Анна Малышева - Трюфельный пес королевы Джованны

– Удивительно верная собака! – Птенцов, взяв старую фотографию, с бесконечной нежностью рассматривал ее. – Дважды спасала жизнь хозяев, служила выкупом за свободу… И возвращалась в семью!

– На этот раз все не так… – глухо ответила Маргарита. – Все изменилось. Пес был украден, и теперь его продадут. Если это произойдет, он уже не вернется в ту семью. Новый владелец спрячет его навсегда… – Она осеклась, не договорив.

У художницы мурашки бегали по спине. Она вспоминала рассказ подруги о том, как девочка украла пса… Как наспех организованный побег провалился и любые переговоры с той семьей стали для Маргариты невозможны до тех пор, пока она не вернет реликвию. Вспоминала визит адвоката в свою мастерскую, его развязное поведение, самодовольный вид. Он выглядел и держался так, словно ему принадлежал весь мир. «Конечно, продал пса перекупщику, и вот результат… Но какую хорошую новость он хотел сообщить Рите? Ведь сказал: “У меня для нее хорошая новость, которую она давно ждет!”А через час был мертв!»

– Это чрезвычайно интересно! – воскликнул Птенцов, переведя дух. – Но переводит намечающийся аукцион в разряд бессмысленных авантюр. Покупать заведомо краденое…

– Неужели вы бы не купили, если бы цена подошла? – с усмешкой спросила Маргарита.

– Ну я… Что я… – протянул коллекционер. – Тут есть еще и вы! А вы, конечно, теперь заявите в полицию как законный представитель владельцев!

Маргарита поежилась и обхватила себя за локти. Стоя рядом, Александра услышала, как у подруги несколько раз дробно стукнули зубы. Она сама не дрожала от холода лишь потому, что была закалена спартанскими условиями своей мастерской.

– Я никуда заявлять не уполномочена, – услышала она голос подруги, глухой, словно раздавшийся сквозь толстый вязаный шарф. – Семья не желает вмешивать полицию в это дело. Возможно, учитывая привязанность пса к своим хозяевам, они ожидают того, что он в очередной раз вернется к ним без посторонней помощи!

В комнату, постучавшись, вошел Виктор. Настороженно оглядев гостей, он произнес:

– Я заварил чай.

– Очень кстати, неси сюда. Адский холод! – Птенцов с неожиданно веселой улыбкой потер руки: – Согреемся. Вы ведь выпьете со мной чаю, милые дамы?

– Мы торопимся, – резко ответила Маргарита.

Александра вопросительно взглянула на нее, но подруга, словно не замечая ее взгляда, нетерпеливо повторила:

– Нам срочно нужно идти. У нас встреча…

– Ну что ж, как хотите, – хозяин говорил по-прежнему приветливо. – А насчет аукциона… Как только меня самого известят о месте и времени, я вам позвоню, дорогая Александра! Ради этой серебряной собачки еще раз потревожу свои несчастные кости. Надеюсь, вы не станете куражиться над стариком и набивать цену?! – Птенцов рассмеялся, дав понять, что шутит, и растер колени костлявыми руками. – Мне в последнее время хуже. Точно знаю, что умру зимой. Может, этой.

– Ну, не стоит так себя настраивать, – рискнула его утешить художница. – Ко мне каждую зиму, в самые темные короткие дни, приходят такие же мысли, о краткости жизни. Связано это с дневным светом, которого меньше и меньше, что ли? А весной все проходит.

– Да, весной. – Птенцов покачал головой. – Это в юности весна кажется чем-то само собой разумеющимся. А с годами каждая – как награда. А потом уже как чудо. Сбудется оно, нагрянет или нет – уже не знаешь наверняка… Да вы идите, идите, не хочу вас задерживать пустяками!

Женщины попрощались и вышли из комнаты. В прихожей их ждал Виктор. Он повел гостей к двери и, отворив ее, сделал неуклюжий жест, предлагая им пройти в подъезд. Александра все время смотрела на него в упор, но мужчина отворачивался. Ей показалось, что Виктор опасается обнаружить свое с нею знакомство.

– До свидания, – сказала она, напрасно пытаясь поймать его взгляд.

Он что-то неразборчиво буркнул в ответ, и художнице пришлось подчиниться необходимости и уйти.

Уже на крыльце она упрекнула свою спутницу:

– Куда было спешить! Он так любезно с нами разговаривал!

– Да, как же! – фыркнула Маргарита. – Выспрашивал, в душу лез!

– Не заметила. Ты без всякого принуждения немало ему рассказала, – возразила Александра. – Я даже удивилась, как ты все ему выложила начистоту! Впрочем, так и нужно! Этот пес и в самом деле представляет огромную ценность… Но тебе его не заполучить. Купить ты его не сможешь, украсть… Об этом и речи нет. Остается заявить в полицию… Да, понимаю, это тоже для тебя исключено. Ну хотя бы позвонить в Данию, бабушке Иоаси, когда все точно будет известно про аукцион! Это тебе все равно зачтется…

– Ах, брось, зачтут они! – с досадой отмахнулась Маргарита. – Это люди без жалости! Их милостью мы несчастны, я и Иоася.

– Иоася… А как полностью? Иоанна? Ивонна?

– Джованна, – бросила подруга.

– То есть… ты назвала дочь в честь королевы?!

– Несложно понять, в чью честь, – по-прежнему раздраженно ответила Маргарита. – Это имя в их семье вроде талисмана… Только счастья девочке оно до сих пор не принесло. Отца убили, когда она еще у меня в животе сидела, матери тоже лишилась. Бабушка с дедушкой ее продали.

– Ведь не чужим людям… Бабушке со стороны отца.

– Где она раньше была, эта замечательная бабушка… – Маргарита с отчаянием махнула рукой. – Где она была, когда меня, беременную на последних сроках, выкидывали из страны?.. Когда я родила дочь, восьмимесячную, в Киеве, и неизвестно было, чем ее кормить, как нам с родителями жить, на что?… Нет, все пропало. И разговоры со мной никто из Иоасиной родни вести не будет. Я-то надеялась, что обойдется малой кровью, что Андрей мне соврал и не продал пса, а припрятал. А он все-таки избавился от него. Как посмел… Знал ведь, что вещь краденая!

– Значит, предложили такие деньги, что посмел, – вздохнула Александра.

– Значит, такие… Знала бы ты, какой он трус… Ужасный трус! – в сердцах произнесла Маргарита. – До самого последнего момента держался как трус.

– А твой знакомый, имени которого ты мне назвать не желаешь, вероятно, очень смелый человек? Да еще и чрезвычайно удачливый. Ведь он инсценировал ограбление и убийство на глазах у всей улицы, пусть спящей. И ему удалось!

Маргарита порывисто оглянулась и сделала шаг в сторону, остановившись на краю крыльца. Вовремя – дверь подъезда открылась изнутри. Показавшийся на пороге Виктор немедленно отпрянул, увидев женщин. Александра остановила его:

– Погодите, вы что же, бегаете от нас? Мы не кусаемся.

– Нет, я… Нет. – Поколебавшись, мужчина ступил на крыльцо и отпустил дверь, закрывшуюся с коротким писком.

– Ну, так что же вы прячетесь? – художница протянула ему руку. – Тем более мы с вами уже знакомы.