Лайза Баллантайн - Виновный

— Значит, вы не обратились к Кроллам по поводу исчезновения Бена, потому что вы запретили сыну играть с Себастьяном и не думали, что мальчики могут оказаться вместе. Однако вы считаете, что Бен мог легко вас ослушаться…

Миссис Стокс начала тихо рыдать. Плечи у нее вздрагивали, и она буквально щипала себе нос бумажным платком.

Когда она снова заговорила, голос у нее погрубел.

— Думаю, Бен был заворожен Себастьяном, который сильнее и старше. Они с Себастьяном не играли несколько месяцев, и я просто не подумала о нем. А теперь это… это кажется очевидным.

— Что случилось после того, как вы позвонили в больницу и заявили в полицию?

— Пришел домой муж. Полицейские проявили себя просто замечательно. Я не ожидала, что они начнут так быстро, но они практически сразу же стали опрашивать людей, помогли нам обыскать окрестности и развесить везде описание Бена.

— Спасибо, миссис Стокс.

Ирен Кларк поднялась с места. Дэниел наблюдал, как она уверенно улыбнулась и, сложив руки на кафедре, обратилась к свидетельнице сдержанным, почти извиняющимся тоном.

— Миссис Стокс, мне очень жаль, что вам и вашей семье пришлось пережить такую огромную трагедию. Я хочу задать вам несколько вопросов. Пожалуйста, не торопитесь с ответами.

Маделин сдавленно кашлянула и кивнула.

— Ваш сын раньше исчезал на продолжительное время?

— Нет.

— Вы сказали, что когда-то он часто играл с Себастьяном. Во время этих игр мальчики выходили за территорию, где должны были находиться, или пропадали на какое-то время?

Миссис Стокс закашлялась — ей было явно трудно сохранять хладнокровие.

— Миссис Стокс?

— Нет.

— И разве неправда, что, пока вы не узнали, что соседский мальчик арестован, вы не подозревали, что Себастьян мог быть причастен к исчезновению вашего сына?

Маделин обвела взглядом зал суда. Она стояла в ложе для свидетелей, словно пифия на пьедестале, а зал был ее священной рощей. По ее щекам беззвучно катились слезы.

— На него я не подумала, — тихо ответила она.

— Вы показали под присягой, что запретили Бену видеться с Себастьяном. Тогда правда ли то, что Бену нравилось с ним играть?

— Нет, он был задирой, он…

Пальцы миссис Стокс впились в край свидетельской ложи.

— Миссис Стокс, Себастьян вам не нравился, это очевидно, но разве ваш сын не просил разрешения с ним играть? По вашим словам, Себастьян его завораживал. Разве это неправда, что, несмотря на ваше неодобрение, Бен с Себастьяном дружили и им было интересно вместе?

Миссис Стокс высморкалась и тяжело задышала. Судья предложил ей стакан воды. Она отказалась и посмотрела на Ирен.

— Прошу прощения, миссис Стокс, я знаю, как это тяжело. Разве это неправда?

Маделин со вздохом кивнула.

— Миссис Стокс, не могли бы вы ответить вслух?

— Может быть, они дружили.

Ирен взглянула на Дэниела и села. Она знала, что могла бы продолжить с вопросами, но присяжные были переполнены сочувствием к матери погибшего мальчика. Дэниел уважал Ирен еще и за это: она могла дожать свидетеля, если это было необходимо, но никогда не забывала о милосердии.

В судебном заседании были предусмотрены частые перерывы — согласно правилам, введенным после дела Балджера. Как только суд прервался, Дэниел пошел в туалет. Он чувствовал себя отяжелевшим и усталым. Каблуки застучали по мраморному полу. Этот туалет с синими стенами и желтыми кранами был ему хорошо знаком, как и стоявший там запах въевшейся мочи и бесполезной хлорки.

В дальнем углу был свободный писсуар. Отливая в белый фарфор, Дэниел выдохнул.

— Все хорошо, Денни?

Это был суперинтендант Маккрум. Расстегивая ширинку, он слегка задел Дэниела плечом.

— Иногда я думаю… — начал Маккрум, и его северный акцент в холодном викторианском туалете прозвучал неожиданно тепло и радушно, — неужели нет другого способа? Этот суд — просто варварство. Нельзя заставлять их проходить через это.

— Не могу не согласиться, — произнес Дэниел.

Он застегнулся и принялся мыть руки. Его волновало, как Себастьян справится с предстоящими ему долгими заседаниями, когда худшее всегда впереди.

— И это только начало… — заметил он.

— Знаю, бедная женщина, — произнес Маккрум.

Дэниел отвернулся и вышел, не сказав ему ни слова, только слегка кивнув. Пожилой человек проводил его взглядом.

Один год накладывался на другой, как борозды вспаханной земли. После того как куры выклевали всю замазку из окон, выходивших на задний двор, Минни заказала новые рамы. Ветер сорвал с крыши несколько листов шифера, образовав щель, и когда шел дождь, сквозь нее медленно капало в ведро на лестнице. На починку крыши не было денег, и так продолжалось больше года. Дэниелу было поручено выливать воду из ведра по утрам.

Козел Минни, Гектор, умер на третью зиму Дэниела в Брамптоне, но уже весной она купила ему на замену козу с двумя козлятами. Дэниелу было позволено делать утреннюю дойку: смазывать козье вымя кремом и терпеливо, методично выдавливать из сосков молоко. Минни его научила. Они сделали для коз отдельный загон, часть которого отгородили для дойки, — туда другим обитателям двора вход был запрещен. Минни сказала Дэниелу, что в доильне должна быть безукоризненная чистота. По вечерам они отлучали козлят от козы, чтобы вымя у нее наполнилось молоком. Козу звали Барбарой, а козлят Дэниел окрестил Броком и Лиамом, в честь игроков «Ньюкасл юнайтед», хотя оба козленка были женского пола.

По вечерам, после ванны и домашних заданий, они с Минни играли в нарды — она при этом жадно прихлебывала джин, а он высасывал крем из шоколадных эклеров. Она восхищалась его способностью считать, не отмечая цифры на доске. Иногда вместо нардов были карты, вист или очко. Они играли под музыку: Минни ставила пластинки Элвиса, Рэя Чарльза, Бобби Дарена. Кладя карты на стол, Дэниел пританцовывал плечами, а она вскидывала брови и бросала Блицу крекер.

Дэниелу исполнилось тринадцать, и это был его первый год в средней школе имени Уильяма Говарда на Лонгтаун-роуд. Он был капитаном футбольной команды и завоевал две золотые медали в беге на длинную дистанцию, но по-прежнему оставался меньше ростом и субтильнее остальных мальчишек в классе. На следующий год ему предстояло начать готовиться к экзаменам на аттестат зрелости. Ему особенно удавались английский, история и химия. Иногда после школы к нему домой приходила девочка по имени Кэрол-Энн, на год старше его. Она была сорванцом, и он научил ее, как подбрасывать футбольный мяч разными частями тела, не давая ему упасть, и ухаживать за скотиной. Когда ее мать работала допоздна, Минни оставляла ее ужинать. Кэрол-Энн не была его девушкой, ничего подобного, хотя он и видел ее груди, когда верх ее купальника оттянуло водой во время заплыва в реке Ирвинг прошлым летом.