Елена Котова - Третье яблоко Ньютона

Рольф только крякнул про себя, на другом конце провода. Дура была, дурой и осталась. Детский сад. Вообще никакого понимания, в какую мясорубку попала. Бедная девчонка, его глупая Madchen.

— Может, прояснится. Значит, Церматт на тебе, сама решай, что делать с бронированием.

— Так ты что, не хочешь уже со мной ехать, Собака?

Для Рольфа продолжение разговора стало мучительным. Если бог ума не дал, тут уж ничего не попишешь. Развели Варю как… Рольф не знал выражения «полная лохушка», поэтому у него не было слов.

— Слушай, ты сегодня очень устала, ночь в самолете… Тебе надо спать. Завтра позвони в свой лондонский офис, узнай у них, как прошел Совет директоров, какие звучали политические оценки, это крайне важно. Ты поняла меня?

— А ты, если что услышишь, мне скажешь?

— А что я смогу услышать и где?

— Не знаю… Просто предполагаю, что завтра по всему Лондону будет звон.

— Ты из Москвы звонишь. Не забывай, тебя там все время слушают.

— И к чему ты это сказал?

— Я не хочу больше ничего говорить. Ты мне постарайся пока больше не звонить. Понятно? Я сам тебе позвоню, когда смогу…

Варя оторопело смотрела на умолкшую трубку. Черная комедия. Земля уходила из-под ног. Андрей сегодня сказал «забудь», она решила — он это со зла. Рольф сказал «не звони мне больше»… В квартире ужасный холод. Захотелось плакать. Звонить Пашке или Ивану в таком состоянии нельзя. Господи, если хотя бы было не так холодно. Почему в Москве минус тридцать? Она плеснула в стакан виски. Только не терять остатки разума. Снова набрала Ирину. Мобильный отключен, дома никто не подходит. Что с ней могло произойти? И с детьми. Какой-то кошмар! Варя решила все же набрать Ивана, потому что голова уже падала на стол, трещала по швам, а глаза не слипались даже, а просто усыхали — их жгло, будто под веки песка насыпали. В этот момент в безмолвной, почти нежилой, холодной квартире надрывно-громко зазвонил городской телефон. Это было настолько неожиданно, что Варя содрогнулась: кто может ей звонить на домашний, никто ведь не знает, что она в Москве…

— Варвара Васильевна, здравствуйте…

— Ирина, это вы? Господи, этого не может быть. Я вам уже час звоню. Вы сами-то где? Откуда вы знаете, что я в Москве?

— Я тоже в Москве.

— Как в Москве? Каким образом?

— Меня вызвали в наше посольство в пятницу. Я по дороге все хотела вам позвонить, но у вас в Вайоминге было три часа ночи, то есть десять по Лондону. Я на работу опоздала, бегу бегом, а тут звонят из посольства и велят срочно ехать к ним. У меня было минут двадцать вам позвонить, но я как-то растерялась, извините. В общем, не позвонила. В посольстве мне все объяснили и сказали, что нам надо срочно уехать.

— Кому «нам»? Я ничего не понимаю. Вам лично?

— Вы не волнуйтесь, я, наверное, просто сбивчиво рассказываю. Мне и Косте вместе с детьми. Сказали, срочно собирайтесь. Я пришла в офис, стала разбирать бумаги. Мне же не только свои бумаги надо было забрать, но и все ваши. На всякий случай. Потом мы с Костей всю ночь собирали вещи, сколько смогли увезти. Утром приехали посольские и отвезли нас в аэропорт. Провожали до трапа, и ни у кого не было уверенности, улетим мы или нет. Потому что в любой момент могла приехать полиция и нас остановить. Но все-таки, слава богу, улетели. Я так рада, что в Москве. Сколько мы с вами от этого Инвестбанка натерпелись. Никогда больше не поеду в Лондон.

— А почему вы мне потом не позвонили? Хотя бы уже из Москвы? Ой, я ничего не соображаю. Ведь получается, что вы же с субботы в Москве, правильно я вас поняла? Я в субботу уже была в Вашингтоне. А сегодня понедельник. Почему вы только сейчас звоните?

