Лайза Баллантайн - Виновный

— Денни.

— А меня — Дерек. Ты новенький?

— Ага.

Черноволосый мальчик попытался выбить мяч из рук Дерека.

— Отстань. Он мой, — возмутился Дерек. — Это Денни.

— Знаю. Ты приемыш с фермы Флинн, да? Мы живем на соседней ферме. Мама сказала, что ведьма Минни завела себе новенького, ага.

— Почему вы зовете ее ведьмой?

— Потому что так и есть, — ответил Дерек. — Будь настороже. Она убила свою дочь, а потом и мужа на лужайке возле дома. Об этом все знают.

Никаких секретов, вспомнил Дэниел. Каждый знает, из какого ты теста.

— Мама говорит, что увидела, как муж Минни умирает, и вызвала «скорую», но было уже поздно, — сказал черноволосый мальчик и осклабился на Дэниела щербатой ухмылкой.

— И почему это она ведьма? Может, просто убийца?

— Почему тогда ее так и не наказали? Отец говорит, что на нее раз посмотришь — и сразу поймешь, что с ней что-то не так. Можешь кончить, как ее последняя сиротка.

— Ты о чем?

— Она пробыла у Минни с месяц. Никто в школе даже не запомнил еще, как ее зовут. Тихоня была. А потом на площадке с ней случился приступ, и она умерла.

Черноволосый мальчик бросился на землю, изображая припадочного. Он лежал, широко раскинув ноги, и тряс руками, словно в конвульсиях.

Дэниелу вдруг захотелось его пнуть, но он удержался, пожал плечами и пошел к школьному крыльцу.

После пробежки Дэниел слегка замерз. Но он ценил эту прохладу, зная, что в метро снова будет душегубка. Поправляя галстук перед зеркалом, он посмотрел на отражение комнаты: утреннее солнце заливало ее потоком яркого света. Дэниела ждали в полицейском участке к половине девятого, чтобы следователи могли продолжить допрос, но он не торопился. Завязывая узел по всем правилам, он подавил зевок.

Накануне, полуночничая с пивом, он нашел номер городской больницы в Карлайле и даже записал его, хотя решил не звонить. Если Минни действительно тяжело больна, ее положили туда. Сама мысль о том, что она умирает, отозвалась острым уколом у него в груди, заставив задержать дыхание. Потом эта боль сменилась тлеющей яростью, застрявшей комом в горле, которая за все это время так никуда и не делась. Для него Минни умерла много лет назад.

Придя в комнату дознания, Дэниел вдохнул спертый воздух вчерашнего допроса и стал ждать Себастьяна. Пожилой сержант Тернер обвел кабинет мутным взглядом, потянул за уголки воротничок рубашки и расправил манжеты.

Дежурный офицер привел Себастьяна, мальчик выглядел уставшим. За ними вошла Шарлотта и, усевшись на стул, сняла солнечные очки — у нее дрожали пальцы.

Соблюдая регламент, сержант Тернер представился, назвал дату и время. Дэниел стянул колпачок с ручки и приготовился к допросу.

— Как ты, Себастьян, чувствуешь себя сегодня? — спросил сержант.

— Хорошо, спасибо. На завтрак были гренки. Но не такие вкусные, как Ольгины.

— Когда вернешься домой, Ольга обязательно тебе их приготовит, — сказала Шарлотта огрубелым, почти хриплым голосом.

— Себастьян, ты помнишь, что мы взяли твою одежду, чтобы отправить в лабораторию на анализ?

— Конечно помню.

— Из лаборатории нам прислали отчет, в котором сказано, что красные пятна на твоей рубашке — это кровь.

Себастьян сложил губы розочкой, словно собирался кого-то поцеловать, и откинулся на спинку стула.

— Ты знаешь, Себастьян, чья кровь могла быть на твоей рубашке?

— Птицы.

— Это еще почему, ты что, убил птицу?

— Нет, но я на днях видел уже дохлую и поднял ее. Она была еще теплой, и кровь у нее была липкая.

— Ты видел эту дохлую птицу в тот день, когда убили Бена?

— Я точно не помню.

— На самом деле кровь, которую нашли на твоей рубашке, была не птичья. Это человеческая кровь. Кровь Бена Стокса.

Себастьян обвел взглядом углы комнаты, и Дэниел мог поклясться, что мальчик улыбнулся. Это нельзя было назвать широкой улыбкой, но уголки его рта определенно поползли вверх. Дэниел слышал стук собственного сердца.

— Себастьян, ты знаешь, как кровь Бена могла попасть на твою рубашку?

— Может быть, он порезался, а когда мы играли, испачкал меня.

— Особые врачи, которые исследовали твои вещи, могут многое рассказать про обнаруженную кровь. Оказывается, кровь на твоей рубашке называется выдохнутой. Это кровь, которая шла у Бена из горла или носа…

Шарлотта закрыла лицо руками, зарывшись длинными ногтями в корни волос надо лбом.

— На твоих брюках и ботинках тоже нашли брызги крови. Брызги такого типа появляются только в результате применения силы…

Себастьян поднял брови и посмотрел в камеру. Дэниел на секунду обмер, потрясенный видом маленького мальчика, устремившего взгляд на облеченных властью, всех тех, кто тайно наблюдал за ним, сидя этажом выше, изучая детское личико и стараясь найти повод для обвинения. Дэниелу вспомнились святые, которым молилась Минни, перебирая мягкими толстыми пальцами бусины четок. Например, святой Себастьян, он выжил, когда в него стреляли из лука. Дэниел не мог вспомнить, как же все-таки умер этот мученик, но точно не своей смертью. Желание защитить мальчика крепло у адвоката по мере того, как полицейские предъявляли все больше доказательств вины. Нашелся ведь свидетель, который заявил, что Себастьян дрался с Беном на игровой площадке намного позже того времени, когда, по словам матери, Себ уже вернулся домой… Дэниела не пугало ни это, ни заключение судмедэкспертизы. Он хорошо знал, как дискредитировать такие доказательства.

Возбуждение полицейских нарастало. Дэниел чувствовал это и ждал, когда они переступят черту. Ему почти хотелось, чтобы они зашли слишком далеко, и тогда он бы остановил их.

— Себ, ты можешь объяснить, как кровь Бена попала на твою одежду? — повторил сержант Тернер, играя желваками. — Эксперты сказали, что по крови у тебя на одежде можно предположить, что ты ранил Бена и это вызвало кровотечение.

— Можно предположить, — произнес Себастьян.

— Что ты сказал?

— По крови можно предположить, что я его ранил. «Предположить» означает, что вы не знаете, как было на самом деле…

Лицо Тернера свело гневной судорогой. Детективы хотели сломать мальчика — потому и допрашивали так долго, — но Себастьян оказался сильнее их.

— Но ты-то знаешь, как было на самом деле, да, Себастьян? Расскажи нам, что ты сделал с Беном.

— Я уже сказал. — Себастьян недовольно выпятил нижнюю челюсть, обнажив зубы. — Я его не трогал. Он сам поранился.

— И как же он поранился?

— Он хотел произвести на меня впечатление и спрыгнул с лазалки, вот как. Он ударился головой, и у него из носа пошла кровь. Я спустился посмотреть, все ли с ним в порядке, и, наверное, тогда его кровь на меня и попала.

Несмотря на возбужденное состояние, Себастьян был явно рад выдать новую информацию. Он выпрямился на стуле и слегка кивнул, подтверждая свои слова.