Наталья Александрова - Клинок князя Дракулы

Так и оказалось, буквально через три минуты на стоянке появился начальник агентства «Инститорис», сопровождаемый верной Эльвирой. Она несла довольно большой чемодан, положила его на заднее сиденье черной машины и сама же села за руль.

Малашкин аккуратно вырулил за ней на набережную. Через полчаса ему стало ясно, что едут они за город.

Черная машина проехала по Литейному проспекту, затем по Лесному, а потом, миновав площадь Мужества, вырулила на проспект, который переходит в Выборгское шоссе. Малашкин следовал за ней, не особенно стараясь скрываться. Впрочем, можно было не преследовать сотрудников агентства, он и так знал, что едут они к тому самому подозрительному дому возле болота.

Так и оказалось. Малашкин остановился, не доезжая до места метров двести, спрятал машину в придорожных кустах и дошел до дома пешком, успев заметить, как черная машина въехала в ворота.

Сам он проник на участок через дыру в заборе, которую приметил в прошлое свое посещение. Осторожно выглянув из-за угла дома, он увидел, что двое приехавших стоят на крыльце и рассматривают вырезанный на двери знак, тот самый непонятный крест в круге. Была на двери еще одна печать, сургучная, Малашкин лично поставил ее в прошлый раз. На эту печать визитеры не обратили никакого внимания, серый свитер только буркнул «Эльвира!», и та сорвала бумажку.

– Так-так… – пробормотал Малашкин, – незаконное проникновение на место преступления… это интересно…

Тут до него дошло, что эти двое так и не узнали, что в доме произошло преступление, и приехали сюда по какой-то другой, неизвестной ему причине. И, судя по тому, как быстро они собрались, причина эта весьма серьезна.

Между тем Эльвира поставила на крыльцо допотопный чемодан и вытащила из него какие-то палки с крючками, в который Малашкин узнал отмычки.

– Так-так… – повторил он, – взлом частного дома… это еще интереснее. Грабить там нечего… что же им нужно?

Эльвира возилась долго, за это серый свитер ругал ее вполголоса.

– Сейчас, Виссарион Григорьич, замок очень сложный… – оправдывалась она.

Замок и правда был непростой, старинный, судя по большому ржавому ключу с фигурной бородкой, что лежал сейчас в отделении в комнате вещдоков.

– Знак на месте, – бормотал серый свитер, – будем надеяться, что еще ничего не случилось…

«Случилось», – злорадно подумал Малашкин, отчего-то этот тип в сером свитере ему не понравился с первого взгляда. Хорошо бы его прищучить, вот повертится, объясняя, что они делают в чужом доме. Но нельзя, нужно посмотреть, что дальше будет.

Наконец усилия Эльвиры увенчались успехом, и двое незваных гостей вошли в дом.

Малашкин приблизился к крыльцу, но по дороге заметил окно, что было в холле. Окна первого этажа закрывали ставни, оттого в доме было полутемно даже днем. Но эта ставня почти отвалилась, за ней виднелось мутное от грязи стекло.

Окно было довольно высоко, Малашкин нашел чурбачок и с его помощью забрался на каменную облицовку, затем осторожно заглянул в окно.

Серый свитер обходил помещение, внимательно вглядываясь в стены и остатки мебели. Сломанную лестницу и след мелом от упавшего тела он оставил без внимания.

Тем временем Эльвира доставала из чемодана множество каких-то мешков и свертков.

– Ага! – ее начальник остановился перед небольшой дверцей, которая вела в подвал. – Это, я думаю, там…

Он пристально вгляделся в дверь, едва не обнюхав ее, потом открыл и отшатнулся, как будто к носу его поднесли ватку с нашатырем.

– В подвале… – протянул он, глядя вниз.

Эльвира протянула ему фонарь – не электрический, а старого образца, в стеклянной колбе помещался масляный светильник, в голове у Малашкина всплыло название «летучая мышь». Фонарь, однако, горел не хуже самого сильного, на аккумуляторах.

– Будем действовать в подвале? – спросила она.

Он посветил вниз и покачал головой:

– Останемся здесь.

Дальше Эльвира, не тратя времени даром, развернула бурную деятельность.

Она нарисовала на полу мелом пятиконечную звезду, причем не такую, как обычно, а перевернутую, острием вниз. И два ее растопыренных конца как бы рогами охватывали ту самую дверцу в подвал. По концам звезды Эльвира поставила тускло блестевшие подсвечники, воткнув в них черные свечи. В центре звезды установлена была странная конструкция, напоминавшая пюпитр для нот. На нее положили какую-то толстую большую книгу.

Следователь Малашкин переступил ногами и поежился. Было очень неудобно стоять на узенькой приступочке да еще тянуть шею. Но он ни за что не бросил бы это занятие, ему было любопытно, что же задумали эти двое.

А они менялись на глазах. Мужчина распустил волосы и перевязал лоб черной лентой. Эльвира подала ему длинный балахон, расшитый звездами и полумесяцами.

«Цирк какой-то», – с неудовольствием подумал Малашкин, нет, определенно этот тип ему не нравился.

Сама Эльвира отошла в уголок, задержалась там минут на пять и вышла полностью преображенная. Вместо недорогой полосатой кофточки на ней тоже было просторное одеяние черного цвета, волосы она распустила, и они стояли на голове, как будто не волосы, а пружинки. И лицо ее изменилось – теперь оно было подчеркнуто ярким – красные губы, черные брови, тени над глазами.

«Ага, экспресс-макияж», – со знанием дела отметил Малашкин.

Неделю назад он ходил к стоматологу и, сидя в очереди, от скуки пролистал какой-то глянцевый женский журнал. Подковался он здорово и теперь ничему не удивлялся. Эти женщины – настоящие доки в своем деле. Вот, к примеру, зашла в лифт на третьем этаже серая мышка. А на семнадцатом выходит из кабины шикарная красотка. Экспресс-макияж, и никакого волшебства!

Эльвира вынула из кармана своей черной хламиды тускло блестящую зажигалку в форме факела и зажгла черные свечи, что стояли по концам пятиконечной звезды. Свечи горели дымно, и дым этот поднимался к потолку. Странное дело, вроде бы смотрел Малашкин через стекло, а не только слышал все, что говорилось в доме, но и почувствовал даже тяжелый приторный аромат, что источали горящие свечи.

Мужчина подошел к одному из растопыренных концов звезды, наклонился к горящей свече и крикнул:

– Митатрон!

И пламя свечи взвилось высоко в воздух.

Затем он передвинулся в сторону от двери в подвал и подошел к следующей свече.

– Иегова! – крикнул он, также наклонившись, и так же пламя взвилось в воздух.

Ту же операцию он проделал со следующей свечой, только кричал уже другое слово:

– Элохим!

А потом:

– Адонай!

С каждым разом крик его становился все громче, и вот он дошел уже до второго растопыренного конца нарисованной звезды. И наклонился к последней свече и затрубил рассерженным слоном: