Алексей Пронин - Территория войны

– Рабочие всегда за меня.

– Отлично. И они должны будут остаться в проходной, охранять завод. Производство останавливается сразу после перерыва.

– Этого нельзя...

– Вы не понимаете. Считайте, что производства для вас уже нет и не будет!

– Вы сгущаете краски. Я не могу в это поверить. Ну, хорошо, допустим, что дальше?

– Дальше вы собираете митинг всех рабочих и выступаете перед ними.

– Митинг – это правильно, – сразу оживился старый коммунист. – Я знаю, что сказать рабочим! На площади перед заводоуправлением. У нас всегда там митинги проходили, пока страну не развалили! И радио есть, и громкоговорители.

– Распорядитесь проверить систему, чтобы не было накладок и конфуза. Теперь мне нужен ваш юрист.

– Ах, мать его... – Глотов стукнул пальцем по кнопке селектора. – Галя! Где этот Киселев шатается?

– Леонид Кузьмич, я нашла его, он подъезжает. Сказал, через пять минут...

– Вот бездельник! Сразу ко мне!

– Леонид Кузьмич!

– Что еще?

– Письмо вам.

– От кого?

– Не указано. Новогоднее какое-то, с елкой и Дедом Морозом. Написано: лично в руки. Принести?

– Неси.

Секретарша впорхнула в кабинет, протянула конверт через стол, но Глотов не стал забирать, только смотрел на этот конверт в ее руках.

– Откуда это?

– Из бюро пропусков принесли. Сказали, нашли у окошка.

– Ладно, оставь. Этого шалопая – сюда, немедленно! – Глотов все-таки взял конверт и, не глядя, сунул его в карман пиджака.

Повисла неловкая пауза, каждый по-своему проворачивал в голове странное письмо. В пальцах молодого Софронова я заметил совсем измятый расходный ордер для оплаты моих услуг, и осторожно высвободил его. Расправил, протянул через стол Глотову и положил перед ним. Если эти руководители и дальше будут так мямлить, то завод завтра будет в чужих руках, а в кассе – пусто.

Глотов очнулся от движения моей руки, поднял расходник со стола и рассмотрел. Потом молча покачал головой, читая сумму прописью и жалея деньги, но подписал и протянул через стол Софронову.

– Теперь о юридической стороне... – продолжил я. – Начнем без юриста. Лучшая защита, как известно, нападение. Леонид Кузьмич, кто это сказал? Ленин?

– Суворов, – криво усмехнулся тот. – Не трогайте Ленина.

– Не буду. Начнем с вас, – резко повернулся я к Софронову. – Вы должны сейчас написать заявление с просьбой возбудить уголовное дело против Портного Бориса Михайловича по статье «Принуждение к заключению сделки посредством похищения и введения в заблуждение вашей дочери». Сейчас же. Сегодня заявление должно лежать в отделении полиции. Если там не примут, сразу в прокуратуру, с жалобой. Вы поняли меня? Они должны зарегистрировать это заявление сегодняшним числом. – Софронов моргнул и приготовился что-то возразить, но я ему не позволил. – И ничего не бойтесь, вашу дочь никто допрашивать не будет, она ни в чем не виновата, она – жертва, и до суда мы это все равно не доведем, вы заберете свое заявление через два дня. Будем действовать их же методами. Понятно? Нам нужно только время! Напишите, что лица, незаконно лишившие ее свободы, из которых один был задержан в воскресенье с огнестрельным оружием в руках и был ранен, работают на Портного. Сошлитесь прямо на меня, как на свидетеля.

Дальше... Ваш юрист должен сегодня же подготовить и подать в суд иск против фирмы «МегаФинанс». Она обвиняется вами в незаконном сборе коммерческой информации.

– Верно, верно, только давайте сначала дождемся Киселева, я в этом не разбираюсь, он же заводской юрист, ну, еще пять минут.

– Прикажите, Леонид Кузьмич, вашему юристу сегодня же ехать в суд и подать бумаги сегодняшним числом. Это дает нам право на приостановку делопроизводства до выяснения всех обстоятельств по существу. Но только если мы успеем.

Крякнул селектор, и Глотов поднял трубку.

– Что, Галя?

– Леонид Кузьмич, звонит Киселев из проходной. Он приехал, но его не пускает охрана. Что передать?

– Началось! – взъерошил волосы молодой Софронов.

– Пусть спросит у него – рабочих пускают? – негромко подсказал я Глотову

Тот повторил мой вопрос секретарше, та Киселеву, и после паузы испуганно и задрожавшим голосом она ответила:

– Никого, говорит, не пускают. Новая охрана стенкой стоит перед турникетом. А почему так, Леонид Кузьмич?

Глотов, не ответив, положил трубку.

– Что будем делать? – заговорщически спросил он, глядя на меня.

– Выбивать, – ответил я и встал.

Судьбу завода решали минуты. Был ли это вражеский решающий ход или только подготовка к нему, без судебных приставов и полиции? В проходной это станет понятно, а пока оставалось надеяться на второе.

– Нужны еще десяток крепких мужиков. Есть на заводе?

– Найдем. В арматурном все как на подбор.

– Звоните туда. Собирайте. Чтобы бегом сюда!

Галя соединила с начальником арматурного цеха.

– Алло, это Глотов. Слушай, работе сегодня конец, баста! И десять крепких мужиков ко мне! Потом объясню. Бегом! – И с закрытым микрофоном ладонью уже в мою сторону: – По куску арматуры в руки взять?

– Ни в коем случае! Огнетушители нужны, несколько.

– Алло! Огнетушители с собой. Да, к заводоуправлению. Все.

– Теперь краткий инструктаж для верных охранников. Приглашайте их.

– Куда, в кабинет? Зачем?

– Так значительней.

– Хорошо. Галя, позови...

– Нет, не Галя, сами за ними, в коридор.

– Это еще зачем?

– Генерал перед боем – как отец родной со своими бойцами. Так надо.

– Верно. Ну, ты сокол, Соколов!

Пока Глотова не было в кабинете, я разглядывал Софронова. Бледный, в красных пятнах, и глазами то в окно, то в стол....

– Вам в проходную не нужно, оставайтесь здесь, – сказал я ему. – И пишите, пишите заявление!

Тот только кивнул, потом потряс расходником:

– После обеда деньги получите.

Когда трое здоровенных охранников в серо-белых пестрых камуфляжах, как школьники к завучу, застенчиво протолкнулись в кабинет, стало сразу тесно. Глотов, входя в роль отца родного и обнимая каждого за широкие плечи, подтянул их ближе к столу. Я встал, за мной и Софронов. Напротив меня оказался мой давний партнер по нокаутам, мы встретились с ним взглядами, но это теперь все в прошлом.

– Товарищи! Друзья... Братья! – Глотов стоял за столом, глаза у него сверкали. – Бандюги в синих формах захватили проходную завода! Они не пускают на завод наших рабочих! Производство сейчас встанет, вся надежда на вас! За вами пойдут рабочие из цехов, ополченцы, наш пролетариат! – Он повернулся ко мне за подсказкой, но, не получив ее, ткнул в меня пальцем: – Теперь слушайте его, он ваш командир, он поведет вас в бой!

Я прокашлялся.

– Ребята! Боевики из чужого ЧОПа заблокировали проходную и парализовали нормальную работу завода. Если они не послушают, не выполнят приказа генерального директора завода и не очистят проходную, тогда ваш прямой профессиональный долг – выкинуть их оттуда. – Я замолчал, всматриваясь им в глаза, изучая реакцию: не было никакой, как в строю на параде. – Что у вас есть из оружия?