Валерия Вербинина - Аквамариновое танго

– Кажется, он крепко спал в ту ночь. Так или иначе, он сказал, что ничего не слышал.

Инспектор Лемье не говорил ни слова. Он сидел, сцепив руки, и размышлял, кем надо быть, чтобы лгать так просто, так легко, так вдохновенно. Эрнест Ансельм определенно мог дать сто очков вперед лжецам, с которыми Анри уже имел дело прежде. Этот молодой человек нравился инспектору все меньше и меньше.

Бюсси, который уже некоторое время ерзал на месте, не выдержал.

– Боюсь, вы не сказали нам того, что мы хотели услышать.

– Мне искренне жаль, что я разочаровал вас, комиссар.

– Бросьте, мсье Ансельм. Ваши увертки не приведут ни к чему хорошему. Нам известно, что имело место убийство. Так кто это сделал? Кто убил Лили Понс?

– Она сама, насколько я помню, – хладнокровно ответил Эрнест.

– Я думаю, что вы помните совсем другое, – мягко заметила Амалия. – Но вас связывает заговор молчания, в котором вы вынуждены участвовать. А может быть, у вас просто не хватает духу сказать правду.

– Даже если на мгновение предположить, что вы правы, – усмехнулся Эрнест, – должен вас разочаровать. Я ее не убивал.

– А ваш отчим?

Молодой человек поморщился.

– Если бы он пошел на убийство, то только по глупости. Или по какому-то роковому стечению обстоятельств. Нет, я не думаю, что он вообще мог кого-то убить.

– Какие отношения у него были с Лили?

– Хорошие, и даже очень.

– Вопрос стоял не об этом, мсье Ансельм, – тихо заметил Лемье. Эрнест повернулся к нему, словно только сейчас заметил его присутствие.

– Вы слишком много от меня требуете. Я не держал там свечку, если вы это имеете в виду.

– Да бросьте, – вмешался Бюсси. – Когда женатый мужчина в разгар войны уезжает из Парижа в гости к известной певице…

– Вы забываете, что он захватил с собой и меня, а значит, у него были вполне пристойные намерения. – Эрнест увидел, как сверкнули глаза Амалии, и выставил вперед ладонь. – Хорошо, хорошо, сударыня. Я готов признать, что Лили одно время была его любовницей, и никто из них этого не скрывал. Но прошу вас заметить, из этого вовсе не следует, что мой отчим должен был ее убить.

– Скажите, Лили Понс случаем не собиралась за него замуж?

– Он бы никогда на ней не женился, – без малейшего колебания ответил Эрнест.

– Почему?

– Большое удовольствие иметь жену, которая путалась с половиной Парижа, – пожал плечами молодой человек. – Понимаете, мой отчим был в определенном смысле чертовски консервативен. Если бы он женился, то только на честной женщине. Кроме того, вы почему-то запамятовали, что в то время он уже был женат.

– Он мог и развестись.

– Ради Лили? Никогда.

– Если Лили не собиралась замуж за вашего отчима, может быть, у нее были виды на кого-нибудь еще?

– Насколько я помню, у нее действительно был какой-то актер.

– Леон Жерве?

– Он самый. Кажется, она действительно была им увлечена, но все закончилось еще до того, как мы приехали в замок.

– Они что, расстались?

– Не совсем. Кажется, Лили обнаружила, что Леон ей изменяет.

– Да? И с кем же?

– С Евой Ларжильер, которая когда-то его вывела в звезды. Для Лили было крайне неприятно узнать, что ее обманывают с женщиной на двадцать лет старше, чем она сама.

– Ну что ж, – усмехнулась Амалия, – это доказывает, что либо та, которая старше, лучше, либо та, которая моложе, никуда не годится. Скажите, а какое впечатление Лили Понс вообще на вас производила?

