Элизабет Хейнс - Где бы ты ни скрывалась

Миссис Скотт: Я хотела напомнить всем, что мистер Николсон прекрасно знает о том, что мисс Барлетт сделала второе заявление, в котором она указала, что давала показания под давлением обвиняемого. По этому поводу мисс Барлетт уже много раз допрашивали.

Мистер Николсон: Ваша честь, мне ясно одно: мы не можем полагаться на слова мисс Барлетт как на достоверную информацию. Это единственное, что я хотел донести до сведения присяжных.

Миссис Скотт: Она так боялась Брайтмана, ваша честь, что я не удивилась бы, если бы она заявила, что она это не она. Мисс Барлетт сказала бы все, что он велел ей сказать.

Мистер Маккан: Мистер Николсон, мне кажется, что, если мисс Барлетт уже дала показания, в которых представила достаточные объяснения, почему она солгала в первый раз, это тоже надо донести до сведения присяжных.

Мистер Николсон: Очень хорошо.

Мистер Маккан: Спасибо. А теперь позовите, пожалуйста, присяжных. Мы можем продолжить заседание.

Сэм Холланд ждала меня в машине около дома.

— Доброе утро, — сказала она, когда я села на пассажирское сиденье. — Хорошая погода как раз подходит для путешествия в неведомое. Так куда мы едем?

— В Сент-Олбанс.

Мы въехали на шоссе.

— Слушай, Сэм, я так благодарна, что ты согласилась поехать со мной. Прости, если испортила тебе выходной.

— Всегда рада помочь. Так что за письмо ты получила?

Письмо принес почтальон вчера вечером, пока я ходила по магазинам. Обычный конверт, отправлен авиапочтой, мое имя и адрес напечатаны, почтовый штемпель смазан. Я зачитала его вслух:

Дорогая Кэтрин!

Я так часто думаю о тебе. Мне, правда, очень жаль, что все так вышло. Я сожалею о многом и поэтому хочу сделать тебе подарок, — надеюсь, он тебя немного развеселит. Поезжай до северной части города Сент-Олбанс. Найди промышленную зону Фарли, это у Фарли-роуд. Припаркуйся у строения под номером 23, обойди его слева — сзади есть небольшая роща, а за ней пустырь.

Иди вдоль края рощицы, там и найдешь мой подарок. Надеюсь, ты выполнишь эту мою последнюю просьбу. Считай, что таким оригинальным образом я прошу у тебя прощения.

— Что, и это все?

— Да.

— Знаешь, как-то странно оно обрывается. Начинается вроде как все письма, «Дорогая Кэтрин», а в конце почему-то — ни «пока», ни «до свидания»?

Мы промчались несколько километров по шоссе M1, в сторону шоссе М25. Летящие навстречу машины проносились мимо со скоростью ветра. Я прикусила губу.

— Кэти?

— Вообще-то, там еще кое-что написано. На другом листочке. Но это личное.

— Личное какого рода?

— Да ерунда какая-то. Все это совершенно не важно.

— Кэти, надеюсь, ты понимаешь, что это не твоя личная переписка, а вещественное доказательство?

— Слушай, давай уже доедем и посмотрим, что он там оставил? Все это вообще может оказаться какой-нибудь несусветной глупостью.

— А что Стюарт об этом думает?

— Стюарт не знает. Он в Бельгии, на научной конференции.

Сэм смотрела на дорогу, но губы ее были осуждающе поджаты. Конечно, я покажу ей это письмо. Я обязана его предъявить. Но пусть оно немного побудет личным, касающимся только меня и Ли…

— А как ты думаешь, что он там оставил? — помолчав, спросила Сэм.

— Понятия не имею, но вряд ли что-нибудь хорошее.

— Да, мне тоже так кажется. Хорошо, что ты мне позвонила.

— Я подумала: а вдруг это ловушка?

— Ну нет, он под надежными замками, так что не волнуйся. Я звонила в тюрьму сегодня утром. Просто так. На всякий случай.

— Но письмо отправлено не из тюрьмы.

— Я заметила. Он попросил кого-нибудь отправить его «с воли». Как бы то ни было, я подам рапорт об этом письме, обязательно. Пусть найдут того, кто его послал.

Мы съехали с шоссе; навигатор Сэм железным голосом приказал нам повернуть налево, а потом ехать прямо еще две с половиной мили.

— А как Стюарт?

— Хорошо. Мы живем хорошо.

— Ну и как это — быть замужем?

Я рассмеялась:

— Точно так же, как жить в грехе, если честно. Да мы-то всего полгода назад расписались, еще не успели надоесть друг другу.

— Детки планируются?

— Пока нет. А ты что, хочешь детей?

— Я — нет, но Джо прямо трясется. Мы хотим пожениться в следующем году. Наверное…

— Сэм, ты никогда об этом не говорила.

— Ну, знаешь, мы вместе уже десять лет. О чем тут говорить?

— А ты уже сделала предложение?

— Пока нет.

— Тогда вперед, чего тянуть? А можно мы придем на свадьбу?

— Конечно. Я и Сильвию хочу пригласить.

— О да, она будет рада.

— Ну все, приехали.

Да уж, ну и местечко. В промзоне Фарли мы не встретили ни одного человека: ни машин, ни прохожих, только ветер гнал мусор по улицам. Мы проехали мимо закусочной: двери заперты, окна закрыты ставнями. Половина зданий вообще выглядела необитаемой, да и строение под номером двадцать три было вполне себе обветшавшим. Оно стояло последним в ряду. Как будто мы приехали на край света.

Сэм припарковала машину прямо перед ним.

— Ладно, пошли.

По узкой грязной тропе мы обогнули здание, протискиваясь между стеной и железной сеткой. Крапива там росла очень злая, ветер прибивал колючие листья к нашим голым ногам. Сэм шла впереди, перебирая рукой по стене. На тропинку вдруг выскочил кролик, и мы обе ахнули от неожиданности.

Позади здания действительно открывался вид на небольшую рощу, за которой до самого горизонта тянулся пустырь. Мы зашагали по старой бетонной дороге, заросшей сорняками, пробивавшимися через трещины. Солнце припекало нам затылок, оглушительно щебетали птицы. И ни души вокруг.

— Ну что, куда теперь?

Я прикрыла ладошкой от солнца глаза и огляделась. И тут же увидела яркое пятно, очень яркое на фоне серого, коричневого и зеленого. То есть бетона, земли и упомянутой в письме рощицы.

— Вот туда. Видишь?

Алый флаг. Когда мы подъехали ближе, он затрепетал под порывом ветра как живой. Но это был совсем не флаг…

Меня прошиб холодный пот, по спине поползли мурашки. Слезы неудержимо покатились по щекам. Как будто я в кошмарном сне увидела давно погибшего друга.

— Что это? — спросила Сэм.

— Мое платье.

Подол оборван, измызганное, ни одной пуговицы не осталось, большие куски ткани выстрижены ножницами, и в дырах гуляет ветер. Но все равно я его узнала.

— Просто старое платье?

Оно было пришпилено к насыпи из земляных глыб — пришпилено покореженным ржавым лезвием штыковой лопаты, а на самом верху насыпи лежала груда камней. Смахивает на пирамиду. Или на надгробие.

— Нет, не просто. Это опознавательный знак, — сказала я.

И тут она тоже увидела это: на дне неглубокой канавы тихо шевелились на ветру человеческие волосы. Темные. Сначала я решила, что они не натуральные, — так они были похожи на грубые нити старой дерюги. Но росли они из лоскута кожи, растрескавшейся, как старый холст. А когда рядом блеснула белая кость, сомнений не осталось.