— Посольские просили вам не звонить, пока вы там. Чтобы все выглядело так, будто вы вообще ничего не знаете про иммунитет и так далее, что сидите в Америке спокойно и, как и планировали, прилетите как ни в чем не бывало в Лондон. Посольские сказали, что вас в Америке наверняка тоже слушают, и мой звонок… ну, он мог бы помешать вашему отъезду. А сегодня позвонили сообщить, что вы долетели в Москву. Я так рада, что у вас все так удачно сложилось.

— Да уж, сложилось просто классно. А что с нашим офисом?

— Там плохо, конечно. Я, когда в пятницу собиралась, никому не сказала, что мы в Москву улетаем. Алена с Виталием ничего не знали, может, они и сейчас не в курсе. Я на банковской блэкберри еще читаю всю почту банка, как и вы. Вы же видели, что там пока полная тишина, просто сделали рассылку о том, что завтра закрытое заседание. А по какому вопросу, не написали. То есть про то, что с нас завтра снимут иммунитет по запросу британской полиции, в банке еще не знают, кроме тех, кто все это организовал. Поэтому в пятницу Алена с Виталием тоже ничего не знали. Они только знали, что я была в посольстве, потому что я им позвонила, когда меня по дороге в офис завернули в посольство. Я прихожу, они спрашивают, почему я вдруг в посольство поехала, я им что-то наплела, как мне велели. Они люди вежливые, но поняли, что что-то не так. Потом в полдень рассылка: во вторник закрытое заседание. Все офисы забегали, зашушукались, в столовой, в коридорах, ну и так далее. Алена на меня смотрит через стол, а я ничего не говорю, только лихорадочно бумаги привожу в порядок и в сумку пихаю выборочно. Я, конечно, старалась все-таки не сумками бумаги забирать, а так, деликатно, только все ваши и свои личные бумаги, в которых никому рыться не надо.

— Да уж, они там всласть порылись.

— Это понятно, да там ничего и нет, но нам с вами отсюда с нуля все восстанавливать тоже совершенно не нужно. Все счета, все координаты, что вашего лендлорда, что строителей, врачей и прочее. Павлика вашего документы из Америки. Зачем все это врагу оставлять? Вы извините, я ваши туфли Prada не забрала, они такие красивые, мне так жалко было их в офисе оставлять! Но если бы я еще туфли стала пихать в рюкзак, Виталий, наверное, в обморок упал бы.

— Ирина, какие туфли… Скажите, вы что, так прямо за день и собрались? И всю семью вывезли?

— Да, посольские сказали, что мы все должны срочно уехать. Я хотела, чтобы Костя остался, мы ведь толком ничего не собрали, квартиру не закрыли. Но они сказали, что нельзя и что они через пару дней сообщат, безопасно ли Косте вернуться за вещами и когда.

— Какой ужас! А Косте-то что могло грозить?

— Я тоже думаю, что они перестраховывались. Но вот так. Что тут скажешь. А вас, значит, в Америке одну бросили?

— Ну да, в общем. Собственно, мне уехать-то не так уж трудно было, но, конечно, нас всех несколько трясло. Особенно потому что мы всю ситуацию плохо понимали. У меня было два коротких разговора с Москвой, это вся информация.

— Я так рада, что я в Москве. Я пока в банк написала, что срочно вылетаю в Москву по семейным обстоятельствам, как посольские велели, а заявление об уходе пошлю на следующей неделе… После всего, что мы с вами за осень от них вынесли, после всех этих обысков, сломанных якобы компьютеров, когда они мне только врали и врали… Никогда туда не вернусь. Сейчас нам главное найти, где жить, и старшего в школу определить. Мы пока у родителей, все вместе в трехкомнатной квартире. Конечно, полный паноптикум. Косте обратно в Лондон надо, вещи оттуда как-то отправить, с хозяином контракт расторгнуть, там неустойка будет, конечно… Откуда мы деньги возьмем, я вообще не представляю. Косте надо на работу срочно устраиваться. Ужас какой-то. Ой, простите, я все о себе и о себе. А вы-то как, Варвара Васильевна? У вас хоть еда есть какая-нибудь? Может, Костя вам завтра что-то привезет?