– Она, конечно, не была красавицей, – помедлив, признался Эрнест. – Но она прямо-таки излучала обаяние. Она могла сказать немыслимую гадость, но таким милым тоном, что вы даже не думали на нее сердиться.

– Можно пример? – попросил Бюсси.

– Пример? Ну что ж… Однажды, когда мы сидели в столовой, зашел – не помню по какому поводу – разговор о детях. И Лили сказала, что терпеть их не может и что она даже рада, что ее сын умер и больше не докучает ей своим писком. Она, мол, так от него устала… – Он увидел выражение лица Амалии и поторопился объяснить: – Поймите, если бы я не слышал это своими ушами, я бы сам не поверил. И все же никто из тех, кто был тогда за столом, даже не подумал ей возразить, наоборот, кто-то даже улыбнулся…

– Собственно говоря, это был не ее сын, а ребенок сводной сестры, – сухо сказала Амалия. – И все же такие вещи нельзя говорить – даже в качестве шутки.

– В том-то и дело, что Лили было можно все, – спокойно ответил Эрнест. – Она всегда говорила, что ей вздумается, но таким тоном, с такими очаровательными ужимками, что никто на нее не обижался. По крайней мере, никто из мужчин.

– А женщины?

– Женщины? Гм… Боюсь, что они все дружно ее ненавидели.

– Потому что она нравилась мужчинам?

– Не только. По-моему, ей нравилось злить представительниц своего пола. Она просто наслаждалась, когда выводила их из себя.

– Из ваших слов вроде бы следует, что характер у нее был крайне непривлекательный, – заметил инспектор.

– Я уже говорил, что эта женщина была сплошное обаяние, – терпеливо проговорил Эрнест Ансельм. – И кто испытал это обаяние на себе, тот уже не обращал внимания на ее характер.

– Скажите, вы сами были в нее влюблены?

– Боюсь, я не был готов забыть, что она принадлежала к числу тех девиц, которые причиняли неприятности моей матери, – парировал молодой человек.

– То есть она вам не нравилась?

– Как может не нравится человек, в котором столько огня? Если бы она не покончила с собой и если бы я застрял в замке еще ненадолго, боюсь, мне пришлось бы послать свои принципы к черту.

– Она вас завлекала?

– Я бы сказал, она завлекала всех мужчин вокруг. Это нечто вроде привычки или рефлекса, называйте как хотите.

– Я хотел бы уточнить кое-что, – вмешался Анри. – Зачем отчим вообще взял вас с собой в гости к Лили?

– Он считал, что мне необходимо развеяться. В Париже во время войны было не слишком весело.

– Или он хотел возобновить отношения с Лили, а вы должны были в случае чего подтвердить матери, что между ними ничего не было?

– До чего же вы въедливы, – вздохнул Эрнест. – Вы так спрашиваете меня, словно я знаю, что у моего отчима было в голове. По-моему, его забавляла мысль свести меня с Лили. Он лелеял мысль воспитать меня по своему вкусу… сделать из меня некое подобие себя самого. Только вот такие щенки, как я, Лили никогда по-настоящему не интересовали. Она называла щенками слишком молодых людей, – пояснил Эрнест, – вроде меня или Жана Майена. Этот дурачок вообще был от нее без ума…

– Он сильно ее ревновал?

Замечательная постановка вопроса, помыслил Анри, с уважением глядя на Амалию. Не ревновал ли вообще, а сильно ли ревновал – чувствуете разницу?

– Он даже не пытался ее ревновать, – без малейшего колебания ответил Эрнест. – Жан, знаете ли, такой книжный юноша. Он в детстве болел, постоянно лежал в постели и только и делал, что читал книжки. По-моему, он вообразил, что встретил Прекрасную Даму, только вот на эту роль он избрал совершенно неподходящую особу – я говорю о Лили, конечно. Вряд ли Жан это понимал, хотя я не исключаю, что он просто не обращал на реальность внимания – ему вполне достаточно было его фантазий.