Диана Бош - Нечисть, или Тайна старинной шкатулки

ИЗ СУДЕБНОЙ ХРОНИКИ

Вчера, 6 июля 1898 года, скончался Герман Гостищев. Злые языки утверждают: он убит своею супругою, Марфой, которую не раз бивал нещадно и над которой издевался немилосердно. Поговаривают, что доведенная до отчаяния Марфа нашла способ извести постылого супруга.

Следствие ведется.

Есия аккуратно вложила газетную вырезку в шкатулку и встала с колен. Дом, в котором она сейчас находилась, построил ее пращур Герман Гостищев. Этот дом семья потеряла в двадцатых годах прошлого века, и давней мечтой ее бабушки, мамы, а потом и Есии было когда-нибудь выкупить его. Это удалось не сразу: Есии, русоволосой зеленоглазой красавице с нелегкой профессией следователя в следственном комитете, исполнилось двадцать семь лет, когда она приобрела это родовое поместье.

Каждый раз, когда маленькая Есия приезжала в небольшой подмосковный городок в гости к бабушке Марии и прабабушке Татьяне, они обязательно возили ее в этот дом. Точнее, к этому дому, потому что внутрь Есия не заходила. Там жили чужие люди, и просить у них осмотреть дом изнутри обе бабушки считали неприличным.

Они подвозили Есию к дому и рассказывали, как строил его пращур, как погиб потом его сын при странных обстоятельствах и как любила прапрабабушка Марфа двоих своих малолетних детей. Тут воспоминания бабушек начинали путаться, а события — смешиваться.

Получалось, что остались детишки еще в малолетстве сиротами, а вот отчего и почему — точно никто не знал. Семейное предание гласило: умерла Марфа вскоре вслед за мужем совсем молодой. Но Есия чувствовала: что-то бабушки недоговаривают.

Однажды в порыве ностальгической грусти прабабка Татьяна рассказала: Марфа не просто так умерла, а после того, как разлучили ее с детьми да посадили в острог. Не вынесла разлуки. А сироток потом растили опекуны, да так увлеклись, что все состояние Гостищевых к рукам и прибрали. Ни дома наследникам Германа Гостищева не досталось, ни денег. А состояние между тем было немалое.

Рассказала это прабабушка, да и испугалась. Сколько потом ни просила Есия поведать всю историю еще раз, сколько ни пыталась расспросить подробности, Татьяна была нема как рыба.

«Не помню, чтоб я такое тебе говорила», — отвечала нарочито рассеянно она.

А бабушка Мария и вовсе в ответ на расспросы плечами пожимала: «Не было такого у нас в семье никогда, не знаю ничего».

Но к родовому имению своему Есию они регулярно возили. И даже просто проезжая мимо небольшого, почти скрытого за буйной растительностью от посторонних глаз дома, обязательно восклицали: «А вот здесь ты могла бы жить, деточка! Но, видно, не судьба».

После смерти прабабушки мама Есии, названная когда-то в честь бабки тоже Татьяной, забрала свою мать в Москву. Они продали дом в N-ске и перестали туда приезжать. Но Есию, как и прежде, тянуло к старому особнячку. Повзрослев, она изредка навещала маленький провинциальный городок и наведывалась к дряхлеющему дому. Он постарел, осыпался, и ему давно уже нужен был капитальный ремонт.

Когда-то дом был поделен пополам и в нем проживали две семьи. Позже одну половину отдали под склад, а во второй жила большая шумная семья. С течением времени домочадцы разъехались, и в доме осталась только пожилая супружеская пара. Даже склад и тот опустел.

Единственные жильцы старинного особняка, похоже, не сильно озадачивались ремонтом. Но Есия даже была благодарна им за это. Каждый раз, приезжая в городок, она с замиранием сердца ждала встречи с домом. Ей было страшно увидеть вокруг него строительные леса, сбитую лепнину и выброшенные на помойку старинные двери и рамы. Но, к счастью, обошлось. Старички совсем одряхлели, и кто-то из взрослых внуков забрал их к себе. Дом продали. Быстро и за бесценок.

— И зачем ты это сделала? — не разделила ее восторгов маменька Татьяна Михайловна, когда Есия прибежала к ней с купчей.

Очень уж ей хотелось сюрприз сделать, и потому о покупке дома она молчала до последней минуты.

— Как это зачем? — растерялась Есия. — Мам, разве тебе не хотелось походить по комнатам этого старинного дома, увидеть его лепные потолки и камин с изразцовой позолотой?

— Откуда я могла знать, что тебе взбредет в голову его купить! И потом, я уверена, там ничего уже не осталось. Потому и не стоило тратиться. Это первое. И второе: у тебя растет сын! Покупка дома — не самое лучшее вложение. Богачка выискалась. Лучше бы новую квартиру купила или домик на берегу реки, чем старье всю оставшуюся жизнь реставрировать. Ребенка нужно на лето на природу вывозить.

— Так я о ребенке и думала!

— Чушь. В этой рухляди опасно жить. Если уж дом покупать, то пусть и небольшой, да новый.

Шла третья неделя со дня покупки недвижимости, а Татьяна Михайловна так и не решилась переступить порог дома своих предков. Есию это и обижало, и удивляло. Маменька всегда отличалась неуемным любопытством и неукротимой энергией и по логике вещей давно должна была заинтересоваться. Но она продолжала упрямствовать. Есия же с трудом дожидалась выходных, чтобы снова поехать в старинный дом. Ей доставляло удовольствие убираться в комнатах и осматривать вещи и потаенные уголки.

Однажды ее любопытство было вознаграждено. Находка — старинная резная шкатулка, украшенная кусочками малахита и яшмы, — оказалась спрятанной в двойном днище старого платяного шкафа. Пыльный и забитый тряпьем, он стоял на чердаке, в дальнем углу, в стороне от света и сквозняков. Есия начала освобождать шкаф, раздумывая, можно ли отреставрировать красивую старинную вещь самостоятельно, как вдруг одна из нейлоновых, пожелтевших от времени гардин, лежащих на шляпной полке, зацепилась за гвоздь. Прочная ткань рваться не желала, как ни дергала ее Есия. Пришлось влезть внутрь шкафа, чтобы попытаться отцепить гардину.

Едва Есия поставила на днище ногу, как что-то хрустнуло и дно провалилось. Оно оказалось двойным и скрывало старинную шкатулку, полную писем и дневников. Есия зачарованно уставилась на неожиданную находку. Она присела на край кушетки у самого окна и открыла шкатулку.

В ней оказались дневники прапрабабки Марфы. Начала она их вести в одиннадцать лет и закончила в год гибели мужа. Еще в шкатулке лежала газетная вырезка, в которой сообщалось о смерти Германа Гостищева и о том, что его жену Марфу подозревают в отравлении супруга.

Может, Есия разбирала бы старые, выцветшие от времени записи и дальше, так увлекательно это было. Но день стремительно катился к концу, и света, падающего через маленькое чердачное окно, катастрофически не хватало. Она захлопнула крышку шкатулки, чихнула от поднявшейся пыли и направилась к выходу. Темнело стремительно. Лестница уже тонула в сумраке, и идти по старым скрипучим ступеням было страшновато. Есия одной рукой судорожно прижимала к груди шкатулку, другой крепко держалась за перила. Ступени же так скрипели и гнулись, что казалось, вот-вот рухнут.