Сэйси Ёкомидзо - Белое и черное

Увидев упрек в глазах собеседника, Дзюнко быстро добавила:

— Да нет, я же понимаю — про такие личные тайны нельзя налево-направо языком трепать. Но поймите, у меня просто не было выхода! Мы тоже получили анонимку — совершенно так же сделанную, и муж мой из-за нее с позавчерашнего дня дома не появлялся.

— Вы получили такое же письмо?

Взгляд пристальный, слова чеканит медленно. Голос глухой, словно откуда-то из самого нутра.

— Да. Про содержание позволю себе не говорить, но сделано оно абсолютно так же. Начинается «Ladies and Gentlemen» и вырезанные слова наклеены. Муж прочитал и, похоже, здорово рассердился — ушел утром и не вернулся. Я страшно обозлилась. Конечно, это наши семейные проблемы, но ведь по кварталу могут и другие подобные письма гулять, и, возможно, еще кто-нибудь из-за них страдает! Я со вчерашнего дня принялась искать мужа, сегодня тоже с утра пораньше все, что можно, обошла, а на Сибуя вижу — Киндаити-сэнсэй. Ну я и решила: попрошу его, вдруг он сумеет выяснить, кто эти письма мастерит. Вот и привела сюда.

— В каких вы с ним отношениях? Старые знакомые?

— Вы слышали, что я раньше работала девушкой в баре на Гинзе?

Нэдзу не ответил ни да, ни нет.

— Есть такой господин Тодороку, старший инспектор розыскного отдела полицейского управления, так вот они с Киндаити-сэнсэем одно время частенько к нам в бар заглядывали. Вот и все, больше никаких отношений. Но Киндаити-сэнсэй очень отзывчивый, а у меня ситуация — впору за соломинку хвататься. Я и решилась попросить у господина Киндаити совета. А тут… тут… это убийство…

Глаза Дзюнко превратились в две острые булавки, что, несомненно, свидетельствовало об исключительной степени ее потрясения.

— Вы думаете, между убийством и письмами есть какая-то связь?

— Я… я подумала, что, может, автор этих писем — хозяйка «Одуванчика»?

Нэдзу, казалось, удивился:

— Почему же?

Дзюнко открыла рот, чтобы объяснить, но на кухне заорала ворона, и в тот же момент в прихожей раздались шаги.

— Джо, Джо, это я, можешь не кричать.

Милый девичий голосок. Кто-то прошел в маленькую комнату и сразу же отправился на кухню.

— Папа, я пришла! — послышалось из-за перегородки. Голос почему-то напуганный.

— А, Юкико!

— Папа, это правда, что там кого-то убили?

— Дети не должны интересоваться подобными делами. Лучше сделай нам чаю, я не один. В термосе, наверное, вода горячая.

За перегородкой зазвенела посуда.

— Славная девочка! — невольно произнесла комплимент Дзюнко, но лицо Нэдзу оставалось суровым, и он никак на него не отреагировал.

— Она в каком классе? Средняя ступень, наверное?

— Средняя. В этом году пошла.

Значит, уже послевоенное дитя. Ну хорошо, а где же тогда жена Нэдзу?

По существующему положению, в этот квартал одиноких не селили. Допускались, правда, люди помолвленные, но с предъявлением официального документа, у остальных возникали сложности. У Нэдзу дочь-школьница, первый класс средней ступени, а вот никакой жены Дзюнко видеть не случалось.

— Извините, что заставила ждать!

Перегородка раздвинулась. За ней стояла Юкико с подносом в руках.

— Ах!

Увидев неожиданно для себя в комнате красивую женщину, Юкико на мгновение в замешательстве приостановилась. Лицо ее на глазах залилось краской, будто вся кровь прихлынула к голове. Девочка была в темно-синей юбке и голубом свитере, на плечах две косички — вся такая свеженькая, милая.

Дзюнко поспешила извиниться перед ней за визит.

