Гиллиан Флинн - Темные тайны

— Посмотрите, есть женщины! — победно произнес Лайл и показал на женщину-гору в мелких кудряшках на голове. — Хотите подойти сейчас или дождемся более торжественного момента?

— Можно и сейчас.

— У нас очень-очень серьезные люди, а не глупые, одержимые фанаты. Вам правда они понравятся. Вы у них непременно узнаете для себя что-то новое.

Я недоверчиво хмыкнула и последовала за Лайлом. Тетка заметила меня первой: сначала она подслеповато сощурилась, потом вылупила глаза. У нее в руках был самодельный скоросшиватель с приклеенной сверху моей школьной фотографией, где на мне цепочка с золотым сердечком, которую мне прислал кто-то из благодетелей тех лет. Она подалась вперед, словно хотела вручить мне свою папку, которую держала как театральную программку. Я успела заметить, что к голове на снимке пририсованы рога, как у черта.

Лайл коснулся моего плеча, но тут же убрал руку:

— Всем привет! Прибыла наша особенная гостья. Позвольте представить: гвоздь программы и главная участница нынешней конференции — Либби Дэй.

Кто-то из присутствующих удивленно вскинул брови, кто-то одобрительно закивал. Один из похожих на копов воскликнул: «А ни хрена себе!» — и поднял руку, готовый всей пятерней одобрительно шлепнуть о ладонь Лайла, но передумал, и рука застыла в каком-то нацистском приветствии. Пожилой господин отвел от меня взгляд и продолжил что-то царапать в своих бумажках. На секунду я забеспокоилась, а не ждут ли присутствующие от меня некой торжественной речи, но вместо нее буркнула «здрасте» и присела к столу.

Последовали обычные приветствия и вопросы. Да, я живу в Канзас-Сити. Нет, временно не работаю. Нет-нет, с Беном у меня никаких контактов. Да, несколько раз в год он присылает мне письма, но я их рву, не читая, и отправляю в мусорную корзину. Нет, мне нисколечко не интересно, что он там пишет. Да, я готова продать следующее же его письмо.

— Итак, — прогрохотал Лайл, перекрывая гвалт, — перед нами ключевая фигура в деле Дэев, так называемый очевидец, поэтому давайте-ка перейдем к вопросам, непосредственно связанным с интересующими нас событиями.

— У меня есть вопрос, — сказал один из «копов». Он выдавил из себя подобие улыбки. — Если не возражаете, перейдем прямо к сути, возьмем, так сказать, быка за рога. — Он даже как будто подождал, чтобы я ответила, что не возражаю. — Почему вы свидетельствовали, что вашу семью убил Бен?

— Потому что это сделал именно он, — сказала я. — Я там в это время находилась.

— Вы, дружочек, прятались и просто никак не могли видеть то, что, как вы утверждаете, видели. В противном случае вас бы тоже в живых не оставили.

— Я видела то, что видела, — привычно заученно начала я.

— Полная чушь. Вы видели то, что вам велели видеть, потому что вы были напуганной до смерти послушной девочкой, которая хочет помочь. Следствие изрядно запудрило вам мозги. Вас использовали, чтобы призвать к ответу человека, которого было легче всего объявить виновным. Более безответственное ведение следствия трудно представить.

— Я находилась в доме…

— Да, а как же вы объясните выстрелы, от которых погибла ваша мать? — парировал «коп» и, подавшись вперед, даже привстал со стула. — На руках Бена не обнаружено следов пороха…

— Господа, — перебил его пожилой дядька и помахал рукой с толстыми скрюченными пальцами, потом, кивнув в сторону тетки с кудрями и мою, сладко добавил: — И дамы! Мы же еще не представили факты рассматриваемого дела. Мы должны все запротоколировать, иначе наше мероприятие будет ничем не лучше болтовни в Интернете. Раз у нас такая гостья, мы должны быть особенно корректны и приходить к единому мнению по ряду вопросов.

Поскольку никто особенно не протестовал, старик облизнул губы, посмотрел на всех поверх толстых очков и откашлялся. Вид у него был начальственный, но при этом какой-то неухоженный. Я представила, как он один у себя дома, стоя у стола рядом с холодильником, поглощает консервированные персики прямо из банки и шумно прихлебывает сироп. Он начал зачитывать из блокнота:

— Факт первый. Около двух часов ночи третьего января восемьдесят пятого года некто, возможно не один, убил трех членов семьи Дэев в их доме на ферме в Киннаки, штат Канзас. Среди погибших — Мишель Дэй, десяти лет; Дебби Дэй, девяти лет, а также мать семейства Пэтти Дэй, тридцати двух лет. Мишель Дэй задушена; Дебби Дэй погибла от ран, нанесенных топором; Пэтти Дэй — от двух огнестрельных ранений, ударов топором и глубоких ран, нанесенных охотничьим ножом.

Кровь бросилась мне в голову, в ушах зашумело, но я сказала себе, что ничего нового для себя не слышу. Нечего паниковать. Я стараюсь не вслушиваться в детали убийства. Слова проходят сквозь мозг и выходят через уши, как у обезумевшего от ужаса ракового больного, который слышит из уст врача непонятные ученые слова и понимает только одно: все очень плохо.

— Следующий факт, — продолжал оратор. — Во время убийства младшая из детей, семилетняя Либби Дэй, находилась в доме и не попала в руки убийцы (или убийц), потому что выбралась на улицу через окно в комнате матери. Факт номер три. Старший из детей, Бенджамин Дэй, пятнадцати лет, утверждал, что после ссоры с матерью провел ту ночь в сарае у одного из соседей. Он до конца придерживался этой версии, а его поведение во время следствия делу не помогло. Позже его арестовали и осудили, во многом на основании ходивших в округе слухов, что он увлекся сатанизмом и отправляет соответствующие обряды: стены внутри дома были покрыты символами и словами, ассоциировавшимися с культом дьявола. Стены были исписаны и изрисованы кровью его матери. — Старик замолчал в ожидании соответствующей реакции, оглядел слушателей и вернулся к своим записям. — Однако решающим стал тот факт, что его чудом уцелевшая младшая сестра Либби свидетельствовала, что видела, как он убивал. Несмотря на ее путаные показания и юный возраст, Бена Дэя осудили. И это при поразительном отсутствии вещественных доказательств и улик. Мы собрались здесь, чтобы изучить другие варианты и рассмотреть конкретные обстоятельства дела. По моему мнению, однозначным пока можно признать то, что убийства связаны с событиями, происходившими накануне, а именно второго января восемьдесят пятого года. Буквально в один день все пошло не так. Еще утром второго января ничто не предвещало трагедии. Что-то действительно произошло несколько позже.

Из папки говорившего показался краешек снимка с места преступления: пухлая окровавленная ножка и кусочек ночнушки бледно-лилового цвета. Дебби… Старик поймал мой взгляд и затолкал снимок назад в папку, словно меня это никак не касалось.

— Кажется, мы в целом пришли к выводу, что это дело рук Раннера Дэя, — сказала толстуха, так яростно копошась у себя в сумочке, что оттуда выпало несколько ватных дисков.