Галина Романова - Семь лепестков зла

У него нет выбора. Вернее, был. Но он его упустил, просрал, как любит говорить мама.

– Стерва, – беззлобно отозвалась от стойки мама, подхватила сразу три широкие тарелки и потащила к столу. – Никакого проку от тебя, кроме…

И она с любовью осмотрела творение рук своих и господа. С головы до ног осмотрела. И от ее глаз не укрылось, что Настя соблазняет сейчас третьего участника их застолья.

– Прекрати дыркой сверкать, шалава! – прикрикнула она на дочь. – Дело есть… Очень важное дело. Дэн, затвори глаза!

Дэн тут же отвернулся, а через мгновение встал с дивана и пошел к столу.

Он не ошибся. У старой кобры снова созрел какой то план. Интересный, опасный, авантюрный и очень, очень преступный. Ей плевать было на деньги, понял он уже давно. Плевать было на кучу денег, драгоценностей, горы ценных бумаг и долю в бизнесе. Ей это не было нужно.

– Кастрюлю с похлебкой я давно заработала, выйдя на пенсию по вредности, – любила она повторять.

Ей нужен был риск. Головокружительный, на грани жизни и смерти, успешный. Она этим жила. Она этим дышала. А Настя…

Ей было все равно, этой красивой глупой корове.

«Как мама скажет, так и будет», – говорила она, лениво перебирая украшения в шкатулках, которые прилипали к их преступным рукам.

Мама умела говорить. А они – слушать. Вернее, он научился ее слушать. Поначалу пытался спорить. И что вышло? Ничего! Они сломали его, подмяли под себя, не оставили выбора.

– Дэнчик, ешь мяско, – мама скользнула по его лицу алчным глазом. – Для тебя, милый, готовила. Специально для тебя!

Он чуть не поперхнулся. Виталику так тоже было сказано за четыре часа до смерти.

– Не бойся! – тут же угадала она и заржала мерзким квакающим смехом. – Ты нам нужен, милый. И мне, и Насте!

«Мне» – она выделила особо, и у него тут же свело внизу живота.

Все, что угодно, только не ночь с этой старой сукой!!! Он лучше удавится, лучше в полицию пойдет и сдастся, чем тискать эту одутловатую, мерзкую бабу. И Насте сказал уже давно об этом. И маме прямо в лицо. Она все равно не думает успокаиваться. Ну ничего, он выстоит. Хоть в чем то!

– Наливай, Дэнчик, – приказала мама в четвертый раз.

Бабы уже охмелели изрядно. Он держался. Он сильным оказался по отношению к выпивке. Сам от себя не ожидал.

– Ну, выпьем за наш успех! – в четвертый раз провозгласила мама, поочередно повернув в их стороны довольную, лоснящуюся рожу.

– Уже пили за успех, – захныкала Настя, нашарила под столом своей ступней его промежность, слегка надавила, а потом принялась поглаживать. – Давайте за любовь!

– Мы пили за успех нашего прошлого предприятия, – хитро прищурилась мама.

И у Дэна тут же снова все заныло, не от ножки Настиной, а от страшного предчувствия. Очередного страшного предчувствия.

– А теперь я хочу выпить за успех нашего будущего предприятия, дети! – Мамаша опрокинула в себя стаканище виски.

Начинается!!!

– Нашего совместного будущего предприятия!!! – И еще один стакан ушел в алчную утробу.

– Не пора притормозить? – вдруг выпалил Дэн помимо своей воли.

Он знал, что нельзя возражать этой старой паскуде. Знал, что она держит его на подозрении, но вместе с тем – и на крючке, и зарок себе давал молчать. Но не сдержался. Наверное, от Настиной ступни разомлел.

– Ссышь, голубок? – Мамашина пятерня прошлась по его волосам, больно ухватила за короткий хвостик на затылке и оттянула голову назад. – Соскочить хочешь?!

– С чего это? Что мне – бабло лишнее? – Он нервно улыбнулся, вспомнив о нетронутых средствах на разных депозитных счетах. – Просто…

– Что «просто»? Что?!

Она привстала с места, нависла над ним, низко опустив над его запрокинутым лицом свою голову. И пожирала его глазами, пожирала. Если бы не Настя, вдруг подумалось Дэну, мамаша точно запустила бы свои ручищи в его ширинку.

– Не надо частить, мамуля! Это может привлечь внимание. Лучшее всегда враг хорошего. Пора притормозить. Я не сказал остановиться! Притормозить! – Он осторожно, но с нажимом оторвал ее пальцы от своих волос, отодвинулся и сделал два глубоких вдоха и выдоха.

Видит бог, он еле сдерживался. Он давно уже не был в таком бешенстве, как сейчас. Еще одно ее слово, и он точно превратит ее рожу в этот кроваво-красный острый соус, так полюбившийся ему к мясу. Он станет рвать ее мерзкую грузную плоть руками, разбрасывая куски вокруг себя. Он станет плясать в лужах ее крови. Он…

– Размечтался! – ухмыльнулась старая мразь ему прямо в лицо. – Если что со мной случится – пакет с компроматом на тебя тут же ляжет на стол прокурору. В том конверте на три пожизненных, Дениска…

– Ма, отстань от него, – вдруг заныла Настя.

Как всякая глупая баба, она терпеть не могла никаких непонятностей и треволнений. Она обожала удовольствия. Нервничала, когда мать заставляла ее рисковать. Слушалась, но нервничала. Так то было ради дела. А теперь ради чего? Чего собачиться своим же?!

– Заткнись, дырка!!!

Мамаша тяжело задышала, ревнуя непонятно кого к кому. Потом с грохотом выбралась из за стола и тяжело заходила по танцзалу. Походка ее напоминала Дэну походку старой медведицы. Или носорога. Или слонихи. Огромное, бесформенное и очень опасное тело. Может…

Может, правда задушить ее как нибудь, а? И удрать за границу с Настей? Он устал. Устал от вечного риска, от необходимости приносить в жертву приятных зачастую парней. Устал жить скромно, когда на его счетах за границей была уйма денег. Чего ради убивать, если ничего нельзя тратить? «Погоди до поры», – вечно твердит мамаша. А когда она, эта пора, наступит? Когда он станет таким же вот неуклюжим и старым, как она?!

– Короче, так… – Она повернулась к ним, взглянула холодным, не терпящим возражений взглядом. – Последнее дело – и разбегаемся.

– Ух ты!!! – недоверчиво выдохнул Дэн.

– Ух ты!!! – с надеждой выдохнула Настя.

– Дэн прав, – вдруг нехотя признала мамаша и покосилась на него с неодобрением или укором, черт ее разберет, змею эту гремучую. – Слишком хорошо – уже нехорошо. Бабла у нас столько, что и внукам хватит. Можно было бы и завязать, но…

– Что «но»? – надула губы Настя, успев размечтаться о белоснежной яхте, уединенном красивом острове и замке на самой высокой скале, поросшей пальмами.

– Есть еще один клиент, которого надо… приложить, – подыскала мать нужное слово.

Дэн тяжело выдохнул и закатил глаза, расставив под длинной скатертью ноги так, чтобы Настина ступня могла беспрепятственно там бесчинствовать. Хоть что то, господи, хоть что то!

– Мне что, снова надо за него замуж выходить?

Настя, ощутив ногой возбуждение, довольно ухмыльнулась, плотнее вжалась спиной в спинку стула, чуть съехав попкой по сиденью, и принялась с силой водить вверх-вниз по ширинке Дэна.