Мария Брикер - Венок кентавра

– Долго еще? – прозвучал юный голосок. – Я хочу тебя!

– Потерпи, – с некоторым раздражением сказал Юлиан.

– Тогда расскажи мне про смерть.

– Все, что кажется смертным, есть лишь оболочка. Жизнь бессмертна, и тело – это только чехол, который придает ей видимую смертность, когда дыхание становится неактивным, – так говорил индийский мистик и музыкант Хидаят Инаят Хан. Смерть – это переход в другое измерение. – Голос Дербеша смягчился. – Она соединит наши души навечно. Ты хочешь этого, Алиса?

– Да… Я очень хочу. Я давно об этом мечтаю…

– Я знаю. Я понял это, как только заглянул в твои глаза. Осталось немного потерпеть, милая. Все будет так, как ты хотела! Сразу после ударов курантов дверь откроется, и мы войдем в нее вместе, взявшись за руки. Я обещаю тебе невероятное путешествие.

– Юлик, как я этого хочу! Я так устала! Я хочу покоя и вечности. А вдруг не получится? – обеспокоенно спросила девушка. – Маман Новый год собралась в балетной школе справлять. Ей, кроме этой школы, ничего не нужно. Даже дочь родная.

– Алиса, ну зачем ты так? – мягко возразил художник. – Василиса Андреевна тебя любит.

– Она только балет любит! – с ненавистью сказала девушка. – Она возится со своими балеринами с утра до вечера, а меня в упор не видит. Я вообще удивляюсь, что мама вдруг обратила на меня внимание. Рисунками моими заинтересовалась, на занятия к тебе определила. Я с детства просила отдать меня в художественную школу, но мама упорно пыталась сделать из меня великую балерину. Как я ненавидела эти занятия! Ты не поверишь! Я стала втихаря есть по ночам калорийную пищу и поправилась. Я добилась того, что она от меня отвязалась! Но я знаю – мама меня презирает. Я гадкий утенок в лебединой стае. Я себя ненавижу и ее, она сделала меня такой. Не могу больше! Не хочу! – жестко сказала девушка.

– Иди ко мне!

По полу прошлепали босые ноги.

– Я еще не закончил, но можешь посмотреть. Ты не гадкий утенок, ты прекрасна! Это ты, Алиса. Твоя душа.

– Боже мой… – с восхищением прошептала девушка. – Боже мой… Моя душа… Она твоя, Юлиан. Я дарю ее тебе.

В кармане Зотовой завибрировал мобильный. Она чертыхнулась и высунулась из-за занавески. Алиса вскрикнула, обмоталась простыней и унеслась наверх по лестнице, путаясь в импровизированном одеянии.

– Простите, я стучала, – неловко покашляла Елена Петровна, ругая себя, что была так неосторожна. Телефон продолжал трезвонить. Звонил Трофимов, она извинилась и ответила на звонок.

– Леночка Петровна! Пришел ответ на запрос из Питера. Подруга Колесниченко, к сожалению, помочь нам ничем не сможет. Юлия Дербенева год назад умерла. Ничего криминального – в родах умерла. Ребенок тоже умер. У меня все, – сказал Трофимов и отключился. Зотова сунула телефон в карман и кивнула на картину.

– Красивая работа, – добавила она, чтобы разрядить обстановку, но атмосфера, напротив, накалилась.

Дербеш закрыл картину белой тканью и окинул Зотову убийственным взглядом, желваки на его скулах играли. «Сейчас кистью заколет или даст по башке мольбертом», – подумала Елена Петровна, с интересом разглядывая Дербеша вблизи. Теперь ей стало понятно, почему Берн выбрала Юлиана в качестве протеже для своего коммерческого проекта. Такого красавчика можно и без таланта раскрутить! Дербеш был похож на капризного и печального ангела. В его голубых глазах, которые в данный момент смотрели на Елену Петровну с ненавистью, отражалась какая-то внутренняя ранимость и надломленность. Божественная красота Дербеша и это сочетание, несомненно, привлекали к его персоне поклонниц. Впрочем, талант у художника был несомненный, только почему-то Дербеш тщательно скрывал его ото всех. В его прочих работах не было ни огня, ни души, ни глубины – обычная мазня на потребу толпы.

Судя по фотографиям в деле, Вероника Колесниченко не обладала ни особой красотой, ни внутренним очарованием брата, она была совсем другой, жесткой и упорной девушкой, готовой идти к славе по головам. Возможно, поэтому между братом и сестрой не сложились доверительные отношения.

Юлиан неожиданно смягчился, вероятно, оценил стоимость ее шиншилловой шубки.

– Вы пришли сделать заказ? – мягко поинтересовался он.

– Да, я хочу портрет, – улыбнулась Елена Петровна, решив воспользоваться ситуацией и пока не выдавать себя.

– Простите, я сейчас заказов не беру, очень много работы, – улыбнулся в ответ художник. – Однако после Нового года я к вашим услугам. Приходите после праздников или визитку оставьте, я вам позвоню, как только освобожусь.

– Как жаль… Раз нельзя написать портрет, я хотела бы выбрать готовое полотно. Хочу подарить картину мужу на Новый год, он ваш горячий поклонник. Я была в галерее, но там нет того, что бы я хотела.

– Проходите, выбирайте, – предложил Дербеш. – Какая тема вас интересует?

– Мне бы хотелось что-нибудь на библейскую тему.

– Простите, я не пишу на библейские темы, – неожиданно резко ответил Дербеш.

– Почему вы меня обманываете? – состроила из себя капризную дуру Елена Петровна, подошла к мольберту и сорвала ткань: – А это что, по-вашему? Я хочу эту картину!

– Эта картина не продается, – со скрытой угрозой сказал Дербеш, вырвал у Зотовой ткань и вновь закрыл мольберт.

– Я хорошо заплачу! Продайте мне эту картину, – настаивала Зотова.

Неожиданно Дербеш попер на нее грудью:

– Как я вас всех ненавижу! Богатенькие бесцеремонные ублюдки! Вы думаете, за деньги все можно купить? Даже душу мою! Не выйдет! Она не продается! Убирайся отсюда, сука!

Елена Петровна попятилась назад, теперь она верила Берн, что у Дербеша глубокая депрессия. Иначе как еще воспринять это внезапное бешенство?

– Юля, пожалуйста, не надо! – заверещала Алиса и бросилась вниз по лестнице. Она уже оделась и привела себя в порядок.

«Юля… Юлиан Дербеш – Юлия Дербенева. Юля – Юлиан, Дербеш – Дербенева», – ошарашенно подумала Зотова. Вот она – ассоциация, которая с самого начала расследования крутилась в голове! В памяти всплыл рассказ Тани Трушиной про то, что Вероника со своей подругой Юлей погуливали вместе. Не к братику ли Колесниченко они бегали расслабляться?

Дербеш ее не слышал, он схватил Елену Петровну за воротник шубки и начал выпихивать из мастерской. Елена Петровна не любила подобного фамильярного обращения. В конце концов, ничего плохого художнику она не сделала, просто попросила продать талантливо написанную картину. Поэтому Зотова сжала руку в кулак, размахнулась и дала Дербешу в глаз. Юлиан охнул и осел на пол, осоловело хлопая одним глазом – второй не открывался. Алиса молча бросилась к художнику и встала рядом с ним на колени.

– Извини, – пожала плечами Елена Петровна, сунув руку в карман. – Непроизвольно вышло. Не люблю, когда меня пихают!