Валерия Вербинина - Аквамариновое танго

В дверном проеме стоял хозяин апартаментов – симпатичный черноглазый брюнет, излучающий типично актерское профессиональное обаяние. Амалия никогда прежде не видела, чтобы мужчина носил по два-три кольца на каждом пальце и на обеих руках. Только большие пальцы были свободны от украшений, прочие сверкали бриллиантами, сапфирами, рубинами и дорогими печатками. Костюм Леона мог показаться безупречным, если бы не галстук кричащих тонов с булавкой таких громадных размеров, что даже настоящий бриллиант на ней казался неуместной фальшивкой. Весь облик Жерве словно говорил: да, я когда-то был беден, но теперь имею все, что захочу, и намерен ни в чем себе отказывать, нравится вам это или нет.

– Госпожа баронесса? Наслышан, наслышан о вас! Значит, вы тоже расследуете это дело? Ах, бедная Лили! У меня душа не на месте всякий раз, когда я о ней думаю…

У него была подкупающая улыбка, бархатный голос и взгляд такой глубины и проникновенности, что перед ним не смогла бы устоять ни одна женщина. Амалия знала, что у Леона репутация сердцееда, которую он поддерживает всеми доступными способами, и приготовилась к тому, что разговор выйдет не из легких. Пока он напоминал ей пустоголового павлина, занятого исключительно собой и своим роскошным хвостом, а из таких людей редко выходят хорошие свидетели. Как правило, они эгоистичны, малонаблюдательны и не способны заметить то, что творится у них под носом, если это не имеет отношения к ним лично.

– У меня уже побывала полиция, – добавил Леон, подводя гостью к самому лучшему креслу в комнате. – Потрясающие люди – они считали, что я могу быть причастен к убийству Лами и других… А если бы у меня не было алиби, тогда что?

– Тогда вас бы задержали, – в тон ему ответила Амалия, – и вы бы получили дополнительную рекламу. Первый актер Франции обвиняется в серийном убийстве – что может быть интереснее?

– Сдаюсь, сударыня, вы видите меня насквозь, – вздохнул Леон, принимая смиренный вид. – Ай, ай, ай! Но, к сожалению, я никого не убивал. Хотя, может быть, стоило бы.

– Почему?

– Потому что они все мерзавцы, вот почему, – спокойно ответил актер, не сводя с Амалии испытующего взгляда. – Бьюсь об заклад, вам это известно не хуже меня. Увы, я скучный законопослушный гражданин, который убивает только на сцене по указке автора пьесы. К тому же надо признать, что никакая месть все равно ничего не изменит. Лили убили, и ее уже не воскресить.

– Скажите, как вы познакомились с Евой Ларжильер? – спросила Амалия.

Леон явно удивился. Он склонил голову набок и, растопырив пальцы, задумчиво поглядел на свои кольца. Вид у него в эти мгновения был вдохновенно философский.

– С Евой? Не понимаю, почему это вас интересует… Я выступал в цирке.

– Вы из цирковой семьи?

– Хм. Не совсем. Я найденыш, циркачи меня подобрали и, в общем, усыновили. На одно из наших представлений пришла Ева с каким-то знакомым. Она была в плохом настроении, но наше представление ей понравилось. Потом она зашла за кулисы, и мы с ней разговорились. Вообще она никогда не строила из себя звезду, хотя имела на это право… После пяти минут беседы мне уже казалось, что я знаю ее всю жизнь. Среди прочего она сказала, что в новой пьесе нужны статисты. Оказалось, что выходить надо в те вечера, когда я свободен. Платили, конечно, мало, но все-таки… Так я попал в театр. Потом Ева попросила автора приписать мне пару строк… Если у вас есть хотя бы одна фраза, – пояснил Леон, – вы уже считаетесь актером, и ваше имя ставится на афишу. Самым мелким шрифтом, конечно, но ставится… Так вот, когда я увидел свое имя на театральной афише, я понял, что вот оно, мое призвание. Несколько месяцев я играл маленькие роли, а потом партнер Евы сломал ногу, и я получил его роль. После премьеры я проснулся звездой… то есть так обычно говорят, но, вы знаете, так оно и есть. Вчера ты был один из многих, а сегодня на вершине славы… Эх, да что там говорить!

– То есть все шло хорошо, а потом вы встретили Лили Понс. Так?

Леон, прищурясь, взглянул на свою собеседницу.

– Ну-у… Как вы это произнесли… – Он откинулся на спинку кресла и посерьезнел. Некоторое время актер молчал, покусывая губы. – У нас с Евой было не все очень хорошо, – проговорил он наконец своим завораживающим голосом. – То есть тогда мне так казалось. И дело не только в том, что она была гораздо старше меня. Когда она была в настроении, то держала весь зал, но стоило ей немного распуститься, и все – пиши пропало. Она не любила учить текст и постоянно несла отсебятину. Авторы выходили из себя, актерам приходилось под нее подстраиваться… Потом, ее злило, что люди не считают ее серьезной актрисой. Мы тут во Франции посмеиваемся над Комеди Франсез, пыльная классика и все такое, но ведь лучше театра никто так и не придумал. С Евой вообще было непросто… Помню, однажды на гастролях она сломала зуб, а ее дантист был далеко. Пришлось чуть ли не всю пьесу перекроить, чтобы публика видела ее лицо только с одной стороны. Ну и… Словом, приблизительно в это время я встретил Лили. С ней было гораздо легче, она не устраивала истерик, не страдала перепадами настроения, не кричала по поводу и без повода, что ее жизнь проходит впустую… Мы собирались пожениться, но тут началась война, меня призвали…

– В переводчики, насколько мне известно.

– О! Знаете, переводчики тоже были нужны…

– Особенно такие, которые не знают иностранных языков. Скажите-ка, если у вас с Лили была такая любовь, как получилось, что она вышла замуж за Робера Делотра?

Леон усмехнулся.

– Лили вышла замуж из-за денег. Я в ту пору не бедствовал, конечно, но Делотр был миллионером, он мог предложить ей куда больше, чем я. У нее, как у всех, кто выступает на сцене, была заветная мечта: иметь свой театр. Свой собственный, чтобы не зависеть от импресарио и диктата театральных директоров. Делотр обещал ей помочь, и это все решило. Правда, когда они поженились, он не торопился выполнить свое обещание, потому что мало того, что надо вложить большие деньги, ведь по-настоящему хороший театр никто просто так не уступит. Зато он забрасывал Лили подарками и ничего для нее не жалел.

– Но тем не менее она не прерывала отношений с вами?

– Нет, не прерывала. Я по-прежнему хотел жениться на ней, если представится такая возможность. Когда ее муж погиб, казалось, что все устраивается как нельзя лучше. Но тут кто-то рассказал Лили, что я продолжаю встречаться с Евой. Лили впала в ярость и заявила, что знать меня больше не желает. Она терпеть не могла бедную Еву, не знаю почему…

– Вы действительно встречались тогда с Евой Ларжильер?

– У нас уже не было никаких отношений. Пару раз я говорил с ней на людях, вот и все. Я и подумать не мог, что Лили так все истолкует. Как раз в то время она перебралась в этот дурацкий замок с фонтаном, чтобы отдохнуть от войны. Я мечтал, что мы встретим Рождество вместе, с ее помощью я мог бы получить отпуск на несколько дней, и тут письмо от нее – как гром среди ясного неба…