Барбара Вайн - Роковая перестановка

По лицу Эдама текли слезы. Он не пытался остановить их; казалось, он совсем не стыдится их. Долго они сидели тогда на кухне, Эдам, он и Шива? Несколько часов, минут, полчаса? В ретроспективе кажется, что долго, будто бы они ждали чего-то, и возможно, они действительно чего-то ждали, возможно, ждали, что Зоси спустится с ребенком.

Она сняла кольцо из золотых косичек с буквой «З» на внутренней поверхности и надела на палец ребенку. На большой палец, потому что оно было велико для остальных крохотных пальчиков, а для большого — почти впору. Забавно, на ее пальце осталась темная полоса от кольца. Этот акт был элементарным и бессмысленным проявлением сентиментальности, он ничего не менял для ребенка, не обозначал ее отношения с ним, каковыми они бы ни были. Руфуса охватило нетерпение.

— Давайте покончим с этим.

Дождь слегка ослабел. Они короткой вереницей отправились в хвойный лес, отказавшись от идеи взять старую, тяжелую деревянную тачку, стоявшую в конюшне. Руфус нес на плече Вивьен, Зоси — на руках ребенка. Эдам и Шива несли тяжелую лопату и вилы; легкую лопату они брали, чтобы похоронить коипу в Маленьком лесу, и она исчезла каким-то необъяснимым образом. Или тогда ее исчезновение было для них необъяснимо. Сейчас же Руфус знал, что ее забрал садовник — это он приходил в Уайвис-холл на рассвете, и это его шаги заставили Эдама бежать в оружейную и хвататься за ружье, так что он отчасти виновен в том, что Эдам воспользовался дробовиком.

В четверг утром Эдам проснулся очень рано, около пяти. Перед пробуждением ему приснился сон, в котором Хилберт и Лилиан в сопровождении его самого, Бриджит и родителей хоронят тело своего единственного ребенка на кладбище в хвойном лесу. Тела не видно, так как оно лежит в крохотном гробике с интарсией [93] Вид инкрустации по дереву, когда фигурные изображения из пластинок дерева врезаются в поверхность предмета. из ореха в виде языков пламени. Хилберт и Лилиан совсем не похожи на себя — скорее на родителей с той картины. Эдам знал, что этот сон приснился ему после рассказа отца о похоронах Блейза. Он лежал в темноте и гадал, не сегодня ли наступит конец его мира. У него уже вошло в привычку задавать себе этот вопрос каждое утро.

Во сне Хилберт и Лилиан копали сами, они выбрали место рядом с могилой Блейза. Копали глубоко и вырыли могилу больше своего роста, так что даже их макушек видно не было. А когда копали они — сначала Шива и Руфус, потом Эдам сменил Шиву, — они не были так предусмотрительны: углубились всего на три фута. Если бы они копали глубже, думал Эдам, если бы они выкопали могилу на полагающиеся шесть футов, ничего бы не случилось…

Но они выкопали на три, а не на шесть. И даже для этого им потребовалось много времени. Худшее наступило, когда пришла пора закапывать могилу. Земля ручейками стекала по складкам одежды, по волосам. Эх, если бы могила была глубокой настолько, чтобы в ней в полный рост мог встать высокий человек — например, Руфус, — и чтобы его макушка не торчала над краем… Но они были объяты страхом, было холодно и шел дождь, они замерзли и спешили побыстрее покончить с этим. То было утро конца лета и конца мира…

Слышался шум проезжавших мимо редких машин, один раз простучали лошадиные копыта. Прежде чем копать, Шива аккуратными квадратами срезал дерн и отнес их в сторону, чтобы потом уложить на свежую могилу. Дождь, который то начинался, то заканчивался, пока они работали, вдруг превратился в ливень. Казалось, будто он встал на их сторону и принялся поливать могилу, чтобы прижился срезанный дерн.

Они укрылись от дождя в хвойном лесу, среди черных стволов деревьев. Там было сухо, темно и душно, пахло смолой. Дождь был слышен, но не чувствовался. Они будто все вдруг онемели, казалось, прошли часы, прежде чем кто-то заговорил. Эдам обратился к Зоси:

— Ты в порядке?

Она выскользнула из его объятий.

— Да.

Они уложили дерн и притоптали его. Небо было затянуто тучами, вершины деревьев раскачивались. Когда они вернулись из леса и подошли к дому, кедр исполнял свой ведьмин танец, размахивая черными ветками.

Шива отнес вилы в конюшню к остальным инструментам, Эдам же продолжал держать лопату. Он прошел в дом, в оружейную, где стояла черепаха и из стены выпрыгивала лисица, взял дробовик четырнадцатого калибра — тот самый, дамский — и вместе с Зоси отправился в Маленький лес. Там они похоронили ружье рядом с коипу. Он собирался похоронить оба ружья, легкий дробовик и более тяжелый помповый, тот, из которого он стрелял, но когда дошло до дела, он испугался.

На кладбище Эдам ничего не говорил, заметил лишь, что идет дождь, а значит, погода на их стороне. А вот Руфус сказал:

— Нужно как можно быстрее разъезжаться, каждый своей дорогой. Нужно побыстрее собрать вещи и уехать.

— У меня нет своей дороги, — сказала Зоси. Она сделала это наверху, когда вместе с Эдамом собирала вещи в сумки, и Эдам сунул ружье в сумку для гольфовых клюшек Хилберта. Зоси завернула ремень с заклепками в розовую майку и положила его, а еще джинсы, которые она превратила в шорты, и остальную одежду в рюкзак. — Я поеду к маме.

— А как ты поедешь? Где твоя мать?

Зоси робко покосилась на него — маленькая испуганная кошечка, зайчик, ощутивший, как по земле отдается стук палки.

— Здесь, — ответила она. — В Нунзе.

— В Нунзе?

— Они перебрались сюда из Ипсвича за неделю до того, как я приехала.

— Зоси, ты ехала в Нунз, когда Руфус подобрал тебя у вокзала?

— Да, естественно. Я сказала ему, что еду в Нунз, хотя мне туда не хотелось. Я боялась. Я знала, что они не обрадуются мне. Ну, что не может быть так, чтобы они обрадовались. Ты же видишь, что они даже не искали меня.

Эдам снова ощутил ту самую дурноту, — она была следствием того, что ужас, владевший им, опять вырывался из-под контроля. Он прижал ко лбу холодные пальцы. Послышался кашель, потом стук, и вошел Шива. Он принес ковровую сумку Вивьен.

— Что мне с этим делать?

— Не знаю. Бог ее знает.

— Руфус сможет отвезти меня к маме? — спросила Зоси.

Эдам понимал, что это невозможно. Он попытался объяснить почему. Их будущая безопасность зависит от того, чтобы никто не знал, что они знакомы друг с другом и что вообще были здесь. Но Зоси придется все рассказать. Что она скажет, когда спросят, где она была? Объясняя все это, он чувствовал, что все равно несет ответственность за нее. Следует ли ему отказаться от девушки? И куда она пойдет? У Зоси ничего и никого нет. У нее есть меньше, чем у Вивьен; у той хотя бы было то выселенное здание и работа у Татиана…

Эдам спустился вниз, Шива за ним. Эдам налил в стакан воды и выпил, надеясь, что это уймет дурноту. Он знал, что пустота в желудке не остановит приступ рвоты.