— Вы! Меня зовут Юкико. Я и не знала… — пробормотала та и по-детски потянулась к гостье, но, заметив недовольство отца, тут же снова засмущалась.

— Папа…

— Ну?

— А что с Джо? Он какой-то взбудораженный.

— На него бродячая собака кидалась.

— Ооой!

Юкико бросила взгляд на веранду, потом с упреком посмотрела на отца, но ничего не сказала и продолжала стоять со смущенным видом.

— Юкико, ворону зовут Джо?

— Да. Старина Черный Джо.

— А сокращенно, значит, просто Джо!

— Юкико! — вмешался в их разговор господин Нэдзу. Ему, похоже, не нравилось, что дочь так непринужденно беседует с посторонним человеком. — Сегодня вторник?

— Да.

— А по вторникам ты ходишь на занятия к учителю Мидзусиме, так?

— Ваша девочка тоже учится рисованию у господина Мидзусимы?

Мидзусима Кодзо жил на одном этаже с Дзюнко. Это и есть тот самый Господин Художник с черненькими усиками.

— Да, но у меня плохо получается.

— Чем ерунду болтать, лучше отправляйся быстро. Вечером еще будешь мне с мимеографом помогать.

— Хорошо, папа. — Юкико печально опустила длинные ресницы. — А вы посидите у нас еще.

— Хорошо, счастливо тебе. Я тут немного с твоим отцом задержусь.

Первый класс средней ступени. Как раз тот возраст, когда появляется интерес к отношениям между мужчиной и женщиной. Пока девочка возилась в соседней комнате, Дзюнко, потягивая чай, на всякий случай молчала.

— Ну так я пошла, папа.

— Да-да.

Отец с дочерью попрощались через перегородку, и Юкико уже выходила из прихожей, как снаружи опять кто-то вошел в дом.

— Эй, Юкико, куда собралась?

Судя по голосу, это молодой здоровенный парень. Явно запыхавшийся.

— Похоже, к вам гость.

Дзюнко в замешательстве опустила чашку с чаем, но Нэдзу отозвался как ни в чем не бывало:

— Да, это Эномото-кун.

— Эномото?

— Парнишка из семнадцатого корпуса. Кстати, живет на том же этаже, что и Киёми, о которой мы с вами беседовали.

— Это у него мать дает уроки икебаны и чайной церемонии?

— Да.

— Он такой высоченный. Еще школьник?

— Да, но в школу почти не ходит.

— Чем же он занимается?

— Ходит в Центр актерского мастерства студии Тэйто.

— Что, кинозвезда?

— Ну, до кинозвезды еще не дошло. Так сказать, в перспективе.

Дзюнко с любопытством взглянула на Нэдзу. До сих пор на все ее вопросы он отвечал с полным безразличием, но, когда речь зашла о молодом парне по имени Эномото, в уголках глаз его вдруг появились добрые морщинки, а лицо потеплело.

До сих пор Дзюнко считала, что Нэдзу производит впечатление дурного человека. Видя его порой сидящим в отрешенной задумчивости на веранде, она не могла не ощутить плотно окутывавшую его пелену одиночества. У нее родилось подозрение, что его гнетет бремя мрачного прошлого. Но оказывается, она напридумывала лишнего, и у этого человека совершенно неожиданно тоже обнаружились симпатичные черты.

Из прихожей донеслось прощальное детское «bye-bye», а в кухне раздались чьи-то шаги.

— Простите, у вас гость?

— А, Кэн-тян, заходи.

— Не помешаю?

— Вы не против, госпожа Дзюнко?

— Нет, конечно.

Дзюнко пребывала в полном замешательстве. Вообще-то ей надо было кое о чем переговорить с Нэдзу, пока Киндаити Коскэ не спустился с крыши и не пришел к ней. Но с другой стороны, ей любопытно было пообщаться с молодым человеком, которого назвали «кинозвездой в перспективе».