку я люблю его как родного.

Маша помолчала. Глеб отпил глоток коктейля.

– Что конкретно я должна искать? – сухо спросила она.

– Поинтересуйся родственниками Ольги Князевой.

– Родственниками? Глеб, она воспитывалась в детском доме.

– Вот именно. Узнай, кто определил ее в детский дом, кто помог ей поступить в институт, кто незримо, но постоянно присутствовал в ее жизни.

– Боюсь, я не совсем понимаю, о чем ты говоришь.

– Ольге Князевой двадцать семь лет, а она уже глава компании. Стремительная карьера, ты не находишь?

– Нахожу. И что дальше?

– Дальше? Дальше, Маруся, делай выводы.

Она помолчала.

– Дай хоть одну подсказку!

Глеб поразмыслил и нехотя произнес:

– Ладно. У Ольги на спине есть шрам от ожога. В детский дом она попала в девяносто первом году. Что, если ожог она получила примерно тогда же?

– Хочешь, чтобы я порылась в полицейских архивах?

– В точку!

– Ты представляешь, сколько пожаров было в тот год по всей стране!

– Не только представляю, но даже знаю точную цифру. А ты сократи круг поиска.

– Как?

– Слово на букву «б», обозначающее родных братьев или сестер-одногодок, похожих друг на друга как две капли воды.

– Близнецы?

– Умница! Просто схватываешь все на лету! И конечно, ты понимаешь, что искать нужно не братьев, а…

– Сестер, – договорила за него Маша. – Ладно. Следовало бы отправить тебя в следственный изолятор, но я этого не сделаю.

– Правильно. Тем более что у тебя все равно ничего не получится. Многие пытались, но я сижу дома, перед камином, и пью свой любимый коктейль.

– Сластолюбец, – проворчала Маша. – Алешка с Митькой возвращаются в субботу. Заедешь их навестить?

– А ты не прогонишь?

– С чего вдруг? Я давно сменила гнев на милость, ты же знаешь.

– Только на словах, – возразил Глеб. – Когда ты смотришь на меня, из твоих глаз сыплются искры.

Маша хмыкнула.

– С каких это пор ты стал меня бояться?

– С тех пор, как ты меня бросила.

– Я бросила тебя, потому что ты повеса и игрок.

– Я готов был исправиться. И даже сделал тебе предложение.

– И подарил ворованное кольцо!

– Оно не ворованное, – возразил Глеб. – Я выиграл его в карты [3].

– Для меня это одно и то же.

Глеб вздохнул.

– Я вижу, рождение ребенка не смягчило твое сердце.

– Оно было пластилиновым, пока я жила с тобой, и ты лепил из него все, что хотел. Мне стоило больших усилий положить этому конец.

Глеб несколько секунд молчал, потом сказал:

– Хочешь еще одну подсказку?

– Какая неслыханная щедрость! Ну, давай.

– Директор детского дома, в котором воспитывалась Ольга, имел слабость к хорошеньким девочкам. Однажды он положил глаз на Ольгу. А на следующий день его нашли мертвым – кто-то воткнул ему отвертку в живот.

Маша помолчала.

– И что ты этим хочешь сказать?

– Только то, что у Ольги был ангел-хранитель. – Глеб отпил глоток коктейля, облизнул губы и добавил: – Детский дом – неплохое место, чтобы спрятать там ребенка. Прости, но больше я тебе ничего не скажу.

– Я в любом случае не могу тебя больше слушать. Мы взлетаем.

– Счастливого полета, королева эльфов!

– А тебе удачи в поисках подземных сокровищ, гном Гимли!

Глеб засмеялся, отключил телефон и швырнул его на журнальный столик. Потом посмотрел на бутылку водки, стоящую рядом, перевел взгляд на бутылку с тоником и решил смешать себе еще один коктейль.

За Машу Любимову он был спокоен. Она обязательно раскопает то, что сумел раскопать он сам. И сделает это быстро.

Думая об этом, Глеб с удивлением поймал себя на том, что все еще гордится ею. Совсем недавно он попытался поступить как взрослый, ответственный человек и предложил Маше выйти за него замуж. Реакция Любимовой была, мягко говоря, нетривиальной. Сначала она удивилась и долго не могла поверить, что он серьезно. А когда поверила – так же долго смеялась. А когда закончила смеяться, просто сказала ему:

– Корсак, не сходи с ума! Ты никогда не станешь хорошим мужем. И кстати, верни кольцо тому, у кого ты его украл. Неужели ты и правда думал, что я буду носить на пальце этот слиток чужого горя?

Только тогда до Глеба наконец дошло, что между ними все кончено – окончательно и бесповоротно и ему здорово повезет, если они с Машей останутся друзьями.

Глеб смешал себе коктейль: треть стакана водки, треть – тоника. Выжал в него сок из половинки лимона и швырнул несколько кусков колотого льда. Затем взболтал содержимое, откинулся на спинку кресла и с наслаждением выпил первый глоток.

К тридцати девяти годам Глеб Корсак, искатель приключений, игрок и авантюрист, пришел к выводу, что быть арбитром не менее интересно, чем быть полноценным участником игры. Роль всезнающего очевидца событий доставляла ему наслаждение.