Элизабет Хейнс - Где бы ты ни скрывалась

— Простите, пропустила ваш звонок, — устало сказала Сэм. — У вас там все в порядке?

— Сэм, как прошла Пасха? Я думала о тебе…

Ли выхватил из моих рук телефон и швырнул его об стену. Он распался на куски, которые разлетелись по всему кафельному полу.

— Сказал же: не отвечай! — тихо прошипел он. — Не слушаешь, что тебе говорят? Старые твои фокусы? — Он надвинулся на меня, все сильнее повышая голос, стараясь напугать, подавить мою волю.

— Как глупо, — сказала я. — А вдруг она приедет сюда проверить, что случилось?

Я переступила черту. Ли ударил меня по лицу тыльной стороной ладони, и я отлетела к кухонному шкафу. Щека вспухла, я почувствовала во рту соленый вкус крови. Я должна была перепугаться насмерть. Но почему-то меня обуяла лишь злоба, убийственная, неодолимая. Нет! Ему больше не превратить меня в бессловесное животное.

— Кто это был?

— Сэм, ты же слышал. Но мобильник ты разбил, поэтому не сможешь проверить, обманываю я или нет.

Он презрительно фыркнул:

— Сэм в Ланкастере, маловероятно, чтобы она приперлась сюда.

— Мало ли на свете людей по имени Сэм?

Он на секунду потерял бдительность, и я успела схватить бутылку и с воплем ярости бросилась на него. Я метила в голову, но попала по плечу — недостаточно сильно, чтобы причинить реальный вред, но по крайней мере это его на секунду отвлекло. Бутылка выскользнула из моих пальцев на пол и разбилась, а я шмыгнула в ванную и заперлась на щеколду.

— Убирайся к чертовой матери! — заорала я из-за двери. — Оставь меня в покое, убирайся, кому говорят!

Так он и послушался. Сначала он барабанил в дверь кулаками, потом ногами, потом навалился плечом. Дверь трещала, но не поддавалась. Но ясно было, что она долго не продержится.

Когда дверь влетела внутрь, ударившись о чугунную ванну, я уже успела подготовиться. Из оружия я смогла найти только дезодорант и резко нажала на распылитель, целя ему в глаза. Ли схватился руками за лицо и шагнул назад, хрипя от ярости:

— Сука! Чокнутая сука! Ну, погоди, сейчас получишь…

Я тоже хрипела и визжала:

— Сволочь! Подонок! Что ты сделал со Стюартом? Дерьмо собачье!

Я бросилась на кухню, чтобы найти нож, хоть какой-нибудь. Трясущимися руками шарила в ящиках, но найти смогла только маленький ножик для чистки картошки. Обернулась, чтобы воткнуть ему в горло, — никого.

На кухне его не было. Бедное мое сердце бешено стучало, но, кроме этого стука и дробного стука о стекла первых тяжелых капель грозового ливня, никаких звуков вокруг.

— Выходи, трус! — заорала я еще громче. — Подлец! Недоносок паршивый! Я не боюсь тебя, слышишь? Подонок вонючий, вылезай!

Руки ходили ходуном, но картофельный нож я держала крепко, как будто это был полноценный длинный нож, а не жалкий коротенький ножичек с пластмассовой ручкой.

Если бы Ли стоял сейчас передо мной, я не задумываясь воткнула бы эту картофелечистку ему в горло или в глаз. Но он отсутствовал.

Неужели этот гад вообще ушел? Оглядевшись по сторонам, я увидела на столе зажигалку для кухонной плиты. Я сунула ножик в карман и схватила зажигалку.

— Ну где ты, сволочь? — завизжала я изо всех сил. — Чего ты ждешь, свинья?

Я вошла в полуосвещенную гостиную, и тут он, выскочив из-за дивана, со всей дури толкнул меня в грудь. Баллон дезодоранта и зажигалка вылетели у меня из рук, а сама я со стуком приземлилась на ковер.

— Ах, так ты меня не боишься? Да? Сейчас мы посмотрим, как ты меня не боишься… — Ли уселся мне на грудь. Он хохотал и одновременно плакал. Мокрое от слез лицо было искажено жуткой гримасой; он казался совершенно невменяемым.

Я пыталась драться. Я молотила его кулаками, но он, похоже, даже не чувствовал моих ударов.

— Убирайся, сволочь! — шипела я, стараясь ногтями дотянуться до его глаз. — Слезь с меня, подонок!

Он схватил одну мою руку, подмял под себя и попытался завладеть второй. Нельзя, чтобы он меня обездвижил — это конец! Только не дать ему связать себя!

— Где Сильвия, отвечай! — заорала я, кусая его за руку. — Что ты сделал с ней?!

Он хохотнул, как будто я удачно пошутила.

— Боже мой, Сильвия! Нашла о ком думать, ха! Не волнуйся, она жаловаться не станет…

В окно ударил свет фар подъезжающей машины. Я посмотрела Ли в глаза, и меня охватил ужас. До этого момента я почему-то не боялась. Я сейчас поняла: он точно убьет меня и на этот раз не станет растягивать удовольствие.

Наверное, инстинкт подсказал мне, что делать. Перестав царапаться, я сунула свободную пока руку в карман, быстро вытащила картофельный нож и изо всех сил вонзила его в бок Ли. Он вскрикнул и свалился с меня, осторожно ощупав торчащий в боку нож. Я поползла прочь, в полумраке шаря по ковру в поисках баллончика с дезодорантом и зажигалки. Я схватила их в тот момент, когда его пальцы сжали мою щиколотку.

Изо всех сил лягнула ногой, попав куда надо, потому что Ли взвыл от боли.

Я села на ковре, повернула баллон в сторону воя, нажала на распылитель и щелкнула зажигалкой.

Огненный всполох брызнул через всю гостиную, над скорчившейся на ковре фигурой. Я успела заметить ужас в его глазах, направляя баллон теперь уже прямо ему в лицо, и еще раз нажала на пуск. И вдруг он вспыхнул факелом и упал на спину, крича от боли, прижимая руки к лицу, хлопая себя локтями. Он все кричал и кричал, и изо рта у него вырывалось пламя. Это был самый страшный звук, какой я когда-либо слышала.

Руки у меня тоже были обожжены, и я выронила баллончик. Ли все бился о пол, будто бесноватый, перекатываясь с боку на бок. Когда язычки пламени исчезли, он затих. Лицо было черным от копоти, а вся рубашка истерзана в клочья.

Я, всхлипнув, перевела дух, и тут на лестнице застучали шаги, заглушая стук дождя и завывание включившейся пожарной сигнализации. Дверь распахнулась. В квартиру вбежали двое в форме — всего двое, о чем они там думают? — но до чего же я этим двоим обрадовалась! Как никому и никогда в своей жизни…

Я рухнула на колени и зарыдала во весь голос.

Я сидела на низком парапете около главного здания и смотрела, как Стюарт, выбежав с парковки, стал прикидывать, как бы перебежать улицу, и вот он уже лавирует среди застывших машин, а потом и сам застывает, поскольку на ближайшем светофоре загорелся зеленый и машины тронулись.

Наконец он подбежал ко мне:

— Извини! Я сильно опоздал?

Я покачала головой:

— Нет, там какая-то задержка, начнут только через полчаса. Свидетели все еще ждут в коридоре.

— Она тоже там?

— Да.

Он поцеловал меня сначала в щеку, потом в губы долгим, жадным поцелуем, провел пальцами по моей щеке. Боже, какие холодные…

— Стюарт, ты что, нервничаешь?

— Есть немного. А ты?